Дневник травницы

Глава 25

Яромир на протяжении уже почти трёх месяцев каждое утро просыпался с болью. Если по началу она была невыносимая, и единственное, что помогало как-то её облегчить — это загадочные для него отвары от Есении, то сейчас же, когда наконец-то он начал передвигаться самостоятельно почти без боли и прихрамывания, разве что до сих пор использовал трость. Всё ещё к вечеру, если за день много ходил, случались судороги, которые он научился разрабатывать теми движениями, которые ему показала целительница. Есения была достаточно безжалостной девушкой, заставляя его по доброму часу, а то и двум гулять по едва просыхающей земле, тем самым позволяя и ему, и Ворону размяться. На коня девушка пока что запрещала даже пытаться сесть.

Также раньше Яромир спал большую часть суток. Просыпался около полудня и засыпал вскоре после заката. Но в последнее время из-за отсутствия сонного отвара, поднимался чуть позже Есении, а засыпал примерно тогда же, когда и она. Она или только приносила всё для приготовления утренней трапезы, или вовсю кашеварила, когда мужчина открывал глаза. Но сегодня был какой-то необычный от привычного распорядка день.

Это было необычайно солнечное утро третьего дня месяца Холодных ветров. Яромир проснулся спозаранку, солнце едва выплыло на небо, в доме витал густой запах свежеиспечённых блинов, а готовившая их Есения что-то весело напевала, слегка пританцовывая. Мужчина в очередной раз поразился смене её настроения. Всего несколько дней назад она уткнулась ему в плечо и истошно зарыдала, не говоря ни слова, а сейчас веселится так, словно ничего и не было.

— Доброе утро, — продрав заспанные глаза и широко зевнув произнёс Яромир.

— О! Доброе! Собирайся! — восторженно сказала девушка.

— Куда? — слегка ошарашенно спросил мужчина, неспешно отбрасывая одеяло. — К чему такая спешка?

— Масленица же! — Есения виртуозно завернула в блин немного того, что назвала когда-то повидлом, и внаглую запихнула его в приоткрытый рот Яромира. — Мой любимый праздник, между прочим!

Блин оказался тончайшим, лёгким, словно ничего не весили, а ещё мягким и невероятно сладким. С удовольствием проглотив его, мужчина встал и потянулся было за ещё одним, как получил быстрый и лёгкий удар по ладони.

— Ещё распробуешь, это будет на общем столе, — девушка накрыла внушительную стопку блинов непонятной для Яромира широкой и высокой посудиной, чем-то напоминающей ведро.

Мужчина пожал плечами, мол, ладно, распробую позже, и, прихрамывая, при помощи трости поспешил в ванную, приводить себя в порядок, как обычно делал по утрам. Сняв через голову рубаху, он невольно засмотрелся на неё ненадолго, а после положил в ушат, для дальнейшей стирки. Всю одежду с момента, как оказался в этой деревне, покупала Есения, как-то понимая нужный размер и даже отчасти его вкусы в одежде, а любил он простую и невычурную: белая рубаха с вышивкой на выход и тёмно-серые для обычной жизни, простые тёмные штаны и даже один мастер изготовил ему лапти для прогулок. Сапоги, в которых он приехал, дожидались лишь периода, когда можно будет ходить без опоры и уехать обратно, в стольный град.

Яромир осматривал свой уже почти заживший, с затянувшимися розовыми шрамами живот с тремя параллельными полосами и двумя, такими же параллельными, пересекающих их. Медленно, разглядывая каждую мелочь, отмечая, как точно и аккуратно девушка его зашила, швы сами были сняты меньше двух дюжин дней назад. Шрамы останутся с ним навсегда, разве что с возрастом станут белёсыми, почти незаметными для сторонних наблюдателей. На ноге была похожая ситуация, разве что рана изначально была одна, рваная и большая.

Окатив себя водой с помощью небольшого ведра, он взял в руки люфу и мыло, вновь уловив от него яркий запах каких-то фруктов, смутно напоминающие ему южные заморские апельсины. Оно не первое такое, Есения имела достаточно большой запас разнообразного мыла. В самом начале было необычное, отдающее какими-то терпкими цветами, что крайне ему не нравилось, но приходилось стоически терпеть противный для него запах. На благо, с кожи он достаточно быстро исчезал. Тщательно намылив тело и уже порядком засаленные волосы до скрипа, он, облепленный мыльной пеной словно нашкодивший ребёнок грязью, снова опрокинул на себя ведро воды, а следом ещё два, смыв всё до конца. Яромир тряхнул головой, разбрызгивая по стенам остатки воды. Зачесав волосы назад и хорошенько растеревшись полотенцем, он надел оставленные явно Есенией парадную рубаху и штаны и вышел из комнаты, не забыв про оставленную у входа трость.

Есения уже не крутилась у печи. Напротив, она достала откуда-то небольшое зеркало в серебряной рамке и спокойно сидела за столом возле него, что-то поправляя около своего лица, тихо ругаясь и шипя. Но самое неожиданное для него было — это её распущенные волосы. Он никогда этого не видел. Ему казалось, она даже спала с косами, изредка меняя их количество с одной до двух и изредка доводя до четырёх. Простоволосая и босая, в простом сарафане, залитая лучами рассветного солнца, она казалась не грозной целительницей, а обычной деревенской молодой девушкой.

— Ты готов? — не поворачиваясь, произнесла Есения.

— Да, — Яромир неспешно подошёл к ней и увидел, как девушка неспешно пытается надеть серьги. — Я их раньше же видел, да?

— Ага. Говорила же, брат подарил, — она наконец-то надела серьги и посмотрела на мужчину. — Голову вымыл, а посушить забыл, — со вздохом покачала она головой.

