Будешь моей (СИ)

Глава 26. Олег

Обычно дорога на машине занимала трое суток с копейками. Олег гнал без остановок, ел на ходу что бог послал, преимущественно кофе, спал по паре часов на крупных АЗС или на окраинах посёлков и двигался дальше.

С девчонками так не выходило.

Ели в придорожных кафе, столовых или заправках. Опыт показал, что быстрее и беспроблемней именно на заправках. Геля таращилась на приборы общепита, как на воплощение ада на земле, запрет на скверну оказался вбит на подкорку, дорога же не то место, где стоило начинать социальную адаптацию. На автозаправках продавали горячие обеды в одноразовой таре — это девочка ела с чистой совестью.

Один раз ночевали в машине. Олег проснулся от того, что затекло всё тело, включая задницу и мизинцы на ногах. Судя по лицам попутчиц, они чувствовали себя так же, но стоически молчали. К следующей ночи выбрали ночлег заранее. Удалось выхватить два номера в отеле с удобствами на этаже — неплохо, в общем-то.

Одну из ночей ночевали в трёхместном номере, других не нашлось, зато с душевой кабиной.

Тогда Олег вышел из душа в одних трусах, не думая, что совершает что-то непотребное. Трусы — тёмно-синие боксеры, по сути, не отличались от обычных плавок, в коих ходят в бассейн, например.

Мгновенно нарвался на запущенное прямо в лицо полотенце и агрессивное шипение, будто не Маська швырялась и выражала недовольство, а кошка бешеная. Наткнулся на глаза-блюдца Гели, ещё секунда, и осенили бы его крестом, бесславно же обоссаться, как Финик, в его планы не входило.

Пришлось срочно ретироваться, надевать трико с футболкой. Мысленно отвесить себе подзатыльник, сосредоточиться, вспомнить законы старообрядчества.

Толки разные, но в целом-то традиции примерно одинаковые.

Да-а-а-а, влип Калугин Олег по самые помидоры.

Что теперь с дичком десятилетним делать?

Что делать…. что делать… любить, по возможности воспитывать. Мы в ответе за тех, кого… и прочее, высокодуховное.

Поначалу шарахался от каждого поста, думал ехать окольными путями, но таких из Сибири в центральную Россию немного, да и время дорого.

Подспудно ожидал, что остановят, арестуют, заберут девчонок, но не останавливали, не забирали, в принципе было подозрительно тихо. Несколько протоколов за отсутствие детского кресла и почти получасовая лекция по безопасности перевозки детей — вот и все неприятности.

Олег, к слову, внял, купил буст для Гели, та смотрела на приспособление, как на чудо-юдо диковинку. Потрогала, покрутилась, поблагодарила, а после того, как тронулись, выкарабкалась, легла под бок благодушно настроенного Финика.

Пришлось плюнуть и на это…

Генерал Калугин бы не одобрил. Вопрос, а на что, из того, что совершил младший сын, он бы одобрительно покачал головой, остался открытым.

Так и мчали в сторону Москвы, в полнейшую неизвестность. Позвонить бы, разведать обстановку, но Олег не звонил. Что бы ни происходило за пределами тесного мирка Рендж Ровера, план оставался неизменным — доставить девчонок в нужное место, а дальше… хоть потоп.

Оставалась одна ночь. Олег снял два номера в отеле.

С ужином вышла накладка, Геля отказалась есть в ресторанчике при отеле, пришлось мотаться в ближайший городок, искать что-то подходящее, сразу после разошлись.

Речи о том, чтобы ему ночевать в одном номере с Тиной, быть не могло, хоть он намекал всячески, нарываясь на угрюмый Маським взгляд исподлобья.

Ладно, проехали, вся жизнь впереди, всё равно своего добьётся, если не сядет в итоге… Тишина со стороны клана Калугиных не на шутку напрягала.

Финик с интересом изучал окрестности отеля. Особенно его интересовала помойка у задней двери ресторана.

Хозяин интерес не поддержал, пришлось довольствоваться газоном, двумя кустам и местным котом, который повидал многое, на столичного амбулли внимания не обращал. Ходят тут всякие, а потом ложки пропадают.

