Дневник травницы

Глава 13

На удивление, утро прошло тихо. Уставшая за последние дни Есения проснулась только к полудню от стука в дверь. Зевая и жмурясь от проникшего в комнату солнечного света, она медленно сползла с печи и, будучи в одной рубахе, открыла дверь стучавшему. На пороге оказался ученик плотника с новыми костылями. При виде Есении он практически моментально зарделся и опустил взгляд.

— Женщина, прикройся! — раздалось сзади неё от Яромира.

— Госпожа целительница, оденьтесь, пожалуйста, — произнёс практически одновременно с ним плотник.

Девушка сонным недовольным видом оглядела себя. Ну рубаха и рубаха, не нагишом же. И что мужчин смущает, она спросонья даже не поняла, лишь равнодушно пожала плечами. Всё ещё зевая, она отшвырнула ещё влажную дублёнку Яромира, взяла из сундука ближайшую рубаху да сарафан, не забыв про неглиже и большое полотенце. Ещё недолго девушка порылась в столе, выискивая положенное туда мыло, и всё это под осуждающий взгляд одного мужчины и смущённый и непонимающий другого. Есения, не обращая на них внимание, лишь неспешно, еле волоча сонные ноги ушла в ванную комнату, оставляя мужчин в непонимании.

Швырнув вещи на табурет, девушка схватила жбан, зачерпнула воды и одним резким движением уронила воду себе на голову. Распущенные и запутанные за ночь волосы прилипли к лицу, заслонив взор, но на это Есении было всё равно. Она стояла, прислонившись лбом к бочке, пытаясь проснуться. У неё такое было крайне редко, но всё же случалось. Она слишком много спала, и теперь её разуму и тело нужно было больше времени, чтобы проснуться. Спустя непродолжительное время она откинула мокрые волосы от лица и фыркнула, оглядев себя. Рубаха, в которой она и спала, и ходила, по верху промокла насквозь, облепив девичье дело, но не просвечивая ни куска кожи. Так и не поняв, что так смутило мужчин, она скинула её с себя, неприятно задев волосы и уронив рубаху на пол. Девушка достала мыло и начала принимать своеобразный душ, намывая тщательно тело и волосы с помощью ещё и куска люфы, естественной мочалки.

Когда волосы уже начали скрипеть от чистоты и ярко пахнуть розой, Есения принялась быстро-быстро заплетать тугую косу, всё ещё находясь обнажённой спиной ко входу и частично покрытой мыльной пеной на некоторых участках кожи. Она уже почти закончила и собиралась откинуть волосы за спину, когда по ногам прошёл небольшой холодок, послышался скрип открывающейся двери. Девушка через правое плечо недовольно взглянула на наглеца, а в дверях стоял застывший с открытым ртом и на костылях Яромир. Ещё с минуту они смотрели друг на друга, прежде чем Есения раздражённо прошипела:

— Всё рассмотрел? — откинула косу на спину. — Дверь закрой.

На удивление, мужчина послушался и, судя по звукам, неспешно отошёл от двери, а следом негромко скрипнула кровать. Ещё недолго Есения провела в ванной, смывая остатки мыла с тела и одеваясь. Выйдя из комнаты, она столкнулась со странным взглядом Яромира и лишь молча прошла мимо. Сгребая с помощью кочерги всё ещё тлеющие уголки в одну кучу, она сверху добавила пяток поленьев и, подождав, когда огонь займётся, закрыла печь заслонкой. Пусть её волосы ещё и были мокрыми после мытья, девушка натянула на ноги валенки и вышла на улицу, зябко поёжившись от промозглого ветра. Крайне часто здесь, в межгорной области, было пронзительно холодно даже посреди жаркого лета, а всё из-за спускавшегося с ледников ветра. Перебирая быстро и широко ногами, она в пару секунд оказалась у склада и, распахнув дверь в него, буквально залетела туда, трясясь от холода. Даже годы закаливания не могли защитить от резкого замерзания на таких противных влажных ветрах. Наскоро схватив из "холодильника" крынку молока, на этот раз мешок овсяной крупы. Мёд и сироп она не убирала со вчерашнего дня, поэтому на этот раз груз был меньше. Выйдя на улицу, девушка на мгновение застыла, прислушиваясь. Должно быть, коню тоже было холодно, отчего его недовольное фырчание раздавалось из-за дверей "стойла". Быстро добравшись до дома, Есения, едва скинув валенки, присела у печки, громко стуча зубами.

