Брак без выхода. Мне не нужна умная жена

«Мудростью и не пахнет, но где ее возьмешь?…»

Малик

Мы едем с Багиром какое-то время в абсолютной тишине, и слава богу. Не хочу ни о чем разговаривать, не хочу слышать никаких вопросов. В основном потому что у меня ответов — ноль; все сложно.

Морщусь немного, потираю глаза. Херово спал сегодня, напряжение внутри долбит по венам. Ни о каком сексе речи не шло, само собой. Решил дела, сразу попёрся к тестю. Знал, что она попытается улизнуть, позволил, научил. Надеюсь, что этого будет достаточно, хотя…кому я вру? Знаю, что нихрена не будет достаточно. Особенно если я молча глотаю все, что Лили подкладывает мне на тарелку. Надо быть жестче, а я не могу. Позволяю ей. Иногда кажется, что слишком дохера я ей позволяю, но с другой стороны, разве сейчас это не оправдано? Сам накосячил — расхлебывай; хоть бы она конкретно сегодня была тихой. Это единственное, что мне от нее нужно.

Багир слишком сильно сжимает руль, я резко перевожу на него взгляд. Он бросает на меня ответный. Прячет улыбку, но я же вижу…поэтому закатываю глаза и киваю.

- Давай, жги. Только лаконично, если можно.

- Что это нахер было такое?!

Снова закатываю глаза, потом тру их и тихо смеюсь. Ладно, согласен. Лили — это что-то с чем-то. Ангел? А то как же. Три раза. В ней дьявола гораздо больше, если так-то призадуматься. За словом она точно в карман не полезет, а если надо — руку по локоть откусит.

Умная, даже, я бы сказал, остроумная. Порой чересчур, но я тут сознаться должен: все ей с рук спускаю, даже если перегибает. Пусть. Она в этом образе гармонична и зажигательна, аж на душе теплее становится.

- Че ты ржешь?! Что это было! Лили…так выражалась…

- Вчера застукала меня с Элен в кабинете.

Брат громко присвистывает, а я смотрю в боковое зеркало, чтобы срисовать ярко-красный спорткар.

Блядь, и угораздило же. Знаю ведь: нельзя гадить там, где собираешься отужинать. Идиот. Хер знает, что это было. Ничего такого? Или просто…хотя снова. Кому я вру. Ничего простого в моей жизни нет.

Зажигаю сигарету, немного открываю окно. Багир снова бросает на меня взгляд.

- Ебанно.

- Ты не представляешь насколько.

- И че?

- Уйти хочет.

- А ты?

- Тупой вопрос.

Снова виснет пауза, я вздыхаю, а Багир тихо спрашивает.

- Может, хуй бы с ней? Отпусти. Элен…

- Если бы я считал, что Элен — подходящая партия, я бы сразу на ней женился, - рублю жестко, предостерегающе смотрю на него, и когда этого уже достаточно — снова пялюсь на унылый пейзаж за окном, - Мы закончили обсуждать мою личную жизнь.

- Давно она стала личной?

- Завязывай, Багир.

- Тебе не кажется…

- А тебе не кажется, что когда я говорю «завязывай», то надо заткнуть свой рот?! То, что мы родственники, не дает тебе никаких привилегий!

Выхожу из себя и рычу. Багир сразу переводит все свое внимание в лобовое стекло. Супер, мозгоебства больше не будет.

- Вот и чудненько. Крути баранку молча, блядь, и не беси.

- Это приказ?

- Да, сука, - отвечаю на его саркастично-ядовитый тон в похожем ключе, - Это приказ.

Сам считаю снежинки. Знаю, что дома полный пиздец. Это немного давит. Некомфортно так. Мне не нравится.

Слишком все сложно; слишком…неоднозначно. Все просто «слишком» вдруг стал, и слишком очевидно, в том числе. Это должно было быть просто, и я знаю, какие вопросы крутятся на языке у Багира. В последнее время, я сам себе их задаю, просто до ответа не добираюсь намеренно.

Ни к чему он мне. Все нахер. Думай о деле; это приоритет. Как обычно…

Лили

Целый день я провожу с дочкой. Очевидно, нас никто не выпустил из дома, и нет, кстати. Такое периодически случается, когда Малик просит меня никуда не ходить. Я соглашаюсь спокойно, но это обычно я соглашалась спокойно. Когда не знала, какой он ублюдок!