Олег поднялся на второй этаж, в свой номер. В коридоре, в торце, на маленьком диванчике, уткнув лицо в коленях, сидела Маська. Плачет?

— Эй, ты чего? — подошёл он, предварительно запустив Финика в номер. — Мась? Болит что? Расстроена?

Тина подняла лицо, посмотрела на Олега сухими глазами со следами слёз.

Плакала…

Пока он прохлаждался на улице, его Маська плакала.

Когда он поумнеет-то? Поумнеет вообще, или это нечто из области фантастики?

— Всё хорошо будет, вот увидишь, — сел рядом, придвинулся ближе, положил руку на плечо, подвинул к себе напрягшееся тело. — Мы справимся, обязательно справимся. Завтра в обед будем дома, отдохнём, съездим в торговый центр, вещей купим Геле и тебе, в школу запишем… что там ещё? Хочешь, на работу устроишься. На ту подстанцию, возьмут ведь… — он ободряюще улыбнулся, вышло как-то криво, неестественно. — Или в нашу структуру, фельдшером, — пожал он плечами. — Всё у нас будет хорошо.

— Нет никаких «мы» и «нас», Олег! — выдохнула Тина. — Как ты не поймёшь? Нет!

— Как это нет, если есть! — отзеркалил её тон Олег. — Вот я, вот ты, там — Геля, — взмахнул рукой в сторону номера. — Мы есть, были и будем.

— Нет! — вспыхнула Тина. — Куда Яну и вашего ребёнка денешь? С нами будет жить или ты по очереди приходить, по графику? Понедельник, среда, пятница с нами, в остальные дни с семьёй?

— Далась тебе эта Кучеренкова! — вспылил Олег. — Может, это вообще не мой ребёнок, приеду — разберусь. В любом случае, это было до тебя, понимаешь, до тебя, — подчеркнул Олег.

Претензии, что не он, а Маська едва не вступила в брак с каким-то сраным Митрофаном, пока он даже не думал о других бабах, придержал.

Хотелось, очень хотелось высказать всё, что думал, чувствовал, как колотило его при одной мысли о Маське с Митрофаном, под ним…

И это у неё претензии, оказывается!

Озвереть же можно!

— С ума сошёл? — зашипела Тина. — Какое «до меня», если ребёнок не родился ещё! Он сейчас есть и всю жизнь будет, а не «до тебя», — сжала кулаки до побелевших костяшек. — Отвези нас сразу в комнату, Олег, — выдохнула. — Спасибо большое за всё, что ты для нас с Гелей сделал, но на этом… всё. Всё!

— Как скажешь, — пожал плечами Олег, беззаботно улыбнувшись.

Надеялся, что вышло беззаботно.

— Как скажешь? — опешила Тина, окатив возмущённым взглядом.

Главное, она его послала, отчитала, а когда он согласился и пошёл — возмущается.

— Всё равно моей будешь, — засиял он, со щенячьей радостью наблюдая, как вспыхивают щёчки Маськи.

Зацеловать бы её, залюбить, затрахать. Так, стоп, об этом он подумает завтра.

Не спалось, извертелся весь, измаялся, извёлся. Финик сидел рядом, недовольно сопел, глядя на хозяина.

Не спится — не спи!

Дай приличным псам провалиться в заслуженный сон. У него тоже, может, проблемы. Пятый день в машине сидение с девчонкой непонятной делит — а это его место, законное!

И покрышку с трассы не дали забрать… Хорошая покрышка-то была, грызть и грызть.

Олег вышел на улицу, отправился в машину за сигаретами. В последние дни курил редко, смущался осуждающего взгляда Гели. Шутки шутками, но не по себе становилось, будто правда — грех великий совершал, когда возвращался с характерным запахом.

Эдак поститься начнёт, дрочить перестанет…

Открыл бардачок, заодно выхватил листок, который скомкал в психе несколько недель назад, расправил, пробежался взглядом по знакомым до острой боли в подреберье строкам:

«Вероятность отцовства: 99, 999 %

Комментарий: Биологическое отцовство предполагаемого отца Калугина Олега Степановича в отношении плода матери Кучеренковой Яны Васильевны не исключено»

Что-то во всей этой истории не то, не так, криво, косо, будто нарисованная ребёнком каляка-маляка, а что конкретно — понять не выходило.

