Будешь моей (СИ)

Глава 11. Олег

Олег с каким-то сладким наслаждением наблюдал за Тиной, которая на удивление быстро влилась в их сплочённую службой и совместным отдыхом команду.

Почти все парни с жёнами, мало кто с девушками, и никого с временными подружками. Не принято у них вводить в компанию кого ни попадя. Привёл — считай, прилюдно обещал жениться.

Он сам не понял, что его за язык дёрнуло в машине, когда звонила Вера, но произнеся вслух идею пригласить Маську, понял, что ничего более правильного в его жизни не случалось.

Он возьмёт с собой Тину — это так же очевидно, как дважды два. Всем известно, что четыре. И станет известно, что Маська — его. С ним. Для него.

А ведь они даже не переспали ни разу. Олег вспомнить не мог, когда настолько долго ухаживал за девушкой. Целая неделя прошла, воз и ныне там. Фантастика какая-то, честное слово.

Он собирался затащить Тину к себе домой вечером после аэродрома, потом после ресторана, когда хорошенько подпоил, после прогулки в парке, но что-то упорно останавливало.

Что именно — сам разобрать не мог.

Просто шёл за интуицией, которая с упорством отбитого на голову осла подсказывало, что спешить не стоит, надо подождать. Приучить, приручить, при… что там полагается с такими девочкам, как Маська.

Желание было, сильное, хоть дрочи в середине свидания в общественном сортире. Аж до искр из глаз! Только что-то упорно подсказывало: давить не стоит, нужно потерпеть, награда будет слаще.

Уселся на лавку у стола, держа в руке бокал пива. У ног лежал Финик, стоически снося любовные порывы трёхлетнего создания. Мать Сони, Вера, убежала с девчатами в русскую баню, пока жар слабенький. Андрюха отошёл в сторону с малым в коляске, тот раскапризничался, видимо, устал от непривычный толпы вокруг. Олег же, выходит, остался за няньку.

Тяжело, должно быть, растить детей без помощи бабушек и дедушек. Родители Андрюхи жили в прямом смысле на краю света, в Приморье. Родители Веры — в их же городке, а после переезда молодой семьи — в получасе ходьбы, только они отказались от дочери и внуков.

Настоящее имя Веры — Хадиса. Она и внешне скорее Хадиса, чем Вера или Настя, к примеру.

Командир втрескался по самые помидоры в соседскую девочку, когда та училась в одиннадцатом классе. Никакой инициативы, никаких потуг углубить знакомство, никаких ухаживаний. Терпеливо чтил закон, в том числе моральный, молчаливо ждал, когда придёт время.

Но видимо нечто витало в воздухе, что сдало с потрохами влюблённого «Ромео», может, одурманенный вид Андрюхи, а может, брошенный вскользь взгляд Хадисы. Братья и отец хорошенькой соседки активизировались, начали встречать и провожать сестру, из дома не выпускали даже в магазин.

Стерегли похлеще цепных псов.

Перед ЕГЭ к Андрюхе прибежала запыхавшаяся, взволнованная подружка Хадисы, заикаясь, рассказала, что ту заперли дома, заявили, что на экзамены не отпустят. Аттестат ей ни к чему совершенно, в жизни не пригодится, только мешать будет.

На исторической родине у неё обнаружился жених — уважаемый сорокапятилетний вдовец, который оплатил всё, что в таких случаях полагается. Невесте исполнилось восемнадцать, тянуть со свадьбой смысла нет. Сегодня же отправят на родину предков, завтра выдадут замуж.

По сути — выгодно продадут, как бессловесный скот.

Олег отлично помнил, как они, по молчаливому согласию, превысили полномочия. Заявились в форме к родителям «счастливой невесты», доходчиво объяснили необходимость получения среднего образования, заодно напомнили статьи уголовного кодекса, которые нарушает и собирается нарушить незадачливая семейка.

Воинственно настроенные братья и отец Хадисы притихли. Растерянно хлопали глазами, клялись чем и кем угодно, что ничего такого в виду не имели.

Всё — сплетни, пустые домыслы.

Сестра замуж выходит, да, но после всех экзаменов, получения аттестата, выпускного вечера, и исключительно по собственной воле, что с удовольствием подтвердит лично.

У Хадисы хватило отваги не подтвердить, ночью и вовсе сбежать от родителей и братьев, со следами побоев на теле и лице, спрятаться у Андрюхи.

В итоге Хадиса сдала экзамены, получила аттестат, поступила в колледж, поменяла не только фамилию, выйдя замуж за Андрюху, но и имя, чтобы ничего не напоминало о родительской семье.

Родные попытались рыпнуться, подключить диаспору, но быстро поняли, влезать в разборки с командиром местного СОБРа не стоит. Предпочли забыть о существовании собственного ребёнка.