Хотя с другой стороны, в принципе, я всем довольна. Можно так сказать. Сижу с Надией в гостиной, пока она играет с Аленой, утыкаюсь в ноутбук. Таблица «excel», номера телефонов — все по-взрослому. Я нахожу все юридические компании в радиусе…черт, даже до Химок дохожу! Потом начинаю обзванивать.

Мне кажется, что это вполне разумный выход. Меня никто не может принудить оставаться чьей-то женой. Звучит же логично и разумно, так? Так. И если мне отец родной указал на дверь, всучил какие-то гребаные напутствия из разряда: подчинись и молча терпи его блядство. Это не значит, что я больше не имею никаких путей решения своей ситуации! Не хочет мне помогать?! Да, пожалуйста! Сама справлюсь! Я уже не ребенок!

Но с каждым номером, который мне приходится окрашивать красным, становлюсь злее. От тупого бессилия, которое только нарастает.

Все они говорят одно, когда слышат мою фамилию: извините, мы не можем вам помочь.

Вот так…

Вечер мягко опускается, погружая дом в темноту. Я погружаюсь в густую ярость. Меня даже Надия сейчас немного раздражает, и это мерзко. Я знаю. Так нельзя, но…наверно, мне просто страшно, что придется вечность провести в этом замке на холме. И вся моя жизнь — коту под хвост. Да ладно моя! Ее жизнь тоже…

Господи, что же я наделала?

В конце концов, я дохожу до какого-то совершенно острого исступления. В детской комнате, где моя Надия видит уже десятый сон, скачут тени от ее ночника. Медленно крутятся звездочки, луна. Розовый полумрак. А сердце мое бахает гулко, отдается в висках. Последняя контора послала меня на хер сорок минут назад, и все сорок минут я хожу из угла в угол и накручиваю себя все сильнее и сильнее.

Дышать аж сложно.

Ладно я. Плевать уже! Но Надия...он же разрушит и ее жизнь! Она вырастет, и что потом? Отдаст ее за такого же козла, каким является сам? Просто продаст ее выгодно?! И я ничего не смогу сделать?! Помочь?!

А потом происходит это. В детскую стучится один из амбалов Малика, который говорит мне тихо:

- Лилия Антоновна, оставайтесь наверху. Пожалуйста.

Это означает одно: чудовище вернулось. Обычно я его слушаюсь, что тоже надо отметить. Если Малик просит меня оставаться наверху даже через своих людей, я залезаю под одеяло и включаю какой-нибудь фильм. Он приходит обычно ночью. Я никогда не задавалась вопросами, что творится внизу в такие моменты, да и сейчас мне откровенно насрать. Наверно, притащил своих гребаных партнеров, пьет и обсуждает какую-нибудь дичь. Например, сколько у него интрижек курсировало на этой недели, не знаю! Ну точно не индекс Доу Джонса! Согласитесь. Нелепо.

Сейчас я ловлю дикую ярость, которая накрывает меня с головой. Нет, не из-за тайн или недомолвок, которых, судя по всему, в нашем браке гораздо больше ставших очевидными. Мне действительно класть с высокой колокольни на все его тайны, даже если это миллион детей на стороне! Я хочу высказать ему все, что я думаю! Именно сейчас! Вот именно. Сука. Сейчас!

Поэтому уже в следующее мгновение резко рву дверь на себя, прикрываю ее аккуратно, конечно, но на чистом материнском инстинкте. Зато топаю по коридору, далекая от матери-львицы. Больше похожа на психопатку.

Амбал не успел еще спуститься вниз, так что ловит меня у лестницы и мотает головой.

- Нет, Лилия Антоновна. Я же сказал…

- Руки от меня свои убрал!

Шкаф слушается. Но тут же роняет брови на глаза и повторяет.

- Вам туда нельзя. Это приказ…

- Похер мне на ваши приказы! Отошел! Или ты пожалеешь, я тебе клянусь!

- Лилия Антоновна…

- Я Малику скажу, что ты меня схватил и ударил! Усек?!

Он замирает. В глазах страх, непонимание, как действовать, а по-простому — долгая загрузка процессора. Я этим пользуюсь, подныриваю под его руку и сбегаю на первый лестничный пролет.

Картина маслом.

Внизу в нашей большой, светлой прихожей целая толпа похожих шкафов. Все они собрались вокруг своего лидера и внимают…Этот же…черт благочестивый! Весь в черном, с хмурой рожей, и крест дебильный поблескивает в свете от люстры.

И все у него схвачено. Все у него тип-топ, одна я в говне, как в шелках!

- Как ты посмел?!