— Из ума выжила?! — возмущённо произнёс Яромир, безуспешно зачем-то пытаясь встать с кровати с помощью костылей. — Ты куда в такой холод пошла раздетой?! Заболеешь, а как же я?!

— Сиди на месте! — прикрикнула на него девушка и, подойдя к нему, с силой надавила на плечи и усадила обратно. — Не смей напрягать живот! Я потом тебя снова зашивать не буду, а тем более спасать желающие выйти наружу внутренности.

— Внутренности?..

— Ты безумного удачливый засранец, — вздохнула Есения. — Ещё немного, и нашли бы тебя на снегу уже мёртвым.

— Ты не говорила!

— Не хотела пугать, — лишь пожала плечами девушка. — Ты живой, выздоровеешь быстрее, если будешь спать, есть и слушаться мои наставления. После Крещения можно будет попробовать постоять на двух ногах, но сейчас даже не пытайся, иначе будет хуже.

Она всё же решила не сидеть на месте, а заняться готовкой. В уже порядком раскочегаренную печку отправила горшок с наполненным почти доверху молоком и принялась наблюдать, когда оно закипит. Наготове Есения держала ушат, а на полочке лежало отложенные уже немного сахара и достаточно крупы для каши.

— А твой шрам?

— Разглядел таки…. — раздражённо прошипела девушка, явно немного злясь на него за ту сцену. — Я была дитём, когда получила при попытке сбежать рану от одного из напавших и убивших мою семью сволочей.

— Ты сирота, выходит?

— Да, нас взяли к себе в семью отец Андрий и его супруга, Евгения.

— Нас?

— Помимо меня, выжили ещё трое младшеньких, два брата и сестра. Они уже совсем взрослые…. — как-то мечтательно и с грустной улыбкой произнесла Есения. — Старший из них, Деян, служит в дружине нашего князя. Мила прошлой осенью вышла замуж, ей тогда едва восемнадцать исполнилось. Вроде счастливо живёт, не жалуется, недавно писала, что первенца родила. Самый младший из нас, Анастасий, готовится стать священником, но ему ещё до этого долго, несколько лет учений.

— Если младшие в твоей семье такие взрослые, то сколько тебе? — поинтересовался с нескрываемым любопытством и удивлением Яромир.

— Двадцать пять, — спокойно ответила девушка, с удивлением и едва слышным смехом глядя на вытягивающееся от шока лицо мужчины. — Что?

— И не замужем?!

— Да.

— Почему? Ты же девка красивая.

— Потому что абрикос! — огрызнулась Есения.

За разговором и перепалкой молоко почти убежало из горшка, но девушка в последний момент поймала вытащила его из печи с помощью ухвата и тихо прошипела, заработав небольшой ожог на руке от плеснувшего туда молока. Подождав, когда оно осядет, добавила в горшок крупу и сахар и, не забыв тщательно промешать и накрыть крышкой, поставила у самого входа в горнило, томиться и медленно доходить.

— Так всё же почему? — не унимался Яромир. — Уверен, сваты в ваш дом захаживали и не раз. Неужели ты ни с кем даже за ручку по молодости не ходила? — спросил он, глядя на недовольное лицо Есении.

— Когда? — девушка устало вздохнула и протёрла глаза. — Я начала обучение слишком поздно, в десять годов от рождения, закончила только этой весной. Всё моё отрочество прошло в ученичестве, изучении иль написании всех этих книг, — она рукой указала на стеллажи, как бы обводя их. — Я могла на две дюжины дней уйти за редкой травой или ингредиентом. Да и на вечорки из-за этого не ходила. И сватов наставница разворачивала почти на пороге. Все думали, что мне недолго учиться осталось, а оно вон как затянулось…

— А теперь что?

— Шутник ты! Я же вот-вот выйду из возраста замужества, — отмахнулась Есения. — Младшую замуж выдала, за нас двоих родит.

— Ты никогда не хотела стать женой и матерью кому-то? — от этих слов девушка вздрогнула.

— Хотела…. — едва слышно прошептала она.

