Чужими мы (не) стали (СИ)

4.

Привычная жизнь сошла с колеи. Сколько было надумано, сколько платков выплакано. Маша боялась признаться самой себе, чего страшилась больше: если отец не перенесет операцию или посте... Когда откроет глаза и посмотрит на нее.

Мария часто подходила к зеркалу, всматриваясь в глубину своих карих отцовских глаз. Сколько там разочарования? Очень заметно? Благослови Бог терпение, которым он ее наградил. Ведь, пока шла операция у старшего Голубева, можно было себя загрызть десять раз и выплюнуть. Одно было хорошо — Маша никак не комментировала про себя ситуацию с мужем. Ее пока не переключало в ту сторону, где пахло разводом и разборками. Посыпанием рыжеволосой головы пеплом.

Как говорил папонька: «Все можно исправить, кроме смерти».

К вечеру, когда от зеленого чая уже воротило, и где-то в области груди тяжесть становилась непомерной, позвонила мама.

— Маша, операция прошла успешно. Врачи перевели отца в реанимацию. Ты не могла бы подменить меня? Я домой съезжу, душ приму. Пахну как старая калоша —потом и плесенью. Отосплюсь немного, — у мамы еще был запал юморить. Вот, что значит поработать педагогом в школе. Без самоиронии — никуда.

Быть женой служивого не просто. Это кажется романтикой только в кино. Кочевать по гарнизонам, не зная, что и куда поселят. Бравый военный, открывал дверь и заталкивал ее в необжитое помещение, выделенное государством с манатками и ребенком. На этом его помощь заканчивалась. Дальше сама крутись, как хочешь, решая коммунальные трудности.

Нина Ивановна умела все! Лампочку поменять, гвоздь забить ребром плоскогубцев.

Спираль из проволоки накрутить на карандаш, пытаясь допотопную плитку починить, пока отец из полигона не вылезал. Щели на окнах тряпками забивать, чтобы в зимнюю ночь не замерзнуть с ребенком. Она справлялась со всем, будто в матери жила неубиваемая вера, что будет лучше. Когда-то, да станет. Не на одной картошке жить по чужим углам, а все наладится. Сама если плакала, то утайкой.

Никогда не жаловалась и вслух мужа не обвиняла. Это был ее выбор, осознанный.

Знала, на что шла, когда замуж выходила молоденького лейтенанта. По большой и чистой любви.

Но, как говорится, женское здоровье — не железное. Маша помнила... Примерно, но помнила, что было тогда, семнадцать лет назад. Мать прихватила защемление позвонков спины. Ни сесть нормально, ни встать. Маша училась в шестом классе.

Они были вынуждены поехать к бабушке и дедушке. Отец остался один в Тюменской области. Один, да не совсем... Оказалось, было кому согреть майора.

Валюше Разгуляевой.

Полгода семья Голубевых жила раздельно.

У-у-у! Сколько бы Мария ей высказала прямо в лицо. Не могла тетка не знать, что мужик женатый. В гарнизоне все на виду, особенно офицерские семьи.

Вернулся отец на ПМЖ в Саратов дослуживать. Квартиру получили, положенную по закону. Все, о чем мечтала мама, наконец, наладилось. Осели на одном месте.

Маша школу закончила.

Дослужился Ростислав Голубев до военной пенсии. Генералом не стал... Говорят, у генералов есть свои дети.

— Ма-а-аш? Такты приедешь? — устало выдохнула мама в трубку.

Подозрительно фоном зашуршал блистер таблеток.

— Да, конечно! — тут же согласилась Мария, радуясь двум новостям: отец перенес операцию и из дома можно смыться под благовидным предлогом. Видеть и слышать Макса совсем не хотелось.

Она быстро собралась, прихватив самое необходимое. В сумку попали: бутылка воды, книга, которую она дочитать все никак не может. Немножко леденцов с разными вкусами.

Максиму написала короткое сообщение, что уехала к папе в больницу на всю ночь.

Получила ответный «окей». Странно получалось, но спасала Маша в первую очередь себя.