Понятно что — не хотел Олег этого ребёнка, не хотел, и всё тут.

Подло, только он на звание благородного рыцаря никогда не претендовал.

Не нужны ему были проблемы с пелёнками, распашонками, главное же — вынужденное общение с Кучеренковой. Видеть её, разговаривать, в одном помещении находиться, в собственном ребёнке её отражение видеть не хотел. Зубы сводило от одной мысли.

Не мог, воротило до дрожи, вот и выдумывал оправдания себе, каляки-маляки детские.

Сам себе Максимушку начинал напоминать, что по весне детский сад захватил…

Взял телефон, набрал единственного человека в семье, от которого точно проповедь не услышишь, потому что тоже на голову скорбная, неудобная для всех.

Славка.

— Уже думала, не позвонишь, — услышала бойкий голосок с той стороны.

— Что там? — не здороваясь, спросил Олег.

— Отец вопит, мама вокруг него с таблетками и тонометром кружит, как акула, в больницу хочет отправить, он, ясное дело, без боя не даётся, — отчиталась Славка. — Игнат приезжал, без Шуры, — добавила существенную деталь. Если без молодой жены, в которой души не чаял, особенно после всего, что им и всей семье пришлось пройти, значит, по делам неприятным. — Командир твой и ещё полковник Лодейников.

— Лодейнин? — почесал затылок Олег.

Лодейнин — мужик непростой, с лютым характером, старший их конторы. Шашкой махал направо и налево, чистил ряды от сброда, типа Калугина, без промедлений и сожалений.

— Похоже, уволили тебя задним числом, — вздохнула Славка в трубку. — Как жить-то теперь будешь?

Задним числом по доброй причине не увольняют, значит, готовится какой-нибудь армагедец на задницу нерадивого генеральского сынка.

— Живут люди на гражданке, — отмахнулся Олег. — С квартирой сложно, — за военную ипотеку платило государство, служивый за это продавался с потрохами, до последней капли крови, как говорится. В случае увольнения оставался должен банку, тот не церемонился, драл в три шкуры, не стеснялся. — Пренебречь, вальсируем, — нервно засмеялся он, вовремя вспомнив, что оригинал фразы семнадцатилетним девам слышать не полагается.

Прямо-таки увидел полный осуждения взгляд Гели… ну всё, точно следующий пост придётся держать.

— Ты вроде на журналиста собираешься учиться? — спросил Олег.

Сгорел сарай — гори и хата.

— Собираюсь, — отчиталась сестрица.

— Журналистское расследование можешь для меня провести? Нужно забраться в отцовский ноут и…

— Не-е-е-е, — протянула Славка, — там защиту не обойдёшь.

— Мне секреты родины ни к чему, — отмахнулся Олег. — Почта нужна, личная.

Не мог генерал Калугин дать рабочую почту какой-то девчонке, беременная она или нет — не мог. Есть дежурный ящик, на который он регистрирует сайты доставки, подписки, прочую хренотень, которая сыпется безостановочно любому мало-мальски активному пользователю сети.

— Это можно, наверное, — выдохнула Славка.

— Найди письмо от Кучеренковой, адрес её сейчас скину, перешли мне.

— Попробую, — ответила Славка.

Под утро пришло письмо с личного ящика отца. Ничего, никаких зацепок. Странновато, что Кучеренкова не переслала письмо из лаборатории, да и название файла во вложении какое-то кособокое, но в целом в теорию желательной каляки-маляки вписывалось.

— Заедем в Москву по делам, — сказал Олег, когда они неслись по скоростной, относительно недавно запущенной трассе.

— В Москву?! — подпрыгнула Геля, впившись взглядом в окно, где всё, что было видно — поля, поля, поля, поля, перемежающиеся с лесом, и лента серого, новенького асфальта, убегающая за горизонт. — Да! Иустина, да же?! Да?!