Мой голос звучит громко, уверенно и зло. Он ударяется от стен эхом и распространяется, кажется, по всему дому. Как река буйная, не имеющая контрольной точки.

Никаких ограничений.

Дышу тяжело, держу в руках подол от своей накидки, а Малик медленно поднимает на меня глаза. Рожа кирпичом. Разумеется. Стандартно, и так бесит! Что у него все, как прежде, а у меня-то нет! У меня все разрушено, сволочь ты такая!

- Я спросила у тебя! Какого хера ты себе позволяешь?!

Лучшая защита — это нападение. Нет, все-таки есть в его взгляде что-то такое…чего раньше я не замечала. И это не злость, даже не мат, которыми он меня щедро одарил, после того как вскрылось его блядство. Это что-то совершенно иное. Что-то, отчего бежать хочется в противоположную сторону. Что-то опасное, липкое и слишком похожее на животный страх перед смертельной опасностью.

Конечно же, я сметаю эти ощущения в сторону. Во-первых, злая. Во-вторых, привыкшая, что он ко мне относится иначе — я пру дальше. Спускаюсь с лестницы, дышу тяжело, его убить готова! И жаль, что не умею. Одними-то глазами…

- Ты просто…ублюдок, понятно?! Думаешь, тебе это поможет?!

Малик резко прищуривается. Тишина продолжает давить, взгляды его людей немного смущают. Пусть они их в основном прячут в изучении плитки. Все равно!

Хотя ладно. Ну, ладно. Скажу откровенно, мне плевать вообще на все! Я хочу разобраться здесь и сейчас. Мне необходимо все ему высказать! Абсолютно все! Уколоть его, а может быть, даже уничтожить. Сказать что-то такое, что заставит его болеть. Как я болею!

Я хочу сделать ему больно…это все, что мне нужно сейчас.

Малик медленно облизывает губы, бросает взгляд мне за плечо. Оттуда слышу голос того шкафа, который пытался меня не пустить вниз.

- Я…я сказал, что сейчас нельзя к вам. Сказал! Но она…

Супруг резко поднимает руку, сжав ее в кулак. Блеяние замирает. Через мгновение он отдает какой-то короткий приказ на своем языке, и все мужчины, как один, поворачиваются в сторону, а потом уходят. Не в их спортивный зал, что примечательно. А из дома.

Мы остаемся наедине. Я продолжаю тяжело дышать и злюсь еще больше! Потому что так бесит…что он тут, как царь, приказы отдает, а я себя чувствую хуже рабыни с цепью на шее.

- Как ты смеешь?! - выплевываю.

Малик коротко вздыхает.

- Уточни.

- Ты дал отмашку всем юристам Москвы?! Серьезно?!

Хмыкает.

- Да. Серьезно. Дальше.

Дальше?! ДАЛЬШЕ?! Что мне сказать еще?! Все доводы разбиваются о его твердолобость и абсолютное непроницаемость маски!

Как же я его ненавижу…

Хочется броситься с кулаками, а когда он снова открывает рот — этого хочется еще сильнее.

- Если ты закончила предъявлять свои тупые претензии, - цедит по слогам, - Иди наверх.

- Тупые претензии?!

- Да, Лили. Тупые претензии. Я уже сказал раз двадцать: из брака со мной выход только вперед ногами. А теперь уходи!

- Не ори на меня!

Он прикрывает глаза. Я буквально слышу, как скрипят его зубы. Мол, достала! Опять! Сколько можно?! И так обидно! Меня буквально смывает, и в следующий момент я снова открываю рот…

- Ты просто ублюдок, - голос прыгает, сердце тоже.

Наверно, будь у меня хотя бы немного мудрости, я бы знала, что некоторые вещи говорить мужчине нельзя. Вот вообще нельзя. Ни при каких обстоятельствах. Даже если ты его ненавидишь, ненавидь тихо и про себя, но не говори! Только откуда взять-то мудрость? Мама умерла до того, как я стала интересоваться мальчиками; отец отношений больше не строил. Все, что я видела — это образец примерной, счастливой семьи.

И никаких трудностей, недомолвок, скандалов…одна болезнь? Да, было сложно, но мои родители никогда не ссорились. А мать никогда не говорила слов, которые жгут губы…

Я говорю.

Точнее, из-за дикой ярости буквально выталкиваю эти слова наружу, и да. Мне жжет губы, но затормозить? Не могу…

- Какой ты мужик после этого?! Единственный способ удержать рядом с собой женщину, это ее принудить?! Очевидно, что так. Потому что иначе рядом с тобой никто не останется дольше пяти минут, пока ты не кончишь своим полудохлым, старым членом!

