Брак без выхода. Мне не нужна умная жена

«Прощание»

Лили

Бережно оборачивая руку Малика, я морщусь.

- Это больно? - голос звучит тихо.

Да и вопрос, как мне кажется, глупый. Малик даже внимания не обращает, быстро набирая текст на своем телефоне. Ему пришлось зашивать ладонь, и даже тогда он не поморщился. Просто сидел. Просто смотрел на меня. А я снова чувствовала себя виноватой…

- Малик? - зову его тихо, он наконец-то резко поднимает глаза и хмурится.

- Ты что-то сказала?

- Спросила, больно ли тебе?

Пару мгновений пристального контакта взглядами. Он будто удивлен и прощупывает меня, а я напугана. Не знаю, чем именно, а может, просто слишком многим…

- Тебе серьезно интересно?

Жму плечами и отвожу взгляд. В его голосе нет обвинения, но звучит легкая полуулыбка, и я не знаю, что это означает. Тем более, я не знаю, как мне потом себе в глаза смотреть…игнорируя основное.

Какого черта ты сейчас печешься о его ощущения после того, что ты сделала?! Как лицемерно…

- Я думал, ты бы хотела, чтобы этот нож попал мне в горло. Например.

Резко вскидываю глаза и замираю. Меня ошпаривает стыдом. Немею. Не знаю, что говорить, и вместо слов — в глазах встают слезы.

Мне хочется, наверно, больше всего на свете прокричать, что я совсем не желала ему зла. Я любила его, даже когда ненавидела. И сейчас я люблю. Пусть в этом никогда и не признаюсь больше…

Ни за что.

Но черт меня дери, я так не хочу, чтобы второго января он думал именно так. Что я желала зла, ждала его смерти или любого его конца, даже как свободного человека. Это не так. Мне больно за то, что пришлось сделать. И это все еще сложно, но…

Опять слишком много «но».

Малик поднимает руку и легко смахивает слезу с щеки с мягкой улыбкой.

- Не плачь, мой ангел. Я пошутил. И нет, мне не больно.

- Ты не должен был этого делать.

Хмыкает, продолжая смотреть мне в глаза.

- Лучше я, чем ты.

- Но твоя рука…

- Моя рука заживет. Прекрати, Лили. Это не первый мой шрам, и не последний.

Киваю слегка и снова принимаюсь за перевязку. Делаю все деликатно и бережно, будто хочу подарить ему всю свою заботу и нежность.

Хотя почему «будто»? Я действительно этого хочу…

Он защитил меня. Встал передо мной, а второго января я…

- Кто это был? - выпаливаю, чтобы сбежать от правды и переключится.

Вполне вероятно, я пытаюсь узнать что-то плохое. Чтобы потом было не так стыдно и проще себя убедить получилось, что я поступила правильно. Во благо, так сказать. Не только своего, но и мира…

Малик шумно выдыхает, опускает руку, которой меня касался и упирает ее в кровать. Мышцы на его животе напрягаются.

У меня по коже проходит привычный озноб…

Наверно, он проигнорирует мой вопрос? Ну, и пусть. Главное, не думать о главном и…

- Я не хотел ее убивать, - неожиданно звучит его тихий голос, - Она не виновата в том, что сошла с ума.

- Она сошла с ума?

Он слегка кивает, глядя в одну точку перед собой.

- От горя.

- И ты…к этому причастен?

- По касательной.

- Что это означает?

Слегка усмехнувшись, Малик снова смотрит на меня и наклоняет голову набок.

- Помнишь тот взрыв?

- Тот самый взрыв?

- Да, мой ангел. Тот самый.

- Глупый вопрос, - ежусь, затягивая бинт на его руке, - Конечно, я помню.

- Она была среди посетителей ресторана. С мужем.

Перед глазами моментально встает та самая пара, и я наконец-то понимаю, откуда ее лицо было мне знакомо…

Я их помню. Да. Помню. Именно они часто снились мне в кошмарах когда-то…

Счастливая пара, которая превратилась в ничто. Мужчина со стеклом в голове, его безжизненные глаза и то, как она плакала — навсегда осталось в моем сердце…

- Я их помню, - шепчу еле слышно, - Только сейчас поняла. Она показалась мне знакомой…

- Да.

- Она была с мужчиной…

- Это был ее муж, - также тихо отвечает он, - Вообще, они только-только поженились и даже не успели побыть друг для друга мужем и женой. Он умер через три минут после взрыва. Его нельзя было спасти. В него попал осколок и повредил сонную артерию. Это без вариантов.