— Как тебе удобней, — сдержанно ответила Тина, скосив взгляд на Олега.

Вопросов задавать не стала. Она вообще была непривычно тихой, как мешком пыльным ударенная.

Ничего, с настроением Маськи он разберётся, сейчас на повестке другой вопрос, более важный.

— Девушка, — заявил он на пороге лаборатории, куда пару месяцев назад приехал с Кучеренковой, ещё не ведая, как повернётся жизнь. — Результат можно получить? — шлёпнул на стойку паспорт, в нетерпении перетаптываясь. — И скажите, пожалуйста, почему до сих пор не пришёл ответ на электронную почту?

— Да, конечно, сейчас посмотрю, — кивнула невозмутимая администраторша.

Если бы прямо сейчас на них летел метеорит, она бы точно так же ответила: «Да, конечно».

— Мы отправили по адресу… — назвала электронку Кучеренковой.

— Там должен быть ещё один адрес, — поднял брови Олег.

— Видимо, Яна Васильевна вычеркнула второй адрес, — спокойно ответила она. — Вот, пожалуйста, ваш ответ.

Олег выхватил лист, не вчитываясь, сразу увидел то, что хотел.

Эта идиотка даже не стала толком заморачиваться с бланком лаборатории!

Слепила файл на отвали и прислала, довольная собой.

— Едем! — завопил он, усаживаясь в машину, на ходу отдавая листок Маське. — Я говорил, что разберусь — разобрался! — торжествующе объявил он.

Победитель хренов. Ни дать ни взять Суворов Александр Васильевич.

Сразу нужно было ехать за ответом, а не думать, в какой ещё позе присунуть Тине, как быстрее развести на минет.

Через полтора часа подъехал к дому Кучеренковой, готовый взорваться, как триста тонн тротила, кипя зарядом нетворческого зла — словами классика.

Взлетел на этаж, начал барабанить в дверь.

Открыла Яна, отпрыгнула от двери, в ужасе распахнув глаза. Видимо, вид у Олега был слишком красноречивый, готовый убивать голыми руками.

— Кучеренкова, ты совсем дура?! — заорал он на весь подъезд, ступая за порог квартиры, не дожидаясь приглашения.

Из комнаты вальяжно вышел мужичонка лет тридцати. Высокий, скуластый, с чёрной бородой, в обтягивающей футболке и серых трениках. Худой и кривоногий.

Рыпнется — не жилец.

— Хорошо, считаешь меня настолько умственно отсталым, веришь, что не разобрался бы в твоей двухходовке, но на что ты в итоге рассчитывала?! На что, я спрашиваю? — он тряхнул листом перед лицом Кучеренковой. — Даже если бы я повёлся, женился, неужели ты всерьёз верила, что не замечу, что ребёнок не мой?!

— Может и не заметил бы! — завизжала Кучеренкова. — Ты кареглазый, брюнет, как и Шамиль!

— Шамиль? — Олег уставился на вопящую, покрывшуюся пятнами девку, не веря тому, что услышал. — Ты реально хотела на меня повесить ребёнка какого-то, сука, Шамиля, думая, что я не замечу? Не рандомного Гены Пупкина, а Шамиля?

— Они рыжие часто рождаются. И вообще, я не знала, кто из вас отец, а сын генерала всяко лучше, чем гид по Дагестану, к тому же, как оказалось, женатый.

— Звездец, — хрюкнул Олег, иначе это звук не назвать.

— Проваливай отсюда! Шамиль берёт меня второй женой, — с гордостью заявила Кучеренкова, пока Олег сползал по стене, хватаясь за живот от душившего его смеха. — Приехал ко мне, будет здесь жить. Да, мой хороший? — посмотрела заискивающе на, как оказалось, Шамиля, которому, походу, было похрену, что происходило на его глазах.

Нашлась дура, готовая пустить бесплатно пожить — вот и отлично.

Родит и родит, не его проблемы. Вторая жена, третья, пятая… таких дур по всей стране сеять и пахать не нужно.

Сами появляются, сами лезут, куда их не просят, где не ждут.