Отчего эта история вдруг вспомнилась Олегу, бес его знает, крутилась в голове отчего-то.

Сами собой возникали вопросы, а смог бы он вот так же, как Андрюха, пойти против традиций, здравого смысла, где-то закона, выхватить свою девочку вопреки всем и вся? Ради Маськи смог бы?

Впрочем, какие «вопреки всем и вся» в их случае с Тиной? Его родительская семья не без особенностей, если трезвым взглядом поглядеть, то офонареть от иных загонов можно, но к нему лично это никакого отношения не имело.

Не следовал он законам гласным, негласным, религиозным, традиционным. Любым. За то и выхватывал с завидной регулярностью от отца-генерала.

Тина же, сразу видно, девчонка простая. Была бы обременена родителями с придурью, не училась бы в колледже в чужом городе за тысячи километры от родного дома.

— А Тина знает, что у тебя девушка есть, к тому же беременная? Рассказывал ей про Яну, или сюрприз будет?

Услышал за спиной голос Ники — девушки Сокурова. Дёрнул же чёрт однажды сходить общей компашкой в четыре человека в боулинг.

Кучеренкова тогда старательно отыгрывала роль постоянной дамы сердца. Олег от скуки подыгрывал. А что? По слухам все мужики рано или поздно останавливаются, перестают собирать всё, что шевелиться, а что не шевелиться — шевелить и трахать.

Почему бы ему было не остановится на Яне? Понятно, почему.

Ему понятно, Нике, выходит, нет.

— Общаетесь? — повернулся он к девушке сослуживца.

— Редко, — призналась Ника. — Несколько дней назад случайно встретились. — К свадьбе вашей готовится, говорит, с родители её познакомил… я чуть было на рождение младшего Калугина сбор не начала, а ты Тину какую-то сюда привозишь, — фыркнула с акцентом на «сюда».

Кучеренкову Олег в кошмарном сне не привёз бы на общий сбор, не стал бы знакомить с парнями. С Андрюхой — их командиром, Верой, с Савельевым, Макаром, с Сокуровым, даже с той же Никой не стал.

В том статусе, которое даёт подобное знакомство — исключено.

В боулинг, ресторан, сауну любую шмару можно притащить. Сюда — только избранных, с кем серьёзно.

— Какая-то — это Яна, — ответил Олег, морщась. — Нет, Тина ничего не знает, и ты ничего не скажешь, — отдал он распоряжение.

Надо бы рассказать про тест на отцовство, ответ на который задерживается, но посвящать в похождения собственных сперматозоидов Нику, следовательно, Сокурова не хочется.

Обойдутся.

— Непорядочно это, Калугин, — вынесла вердикт Ника, окинув неприязненным взглядом оппонента.

— Ну, прости, на роль рыцаря Круглого стола не подписывался, — отвесил клоунский поклон Олег.

Непорядочно зная, что одна женщина возможно беременна от него, вводить другую в круг друзей, только он ничего не обещал Кучеренковой.

И вообще, результатов теста дождаться надо, потом думать, что рассказывать и кому.

К свадьбе она готовится. Шустрая какая, ты погляди на неё…

Надо бы заехать, поговорить ещё раз. Повторенье — мать ученья, говорят.

Подошёл Андрюха, увёл Соню, освобождая друга от роли няньки.

Олег встал, двинулся в сторону бани, откуда с визгами, писками и счастливыми криками выскакивали девчонки, светя телами в купальниках, и бежали по мосткам в сторону холодного с зимы озера.

Погода стояла летняя. Вечер вовсе на удивление тёплый.

Деревья надели пышные зелёные шапки, по берегам пестрели сочно-жёлтые одуванчики. Разносился удушливо-сладкий запах цветущих кустарников, каких именно — Олег не знал. Зелёных с листьями — это мог сказать наверняка.

Одним словом — лето жаркое, лето пьяное.

Купальный же сезон открывать рановато, вот после баньки в самый раз.

Устроился в фурако, растянулся, расслабился, уставился на озёрную гладь. Девчата продолжали сновать из бани в озеро и обратно. Некоторые прыгали прямо в простыне, в запале не успев надеть купальник.

Вот почему Маська не такая смелая? Он бы с радостью посмотрел на полупрозрачную тряпочку, облегающую стройное тело, которое уже страсть как хотелось завалить…

Челюсть сводило от желания, в глазах темнело от воображения, что сегодня будет, как случится, а что случится именно сегодня, через пару-другую часов, ни малейших сомнений не возникало.

Член дымился, того и гляди вода закипит не от внутренней печи фурако, а от пылающего органа.