- Но почему она винила тебя? Это…же не ты…

- Устроил тот взрыв? - Малик хмыкает, - Нет, Лили. Это был не я.

- Тогда…

- Его устроили, чтобы убрать меня. А значит, я, как цель, виноват. Так она решила.

- Это…

- Это вполне закономерное для людей. Когда тебе больно, ты хочешь обвинить кого-то. Всегда нужна паршивая собака, на кого можно скинуть последствия. Ей было очень больно. Она долго лечилась в специализированной клинике…но не помогло.

- Она хотела меня убить.

Малик медлит, но все-таки слегка кивает и поднимает свои глаза на меня.

- Да, Лили, хотела. Ее отец умер совсем недавно, и она получила большое наследство. Все деньги были пущены на покушение.

- На меня.

- Да. Она хотела заставить меня страдать так же, как страдала сама.

На моих губах горит вопрос: а у нее бы получилось?

Но я его не задаю. Не хочу слышать ответ на этот вопрос, потому что мне страшно его услышать. Пусть останется тайной… так будет проще пережить второе января.

- Элен сказала, что она меня спасла.

- Она узнала о планах, донесла мне и была рядом. В нужный момент заменила пистолет с рабочего, на полностью заблокированный.

- Зачем?

- Зачем, что?

- Зачем она это сделала?

Малик поджимает губы. Нет, он не станет отвечать на этот вопрос, и я это понимаю точно. Хмыкаю и киваю, может быть, оно к лучшему.

- Прости, что тебе пришлось сделать.

- Не извиняйся. Я дал ей шанс, она им не воспользовалась, а значит, была бы угрозой всегда. Рано или поздно, это бы все равно случилось.

Из-за меня.

Стоп. НЕТ. Даже не вздумай произносить такое всуе. Заткнись!

- Ты поэтому согласился, чтобы Надия уехала с па…отцом?

- И да, и нет.

- Как это понимать?

- Твоему отцу одиноко. Даже если он допустил ошибку, Лили, это не значит, что он тебя не любит.

Сердце на разрыв. Я уже жалею, что начала этот разговор, и хочу побыстрее его закончить. Завязываю бинт и киваю, отпуская со своего колена его руку.

Но он ее не убирает. Слегка сжимает мое бедро, тянет на себя…а я поддаюсь.

- Иди ко мне, мой ангел.

Его шепот хриплым ушатом мурашек опрокидывается на мою кожу, и я снова поддаюсь. В последний раз можно. Это будет нашим прощанием…

Забираюсь на его колени.

Выключается свет.

Мы остаемся во тьме, и только луна станет тихим свидетелем, но она никому не расскажет. Я знаю. Она будет молчать…

Провожу кончиками пальцев по его щекам. Я так хочу тебя запомнить…

Я люблю. Сильно люблю тебя, и мне до бесконечности жаль, что наша жизнь обернулась кошмаром. Может быть, в другой вселенной у нас был шанс…

- Ты сегодня разговорчивый, - шепчу, Малик усмехается и ловит мои пальчики губами, оставляя на них поцелуи.

- Думаю, ты это заслужила.

- Я нарушила твой приказ.

- Нарушила, но я прощаю тебя за это.

Хмыкаю я, а сама улыбаюсь. Так глупо…так неправильно, возможно, ненормально, но вот так у нас и получается. Все неправильно, глупо и ненормально.

- Я хочу спросить.

- Попробуй, мой ангел.

- Прошлой ночью ты был…

- Ни с кем. Это все, что тебе нужно знать.

- Ты защищал меня?

Господи, зачем ты спрашиваешь?! Заткнись!!! Ты не переживешь ответа на этот вопрос…заткнись-заткнись-заткнись!

Жмурюсь. Малик молчит. Я ненавидела эту тишину, а сейчас ей благодарна.

Слезы падают на его грудь.

Он двигает меня ближе, запускает пальцы в волосы, а второй рукой проводит по моим щекам. Нежно. И плевать, если я себе все придумала…

Я подаюсь навстречу. Льну к нему, как кошка, которой так нужна ласка ее хозяина…

В последний раз.

- Я хочу, чтобы ты кое-что запомнила, Лили.

- Что?

- Я все тебе прощу. Все с рук спущу. Кроме одного.

- Че…

Перебивает собственный, звонкий визг. Малик резво встает и укладывает меня на лопатки, а сам нависает сверху. Упираясь руками в постель по обе стороны от моей головы, он проводит носом по моей щеки, добирается до уха и глухо, горячо шепчет.

- Никогда не смей даже задуматься о том, чтобы позволить себя коснуться кому-то, кроме меня. Ты поняла, Лили? Никогда.