Сами ревут горькими слезами.

— Честно, думал, убью тебя нахер, — засмеялся Олег, — но вижу, жизнь тебя и без меня наказала. Бывай, Кучеренкова. Один совет — встретишь меня случайно, перейди не другую сторону улицы, вдруг в плохом настроении буду.

— Подожди! — подорвалась Яна, рванув за бодро сбегающим по ступеням Олегом. — Слушай, у тебя нет денег? За квартиру платить надо, у Шамиля пока не очень с финансами… а я все запасы на еду потратила. Он с братьями приехал…

— У первой жены попроси, — подмигнул он, давя смех, и развернулся, навсегда закрывая вопрос с Кучеренковой.

Боже, нормальная же девка, заглатывать по самый корень умеет. Могла бы дальше по койкам прыгать, в саунах с энтузиазмом подмахивать, губы с жопой на честно вырученные подкачивать, а не… вот это всё.

— Отвези нас в комнату, — сказала Тина, когда Олег, неприлично довольный собой и обстоятельствами, вернулся в машину. — Или мы сами дойдём, здесь недалеко. Я Стасу позвонила, он дома через два часа будет, подождём.

— Мась, выйди-ка на минуточку, — открыл дверь, подзывал Тину к себе.

Глянул на Гелю, прильнувшую к окну, рассматривающую обычный двор с пятиэтажками, словно это Красная площадь с высоты птичьего полёта.

— В чём дело? — спросил он, когда Тина встала напротив. — Ребёнок не мой, — тряхнул он результатом. — Сейчас поедем ко мне, отдохнём, решим, что делать дальше. Заявление подадим, распишемся, будем жить долго и счастливо. И не умрём никогда.

— Отвези, — упрямо повторила Тина.

— Мась, давай на чистоту. Не думаю, что ты в ближайшее время сможешь выйти на работу, — он показал взглядом на мордашку Гели, приникшую к окну. — Я не знаток детской психологии и всего такого, но здесь точно нужна будет какая-нибудь… реабилитация или что-то такое. Адаптация, в общем. Лучше тебе пока сестрой заниматься, я работу искать буду, может в Москву придётся перебраться.

— Тебя уволили?

— Походу, да, — про большие неприятности, которые, скорее всего, свалятся на него, благоразумно промолчал.

— Прости… — всхлипнула Тина. — Только зря всё это… не нужно было. Помирись с отцом, с семьёй, может, восстановят.

— Мась, мне тысячу лет не нужна служба, семья нахер не впала, если за это придётся тобой заплатить. Понятно? Страна огромная, возможностей вагон и маленькая тележка. Проживём!

— У меня задержка… — выдохнула Тина.

— Отлично! Так даже лучше, — сразу же ответил Олег, внутри взрываясь от радости, как те же триста тонн тротила.

— Ты понимаешь, что это может быть ребёнок Митрофана? — шёпотом проговорила Маська, ударив тем самым под дых.

Со всего маха.

Напрочь выбив дух.

Он понимал, естественно, понимал.

Вернее, ни хрена он не понимал, пока уродливую, в своей сермяжности правду, не озвучила Маська.

Она может носить ребёнка Митрофана.

Твою ты богу душу мать…

Сука! Сука, су-у-у-ка, су-у-у-ука!

А-а-а-а-а-а!

— Едем ко мне, я сказал, — выдал он. — Тебе сейчас отдыхать нужно, а не решения всех проблем мира на свои плечи взваливать.

— Олег!

— Блин, я двадцать семь лет Олег. Садись. Поехали!

Квартира встретила тишиной и уютом. Почему-то до этого не замечалось, что на самом деле ему нравилось своё жильё, сделанное под его вкус.

Лаконично, удобно, функционально, просторно…

Найдётся место для жены, двоих детей, Финика, кота ещё можно завести, сиамского или британца, да любого, хоть дворового.

Первый ребёнок Кушнарёва, второй Митрофана.

Нормально, чо?

Должно же было Олегу когда-нибудь прилететь за истрёпанные нервы матери, кровь отца, которую пил, не стесняясь. За девок брошенных, некоторые из которых любили его. Парочка точно… как там, Лена вроде была, белугой выла под дверью, умоляла не бросать.

