Девочка для ледяного (СИ)

Глава 8

Я вернулась в свою комнату — не потому что хотела, а потому что других стен у меня не осталось.

Старинное зеркало в золотой раме встретило меня как старый судья. Я подошла ближе, посмотрела на свое отражение.

Потом осторожно, словно боясь потревожить боль, дотронулась до разбитой губы. Кровь уже засохла, оставив тонкую коричневатую черту. Лицо было бледное, под глазами залегли темные тени. Но в самих глазах появился какой-то огонь.

Я смотрела на своё отражение и не узнавала ту, что дрожала в кресле всего несколько часов назад.

— Боже мой… — я сглотнула. — Поверить не могу…

Я прижала руку к губам, скрывая собственный шепот.

— Он это сделал ради меня.

Мысль, простая и ужасающая, вызвала у моего тела такую реакцию, что я сама себя испугалась.

Боже мой. Что со мной происходит? Я прижала руки к щекам и несколько раз сильно тряхнула головой, чтобы прогнать из головы странные мысли.

Я восхищалась.

Восхищалась мрачной элегантностью убийства.

Восхищалась тем, как он уложил Лизетту — не как труп, а как дар.

Восхищалась его фигурой. Красивая мужская фигура в таинственной маске и в плаще с капюшоном все еще стояла перед моими глазами.

Сердце забилось быстрее, когда я вспомнила поворот головы. Вспомнила его жест.

Но разум, этот назойливый страж порядка, шептал мне в ухо:

— Он — убийца. Он убил девушку. А ты… Ты этим восхищаешься? Ты больна, мать! Тебе срочно нужен орнитолог-астроном. У тебя кукушка по звезде пошла.

Я сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони.

— Правильно. Он убийца. Правильно. Это опасно. Правильно… Я не должна восхищаться им.

Но тут — мысль, которая, словно яд, отравляла меня изнутри: «Как красиво. Как справедливо».

Мне вдруг стало стыдно за собственные мысли. И я попыталась прогнать их из головы, тряся ею что есть силы.

Но я не могла. Наоборот. Чем больше я пыталась, тем настойчивей странные и страшные мысли лезли мне в голову.

Это делает меня такой же чудовищной, как он?

Или… впервые — настоящей?

Я сделала несколько глубоких вдохов, словно пытаюсь внутри себя найти невидимую точку опоры.

Но стоило мне закрыть глаза — и передо мной снова возникла замерзшая в снегу Лизетта. Руки на груди, как у спящей. Кровь — тёмной розой вокруг. И те серьги, мои любимые, лежавшие рядом, будто её уши больше не заслуживали их блеска.

А потом — он. Высокий, опасный, в маске. Словно оживший ночной кошмар. С ножом, с которого капала кровь, и льдистыми глазами, в которых я прочитала желание.

Мои мышцы напряглись. Дыхание перехватило. Я не позволила себе даже думать о таком!

— Нет, — прошептала я, отворачиваясь от зеркала, словно мое отражение пугало меня. — Нет, нет, нет…

В дверь постучали — не стук, а касание, будто кто-то боялся нарушить мою тишину.

— Войдите, — сказала я, стараясь, чтобы голос звучал ровно, хотя внутри всё дрожало.

Вошёл мистер Холлингс — тот же уставший, с глазами, полными невысказанных слов. В руках — поднос с завтраком. Чай, тосты, яйцо всмятку. На тарелке — даже красивые кубики масла, как в старые добрые времена, когда я была хозяйкой.

— Благодарю, — сказала я, кивнув.

Дворецкий поставил поднос, не глядя мне в глаза, но перед уходом замер и тихо произнёс:

— Карета милорда отъехала от дома полчаса назад.

— Куда? — спросила я, хотя уже знала ответ.