Есения ограничивала своё общение с противоположным полом только на уровне деловых или приятных-соседских отношений, не больше. Она предпочитала не иметь ничего общего особенно с молодыми и средних лет мужчинами, о которых внутренняя тревожность кричала "Берегись! Он может причинить тебе вред!". Но почему-то сейчас пытливый Яромир, которому явно было скучно с немного нелюдимой девушкой в четырёх стенах, всколыхнул сидевшие в глубине чувства, заставившие тревогу заткнуться. Она разумом выбрала тот же путь, что и её наставница — бездетная жизнь в воспитании новых целителей и работе с нуждающимися в ней больными. И она надеялась заткнуть чёртово желание стать когда-нибудь мамой в дальний ящик или воплотить в заботе об учениках. Но чёртово сердце хотело другого.

— Но этого никогда не будет, — Есения поспешила вытереть набежавшие от чрезмерных эмоций слёзы с щёк. — Не хочу больше об этом говорить. Каша готова, давай есть, — с этими словами она вытащила тёплый уже горшок из печи и открыла его, распространяя по комнате сладкий запах густой овсяной каши.

На удивление, день прошёл спокойно и тихо. После плотного завтрака каждый из них занялся своим делом. Яромир попросил какую-нибудь книгу, чем вызвал у Есении кратковременное замешательство. Ей пришлось тщательно осмотреть почти каждую полку, анализируя находящееся на них. В конце концов мужчине досталась книга былин их царства, которую меньше полувека написал один странствующий купец. И до самого позднего вечера в комнате раздавались лишь звуки перелистывания страниц, лёгкое поскрипывание пера, треск периодически подкладываемых поленьев и урчания дремавшей на печке кошки. Так продолжалось до тех пор, пока не раздался стук в дверь и мальчишеский голос не позвал девушку. Она, не забыв на этот раз хотя бы надеть валенки и ещё и дублёнку, лишь бы не замёрзнуть как в прошлый раз.

На улице ветер уже благополучно стих, отчего было не так морозно. Отдав юному конюху шесть медных монеток за работу, Есения ещё недолго проводила взглядом убегающего мальчика и хотела было вернуться обратно, в тепло, как краем глаза заметила быстро приближающуюся откуда-то из леса фигуру. Остановившись, она принялась рассматривать её, чуть сощурив глаза. По мере приближения, поняла, кто это и улыбнулась.

— Добрый вечер, госпожа целительница! — поприветствовал её уже знакомый маг.

— Действительно добрый. Нашли гнездо? — спросила Есения, видя светящееся от счастья лицо мужчины.

— Нашли, нашли. На благо, ваш волколак — последний в своём роду, не успел потомство оставить, молод уж больно был, — маг протянул девушке дурно пахнущий мешочек. — Это ваше, как и просили.

— Зубы аль когти? — она приняла его, но заглядывать пока не решалась.

— И зубы, и когти, и несколько больших клоков шерсти.

— Чудно. Домой поедете или заночуете? Зима обещает быть безлунной и морозной, лучше останьтесь на ночь, — девушка перевела взгляд на явно замёрзшую и уставшую ученицу. — Дайте девочке отдохнуть, ещё натерпится с вашей работой.

Маг, до этого явно желавший сорваться с места и оказаться посреди ночи в доме Гильдии Бойцов, стушевался, посмотрев на трясущееся мелкой дрожью тельце девочки.

— Благодарю, так и сделаю.

Мужчина попрощался с Есенией, взял под узды своего коня с сидящей на нём ученицей и направился в деревню. Проводив их, как и мальчика, взглядом, она вернулась обратно, в тепло. И только оказавшись там, она поняла, насколько устала за день. Книга была практически полностью переписана, оставалось лишь чуть больше двух дюжин страниц, поэтому могла с чистой совестью закончить работу. Поэтому она подошла и вытащила из рук сосредоточенного Яромира книгу.

— Эй!..

— Ночь на дворе, завтра дочитаешь, — и протянула ему давно остывшие отвары. — Пей.

Когда все отвары были выпиты, а желудки наполнил горячий успокаивающий ужин, только тогда мужчина благополучно уснул. Подавляя зевоту, девушка успела начеркать в свой дневник лишь несколько строк:

"Добрый вечер, дорогой дневник.

Сегодня вернулся тот маг, он принёс ингредиенты для некоторых зелий и ядов. Вопреки нормальному представлению, клыки и тем более когти волколака были отличным ингредиентом для лекарств, пусть и достаточно редким.

И, кажется, мне нужно меньше общаться с Яромиром на личные темы. Неизвестно, то ли он переходит границы, то ли я не могу это нормально воспринимать. Но нужно однозначно быть осторожнее в словах.

Увидимся завтра.

Двадцать восьмой день месяца Льда".