Словно через толщу воды слышу, как кожаные перчатки натягиваются, будто он сжимает кулаки.

Но меня несет…и даже это не сигнал, что нужно таки нажать на гребаный тормоз.

Он сломался.

Или его просто тупо нет…

- Развлекаешься, ходишь тут царем, но как же другие?! Может быть, я тоже хочу?! Ой, а что?! Это же охеренная идея! Любви же не существует, так?! А верность — это вообще просто пустой пшик! Значит, и мне можно. Значит…

Он резко хватает меня за горло и дергает на себя. Так, что его нос упирается в мой.

- Заткнись, блядь, - рычит глухо и тихо, - Завали, Лили. Не смей…

- Убери от меня свои грязные лапы! - выплевываю, не отводя пылающего взгляда от когда-то горячо любимого лица, теперь настолько же ненавистного, - Ты — гребаное чудовище. Монстр. Моральный инвалид и тварь! Я тебя ненавижу и надеюсь, что ты сдохнешь на одной из своих шлюх! С условием, конечно же, что сможешь поднять то, что называешь членом! Ты не мужик, а гребаное ничтожество! Я тоже хочу...

Нет, правда. Если во мне была хотя бы толика мудрости…хотя бы одна! Наверно, я бы смогла заткнуться вовремя. Знала бы, что нельзя давить на некоторые точки, чтобы не схлопотать по заднице стальным прутом.

Но я тогда не знала. Не понимала, что иногда твоя обида и ущемленное, женское эго может круто сыграть против тебя.

Малик обрывает мою сбитую, ядовитую речь сам. Он резко и сильно давит на горло, и я не чувствую кислорода. Хватаюсь за его руку, хриплю. Сердце моментально подскочило и дернуло на высшую скорость. В основном из-за взгляда, которым смотрел на меня супруг. Не из-за того, что он применил ко мне физическую силу — нет. Это последнее, что меня волновало, если честно. А вот взгляд…

Малик перехватывает меня за нижнюю челюсть, но и ее сжимает с силой, а потом шипит прямо в лицо.

- Ты совсем охуела, дорогая. Путаешь берега, но это ладно. Я пытался быть мягким, понимающим. Ты обижена, но…блядь, ты окончательно потерялась и совсем не понимаешь, с кем ты разговариваешь! Хорошо. Я дал тебе возможность вылить свой яд, даже готов был простить твою абсолютно идиотскую выходку с похищением моего больного ребенка…

- Она…

- ЗАКРОЙ СВОЙ РОТ!

Я никогда не слышала, чтобы он орал. Точнее, я думала, что слышала, но теперь понимаю, как глубоко я ошибалась.

Вжимаю голову в плечи и немею. От страха глаза на лоб лезут, язык прилипает к небу, и дышу я часто-часто, как бедная белочка. Трясусь, как осиновый лист. Боже…Куда я полезла? Кто он? Что он?…

- Моральный инвалид, значит? - криво ухмыляется он, - Так ты сказала своему папаше, я ничего не путаю?

Молча хлопаю глазами. Он слышал?…

- Ты, сучка, понятия не имеешь насколько. Но ты поймешь!

Он дергает меня, и я поскальзываюсь, падаю на пол. От разбитого носа спасает лишь тот факт, что Малик крепко держит мою руку, и на этом все его «благо» кончается. Он не дает мне времени подняться, помочь? Нет, об этом всем речи не идет. Тянет меня прямо по полу, как тряпку. В сторону подвала, куда я не хожу. Там у них располагается зал, где Малик часто устраивает спарринги среди своей охраны. Что теперь? Он будет меня бить? Господи…

В глазах темнеет от ужаса. Я начинаю от него задыхаться. Слабо цепляюсь за руку, стараюсь спастись, но это совершенно бессмысленно. Паника лишает меня остатков сил, и как бы я ни старалась — ничего не могу изменить.

- Сегодня все ебанные тайны будут раскрыты, дорогая, - рычит он, наклоняется, а потом закидывает меня себе на плечо, - Ты со мной познакомишься. Сегодня этот день настал. Знаешь, я даже рад. Сука, как же меня заебало притворяться…

Половину из того, что он говорит — я не понимаю; Малик переходит на свой родной язык, потом снова на русский, но даже русский у меня наполовину съеден. Страхом.

Я стараюсь зацепиться за стену. Стараюсь оторваться от его плеча, но все мимо. Все. Просто. Мимо.

Мы спускаемся все ниже.

В ад.