Чужими мы (не) стали (СИ)

10.

Мария думала, прочитать ли ей еще одно письмо? Дозировка от еще одной порции признаний отцовской любовницы и ссора с мужем, повысили уровень адреналина в крови до критической точки. Собирание вещей немного успокоило. Зеленый чай с мятой привел в тонус группу мышц лица. Теперь хоть не дергался правый глаз от нервного тика. Скоро второй раунд переговоров с изменником. И это только начало.

Маша была уверена, что Макс подключит свою родню и ее маму. Легко не сдастся, слишком упертый.

Женщина водила гигиенической помадой по губам перед зеркалом в ванной, когда раздался скреб ключа в замочной скважине. Робкое шевеление в прихожей. Увидел свой букет?

Опираясь двумя руками об раковину Мария смотрела на свое отражение, мысленно отдавая посыл: «Соберись, тряпка! Ты не заплачешь и не станешь истерить. Не предоставишь ему такого удовольствия на растрачивание энергии».

Мстить? — сложный пока вопрос. Но, кое-кому доложить придется. Макс работает под руководством сослуживца отца, Нияза Рустамовича Бурова, которого Голубев просто называл другом и Татарином. Так, собственно, и устроился Максимка по протекции на хорошо оплачиваемую работу. Маша не видела Бурова на похоронах.

Тот был в рабочей командировке в Беларуси. Матери звонил, обещал быть на поминках.

— Ты правда хочешь, чтобы я ушел? — бледный, с потерянным выражением лица.

Глаза воспаленные, будто внутричерепное давление капилляры ломает, Макс маячил в проеме двери. Такого слезного голоса даже у могилы не было.

Официальная речь: «Прощай, Ростислав Олегович. Нам будет тебя не хватать» —памяти вспышкой воспоминание.

— Максим, ты в душу насрал и думаешь, что так оно и надо? Одних извинений и букета достаточно? Тело мое осквернил... Совал свой писюн в другую женщину, а потом ко мне в постель ложился, — она смотрела на мужа через зеркало, не повернув головы. — Давай, не будем тратить мое терпение. Ты ведь большой мальчик и поступал по-взрослому. Я видела твое истинное отношение к себе. Там, в кафе, ты корчил рожи перед любовницей и знакомыми, когда позвонила. Можешь паясничать и дальше, рассказывая всем, какая у тебя бывшая жена — сука.

Обидела, не простила. Найдешь, кому поплакаться в юбку. Не нужно пытаться меня убеждать, что есть за что бороться, что сохранить. Что там у тебя — просто секс.

Меня больше не заговорить словами, Макс. Я... с некоторых пор научилась видеть.

Мария говорила и ее речь, была наконец откровением и для нее самой.

— Макс, ты предал женщину, которая тянула тебя из говна и вытирала сопельки.

Была твоим убежищем. Это перед другими ты бравируешь, как король... И только я знала тебя слабым, неряхой и беззащитным «Буратино» с горсткой монет, что проваливались в дыру кармана под подкладку. Пока не зашила.

Е губы казались чужими, онемевшими, будто после зубного наркоза. Она знала, что нужно сказать сейчас полностью, до конца... Чтобы больше не возвращаться.

Обратного хода нет Жить в постоянных сомнениях. Подозрения — как наркотик, где первая доза станет последней. Ты откажешься верить в обычные предложения: «Обещают дождь».. Обязательно сунешься, чтобы проверить погоду сама. Ни минуты Маша не хотела оставаться с ним рядом. Как отрезало. Разве так бывает?

Оказывается, да.

Максим задержал взгляд на ее прямой спине со струящимися рыжими волосами.

Бедрах. Щиколотках. Словно, хотел запомнить момент и унести с собой. Оставил дверь приоткрытой, самую щелочку.

Звуки хождения по квартире туда-сюда. Шуршание пакетов. Мишка замычал: «Ма-будто сопротивлялся, хотел позвать. «Ма-ма» — еще раз заныл плюшевый из коридора. Мария заткнула руками уши, присев на бортик ванны, раскачиваясь маятником. Ее отпустило только через какое-то время.

За дверью тишина, словно весь мир затаился. Притих и смотрит что будет дальше.