— Скучаешь? — перевалился через бортик Сокуров, уже в изрядном подпитии, как бы не развезло раньше времени. — Двигайся, харэ одному задницу греть, — загоготал он. — Ника, Ник! Тащись сюда, и Тинку прихвати, а, и шампанское ещё! — проорал в сторону озера, откуда доносился женский смех.

— Неймётся? — беззлобно бросил Олег. — Пусть бы девчата попарились.

— А мне тут с тобой, что ли париться? — выдал Сокуров, похабно заржав.

Через минуту появилась Ника, румяная от перепада температуры, в купальнике, который подчёркивал, а не скрывал, благо стесняться было нечего.

Ника — внешне типичная «соска», немного удивительно, что остановила выбор на рядовом бойце, могла бы ставку задрать повыше.

Олег перевёл взгляд на зардевшуюся Тину.

Ох, Маська, жалко тебе надеть такой же купальник, как у Ники?.. Чтоб тонюсенькие тесёмочки по бокам трусиков и от лифчика одно название чтобы…

Хотя… Вот это, почти монашеское бикини, в самый раз.

Нечего пьяным Сокуровым зыркать на его девочку, так ведь и комиссовать бедолагу могут по состоянию здоровья.

— Иди сюда, любовь моя! — гаркнул Сокуров.

Рванул на себя Нику, та плюхнулась мешком в горячую воду, вынырнула с недовольным визгом, съездила по груди горе-ухажера. Завязалась шуточная борьба с тисканьем и шипением.

Олег отодвинул спиной бултыхающуюся парочку, подал руку Тине, поманив, как котёнка.

Давай же, Маська, тебе понравится. Обещаю сильно не распускать руки, не при лосе Сокурове точно. Перебьётся, образина пьяная.

Тина осторожно опустилась в воду, с опаской косясь на Нику с Сокуровым, которые продолжали брачные игры гиббонов, не обращая ни на кого внимания, того и гляди сношаться начнут, невзирая на свидетелей.

Олег устроился удобней на скамейке, потянул осторожно Маську, та шлёпнулась между его ног, упёрлась спиной в его грудь.

Т-с-с-с, п-ф-ф-ф. У-ф-ф-ф!

Осторожней, Маська, терпение не безгранично, и это мягко сказано.

Контраст горячей воды, пока ещё прохладного женского тела, шелковистой кожи заставили член почти взорваться, яйца призывно заныли, в глазах на секунду помутилось.

Пришлось усилием воли взять себя в руки, хотя в руки хотелось взять отнюдь не волю, а лучше всучить это в женские ладони, чтобы приласкали, погладили, приголубили… п-ф-ф-ф-ф…

Обхватил рукой девичью талию, тонкую, гибкую.

Вдохнул запах волос на влажной макушке — цветочный, отдающий озером, берёзовым веником, хвойным концентратом.

Опустил ладонь на живот, чувствуя упругость молодого тела, шелковистую кожу.

Потянул ближе, прижал сильнее, впечатал в себя, замер от неожиданности.

Казалось бы, всё как всегда.

Взведённый до предела организм ожидаемо отреагировал на манящее женское тело вставшим колом членом, нервами, оголёнными, как провода, когда каждое движение работает на результат — скорый секс.

И всё-таки просачивалось нечто необычное, непривычное, что объяснить толком не получалось, да и не хотелось.

Хотелось плыть на волнах новых чувств, смаковать, радоваться, а секс… куда он денется?

Сегодня ночью всё случится. Калугин Олег ещё ни разу своего не упускал, и сейчас не упустит.

Просто предварительно кайфанёт сильнее обычного. И так бывает, оказывается.

Органы чувств на полную катушку работали.

На пределе, на грани, за гранью.

Зрение отмечало всё. Каждый видимый миллиметр, каждую пору, россыпь бледных, янтарных веснушек, череду родинок, завитки влажных волос у шеи и висков.

Слух впитывал робкие вдохи, громкие выдохи, плеск воды вокруг разгорячённых тел, его и Тины…

Язык осторожно, будто невзначай, проходился по шее, за ушками, по плечам. Чувствовал сладко-острый вкус женского желания, концентрированный, смешанный с чем-то, до сего момента неизведанным, головокружительным.

Обоняние кружило голову не на шутку. Запахи били наотмашь, со всей силы, до одури. Почти выветрившиеся духи перемешивались с ароматами дурманящей весны, кружили в вихре зашкаливающих эмоций.

Её и его.

Взаимных.

Осязание и вовсе сводило с ума. Лишало разума, остатков терпения.

Разрывало к чертям собачьим сердце, душу, каждую клетку, атом каждый.

Заставляло слетать с орбиты и взрываться, подобно вселенной.

Большой взрыв!

Начало расширения Вселенной в отдельно взятом Калугине Олеге.