Звонок в дверь отвлёк от скачущих блохами мыслей. Почему он, собственно, не может воспитывать ребёнка Митрофана? Мужик тот неплохой, в общем-то…

Дельный, крепко на ногах стоящий, в отличие от того же Олега, который без звездюлей, как без пряников.

Глядишь, выйдет из ребёнка толк.

Генетика — наука о наследственной передаче и изменчивости, да.

Главное, чтобы Маська была с ним, любила его.

Остальное… дело житейское, прав Карлсон.

— Игнат? — уставился на старшего брата, стоявшего на пороге в обычной одежде, но только наглухо отбитый идиот заподозрил бы в нём гражданского.

— Игнат, Игнат, — отодвинул сына отец, прошёл в квартиру, уставился на Гелины босоножки, валяющиеся у дверей. — Знакомь давай.

— Пошёл в жопу, — ответил Олег. — И вот это с собой забери, — сунул результаты ДНК-теста ребёнка Кучеренковой.

— Хоть одна хорошая новость, — буркнул отец, мазнув по бумаге взглядом. — Где они?

На пороге кухни появилась Тина. Встала, как вкопанная, замерла, прижимая к себе сестру, которая испуганно смотрела на заявившихся.

Немая сцена длилась минут десять, не меньше.

Тина в дверях, на удивление притихшая Ангелина, сопящий недовольно Финик, усевшийся в ногах Гели — подружились за время поездки.

Пышущий гневом генерал на пенсии, за малым не выпускающий огонь из ноздрей.

Игнат, оценивающий происходящее со своей колокольни.

И Олег, которому откровенно по колено реки Иордан на результат «проверки».

Нужно будет, сейчас же соберёт манатки и свалит вместе со своей семьёй.

Чем не семья-то: он, Маська его, двое детей и Финик, кота на улице найдут и канарейку для комплекта.

— Дети будут крещены в нашем согласии, — выдал Калугин-старший.

— Нет, — в тон ему ответила Тина, сверкнув глазами. — Мои дети ни в каком согласии крещены не будут! Хватит с меня!

— Это мы ещё посмотрим, — прошипел генерал, не сомневаясь в своей правоте.

— Посмотрим, — ответила Тина, не собираясь уступать.

А, так вот почему Олег запал на Маську-то…

Думал — глаза, фигурка, чувственность, а здесь характер.

Да какой! Под стать Калугинскому!

— Ты понял, что теперь не о звезде и пряниках должен думать? — спросил Игнат, переиначив поговорку, цепко глядя на Олега.

Кто-кто, а новоиспечённый генерал скорее себе язык отрежет, чем при детях и женщинах нецензурщину произнесёт.

— Понял, не дурак, — огрызнулся Олег.

Через несколько секунд след двух генералов Калугиных простыл.

Олег открыл холодильник, выудил бутылку пива, открыл, выхлебал одним глотком половину, только тогда выдохнул.

Не посадили… и на том спасибо.

Паршиво было бы Маське за уголовника-то идти. Статьи подходящей, конечно, нет, не за что сажать, но был бы человек, как говорится.

Через час позвонил Андрюха. Олег ответил на звонок, глядя в монитор слегка мутным взглядом.

— Бухаешь? — сделал правильный вывод командир.

— Никак нет, одно пиво — не бухло, — усмехнулся в ответ.

Давай уже, сообщай «новость», Тихомиров. Как раз несколько вакансий попалось, одна, кстати, интересная. В Хабаровске, правда, только какая разница, главное, с Маськой, если детям климат не подойдёт, на море Чёрное податься можно.

Надену я белую шляпу, поеду я в город Анапу,

И там я всю жизнь пролежу, на солёном, как вобла, пляжу…

— На службу-то собираешься? — усмехнулся Андрюха. — Ты из отпуска сегодня должен был выйти, я у Лодейнина подписал отгул тебе, но завтра не прокатит.

— Не уволили, что ли?

— С хера ли мне лучшего своего бойца увольнять, Калугин?