Бывшие. Я (не) могу тебя забыть (СИ)

Глава 5

Я и не думала, что когда-либо окажусь здесь. Снова.

Воздух в этом доме другой. Густой, насыщенный запахом старого дерева, дорогой кожи, непробиваемой уверенностью и безжалостностью, которую здесь вдыхают с молоком матери.

Забрать деньги. Сказать четко и холодно, что я не буду заниматься с их сыном.

Я заучила эту простую, спасительную мантру наизусть, повторяла ее про себя, пока ритм слов не начал отдаваться ноющей болью в висках. Эти слова были моим щитом. Но едва я постучала и переступила порог кабинета, мой хрупкий барьер рассыпался в прах, словно его и не было.

— Можно? — мой голос звучит чуть громче, чем я хотела, выдав внутреннюю дрожь.

Артем Макаров сидит за массивным дубовым столом, погруженный в изучение документов. Свет настольной лампы выхватывает из полумрака его греческий профиль и жесткую линию скулы. Его взгляд медленно, нехотя поднимается и на секунду задерживается на мне. Всего секунда. Но ее хватает, чтобы по спине пробежал разряд тока.

— Валерия, проходите.

Ноги налились свинцом, стали ватными и непослушными. Сделав над собой усилие, я заставляю их двигаться, чувствуя, как каждый шаг дается труднее предыдущего.

Воздух в кабинете тяжелый, с явным ароматом старого дерева, дорогих сигарет и его парфюма.

Комната тонет в полумраке. Единственный источник света — лампа с абажуром цвета спелого янтаря. От этого пространство кажется меньше, теснее, давящим. Таким же, каким я его запомнила.

С одной только разницей.

Двенадцать лет назад передо мной за столом сидел Макаров старший и грязно покупал меня.

— Прошу прощения за мой поспешный уход вчера… — начинаю заученной фразой. Голос звучит неестественно ровно, и я сама слышу эту фальшивую ноту. — Личные причины. Я здесь, чтобы получить оплату за вчерашний урок.

Чувствую, как на меня давят не только его молчаливый взгляд, но и сами стены, обитые темным деревом. Давила вся эта обстановка, кричащая о деньгах и власти. Книги в переплетах из настоящей кожи, наверняка коллекционные издания. Даже часы на его запястье, виднеющиеся из-под манжеты, отсчитывали время, каждая секунда которого стоила больше, чем все мое скромное существование.

Стою перед ним, ощущая болезненную пропасть между нашими мирами. Каждое мое нервное окончание трепетало от близости человека, который был и моей самой страшной болью, и самым запретным желанием.

Когда-то…

Они были правы. Все они.

Я не подходила ему. Никогда не подходила. Как и этому месту, где каждая пылинка на антикварных часах кричит о моей обыкновенности.

Чувствую это каждой клеткой кожи, пока его черные, бездонные глаза прожигают меня насквозь.

Стою перед массивным дубовым столом, как провинившаяся школьница, и изо всех сил задираю подбородок, пытаясь казаться храбрее. Надеюсь, дрожь в коленях не выдает меня.

Я была здесь много лет назад, и дала себе слово никогда не возвращаться. Но один, всего один, телефонный звонок превратил мое обещание в ничто.

— Конечно, — его голос спокойный, ровный. — Так же я хотел бы обсудить с вами расписание дальнейших занятий…

— Я не буду на вас работать.

Слова вырываются быстро, одним отрывистым, почти грубым выдохом, прежде чем я успеваю перефразировать в их в более вежливые формы.

По щекам разливается предательский жар.

Правая бровь Макарова медленно ползет вверх. Этот незначительный жест наверняка кажется ему более красноречивым, чем любое слово. Он не спускает с меня глаз, и под этим взглядом ощущаю себя букашкой, пришпиленной к бархату его стола.

— Могу я узнать причину?

Горло пересыхает намертво. Глоток кажется невозможным. Сглатываю, пытаясь протолкнуть комок паники обратно.

— Это… личное. Я здесь только для того, чтобы забрать свои деньги за вчерашний урок. — Мои пальцы сжимают ремешок сумки так, что костяшки белеют. — Ольга… она даст Арсению отличные знания. Ей эта работа нужна.

Артем Макаров откидывается на спинку кресла, и мягкий свет от лампы скользит по его лицу.

— А вам, значит, не нужна?