- Почему ты это говоришь?

- Потому что ты должна это знать. У тебя нет индульгенции на все. На многое — да, но не все. Попробуешь — я тебя накажу.

Возмущение взрывается острым огнем под кожей. Фыркаю, упираюсь руками в его мощную грудь, но Малик тут же перехватывает мои руки за запястья и прижимает их к постели.

А потом целует.

Это очередной, «тот самый» поцелуй, от которого ты вся превращаешься в один сплошной нерв. Твоя одежда сгорает. Кожа на разрыв тянется, и что-то внутри тебя тянется к нему.

Ты снова падаешь.

Стонешь, извиваешься и просишь «еще», а он дает тебе все, что может. Грубыми толчками, рыками, заполняет каждую темную часть твоей души, и когда ты подходишь к грани, ничего уже не важно.

Так было и в этот раз.

Я прижималась к нему всем телом, оставляя на его кожи свои поцелуи, укусы, тихий шепот. Не помню, что именно я ему говорила, но знаю, что это было искренне.

Мне так безумно жаль, что между нами все сложилось плохо…

Мне так жаль, что любить тебя невозможно. И ты не любишь в ответ. Хотя сейчас между нами и есть любовь. Ты ее не признаешь, я знаю, но она есть, потому что она вся — моя.

Я люблю тебя, Малик. Люблю…и мне так жаль, что мы никогда не будем в одной плоскости, чтобы любить вместе…

В конце я лежу на его груди и снова плачу. Потому что это было в последний раз, и второго января все закончится. Мы разорвемся на части. Будешь ты, буду я, но не будет нас. Даже таких неправильных и диких. Какая разница? Больно будет все равно, и я никогда не забуду ни одно мгновение рядом.

Я пронесу их в своем сердце до конца времен…

Мне так жаль.

Он обнимает меня, оставляет поцелуй на макушке. Долгий, и пусть до безумия нежный. Я хочу так думать, потому что мы прощаемся…

- Я хочу тебе кое-что подарить, - вдруг шепчет он, а я хмурюсь.

- Ты уже подарил.

- Это так. Хочу кое-что другое. Погоди, мой ангел.

Малик встает, оставляя меня на постели, а потом садится и отодвигает ящик своей прикроватной тумбочки. Через мгновение мне на живот падает маленький мешочек, и я хмурюсь, но когда поднимаю глаза, его уже нет.

Точнее, он есть. Просто отходит слишком далеко, и мне снова холодно…

Я смотрю Малику в спину. Он стоит у окна, уперевшись в него ладонью. Молчит. Я беру мешочек.

Что там? Легкий...

На ладонь падает темная цепочка. Я не рискну включить свет, но на ощупь понимаю, что это подвеска, а по наитию чувствую, что она не такая, к какой я привыкла.

- Она без шика, никаких бриллиантов. Это обсидиан. Раньше верили, что он добавляет энергию земли и поглощает дурные намерения. Пусть этот камень всегда будет рядом с тобой, Лили. Не снимай его, хорошо? Помни…эту ночь.

По коже проходятся мурашки. Я бережно поднимаю подвеску к лунному свету и вижу, как красиво камень ловит блики. Черные, густой, глянцевый. В середине небольшого, грубого сердца, которое сделано из темного металла. Будто бы вручную…

- Очень необычное украшение.

Малик хмыкает и кивает.

- Я сделал его сам.

Рука падает на живот, а в глазах опять встаю слезы. Зачем ты меня так мучаешь? Зачем говоришь? Почему ты начал говорить только сейчас?! Боже…

Тихо.

Никаких эмоций. Не смей. И никаких вопросов, об этом тоже забудь. Хватит. У тебя их миллион? Знаю, отлично. Похорони их под плинтусом собственной души, чтобы потом не сгореть дотла, когда настанет время.

- Спасибо, - выдавливаю, он наконец-то возвращается к постели, жестом предлагая свою помощь.

Я киваю. Сажусь и передаю кулон в его руки, а потом поворачиваюсь спиной.

Он ложится на мою кожу, как родной. Жжет ее, но в основном греет… как моя любовь. И жжет, и греет. Уничтожает и воскресает. Заставляет страдать и радоваться. И так до бесконечности в квадрате…

Мы прощаемся навсегда.

Я понимаю и режусь об эти мысли, а я не хочу и не могу себе позволить резаться сейчас. Смотрю на него, кладу руку на щеку и глубоко целую. Еще один последний раз, который не поможет мне разобраться в той тонне непонятных эмоций, но поможет не разбираться сейчас. Это еще один ворованный миг у реальности.

И я в нем растворяюсь…