Есения подошла и достала из ближайшего сундука небольшое полотенце, накинула его на голову Яромира, принявшись тщательно, но при этом мягко тереть его волосы, что-то при этом непонятное нашёптывая. Спустя совсем небольшое количество времени она рывком сняла полотенце. Сначала её лицо исказилось удивлением и лёгким успугом, а после возникла лёгкая улыбка, обнажившая белые зубы.

— Пушистик! — хихикнула девушка и принялась быстро-быстро что-то снова делать с его волосами. — Я всё исправлю, только не двигайся!

Яромир и не двигался, с улыбкой наблюдая, как Есения пытается привести его явно топочущиеся в разные стороны волосы, иначе бы она так не реагировала. Несколько мгновений спустя девушка с улыбкой сделала шаг назад, удовлетворённо кивая.

— Вот теперь ты красавец!

— Приятно слышать такое от прекрасной девушки, — ответил ей слегка шутливо Яромир, заметив появившееся на мгновение смущение не лице Есении.

— Кхм… Спасибо… — произнесла она и принялась наскоро заплетать волосы, на этот раз это были две простые косы. — Одевайся, обувайся, мы уже даже опаздываем.

Яромир присел на кровать и по очереди принялся натягивать портянки, чтобы спокойно ходить в лаптях. Первое время было крайне непривычно, ведь он и никогда не носил подобную обувь, да и сейчас девушка часто помогала ему с ней. Но именно сегодня мужчина решил сделать всё без чужой помощи, и у него это получилось, пусть и не с первого раза.

Есения терпеливо ждала его у входной двери, держа его тяжёлую дублёнку и обнимая ту двумя руками. Подошедшему уже обутому Яромиру она помогла надеть и даже застегнуть верхнюю одежду. В конце концов, он поспешил выйти на улицу после этого, опираясь на трость.

Ещё по-зимнему холодное солнце совсем немного согревало подставленное под его лучи лицо мужчины. Он редко выходил из дома, тем более в столь ясные дни, отчего было приятно даже просто стоять и наслаждаться солнцем. Ещё и на удивление стоял небольшой морозец, слегка щипавший нос и уши. Ветра даже тут, на вышине, почти не было.

Яромир неспешно вышел за калитку и остановился у самого спуска в ожидании Есении. Деревня сверху была видна почти до самых дальних домов у протекающей неподалёку реки и многочисленных лесов, а в центре так вообще больше походила уже скорее на город из-за мощёной торговой площади и улиц. Везде, словно грибы после тёплого дождя, ютились большие и не очень деревянные и каменные дома, отличить, какой принадлежал кому, не представлялось для него возможным. Лишь большая деревянная и порядком потемневшая от времени церковь давала понять, где точно местные жители молятся. А остальное можно было узнать лишь прогулявшись по деревне.

— Давай спускаться очень медленно и аккуратно.

Подошедшая Есения с улыбкой взяла его под левый локоть, в другой руке держа крепко обмотанный бечёвкой груз с ценными блинами. Ещё он заметил и услышал лёгкое позвякивание из заплечной сумки девушки, но решил не задавать вопросов.

— Есения, опаздываете! — встретила их с распростёртыми объятиями грузная женщина с добродушным и улыбчивым лицом. — А это никак твой больной? Наслышаны о тебе, милок, — обратилась она уже к порядком уставшему и запыхавшемуся Яромиру, ему всё ещё с трудом давались даже короткие прогулки. — Мы рады, что ты идёшь на поправку!

— Тёть Лад, усадите его да накормите и напоите хорошенько, — Есения поспешила передать мужчину в заботливые руки женщины, а блюдо с блинами подошедшим молоденьким парнишкам, тут же утащившие его в сторону общих столов. — А вот это, — она развязала поспешно завязки заплечного мешка и достала оттуда две явно те самые звенящие небольшие стеклянные бутылочки с красной и почти чёрной жидкостями. — Всё, как просила. Сладкая как мёд.

— Ох, услужила, девонька! — расплылась в благоговейной улыбке женщина, прижимая дар к своей обширной груди. — Пойдём, милок, устрою тебя лучшим образом.

Яромир даже успел испугаться, пока не обернулся и не увидел машущую ему улыбающуюся Есению. Она же не могла оставить его в беде, да? Во всяком случае сейчас не особо сопротивляющегося мужчину тащили в сторону столов немного на возвышении ото всех. Остановившись у одного из них, женщина добровольно-принудительно усадила его на лавку и, пожелав хорошего отдыха, удалилась куда-то в толпу снующих людей.

— О, княже! — услышал он над ухом зычный мужской голос, а под нос сунули пряный напиток, по запаху которого он понял, что это мёд. — Выпей с нами, уважь простых крестьян.

Яромир увидел сидящего напротив и протягивающего ему напиток некогда пышущего молодецкой удалью мужчину примерного то же возраста, что и та женщина, Лада. Выглядел он немного уставшим, но всё же весёлым и активным, особенно когда утирал пышные усищи и бороду.

— Я староста деревни, Всеслав, — мужчина кивнул как-то неопределённо в сторону толпы. — А Лада жёнка моя благоверная.

— Рад знакомству, — Яромир слегка натянуто улыбнулся и принял кружку, резво из неё хлебнув, отчего немного закашлялся.

— Экий ты! — похлопал его по спине сидящий справа мужчина, хохотнув при этом. — Не торопись. Иначе помрёшь, а нам Есенька головы открутит.

— Она может? — поинтересовался, откашлявшись, Яромир с улыбкой.

— А то ж! — хохотнул снова мужчина справа. — Кузнец местный, Мстиславом звать.

Кузнец был суровым таким мужиком, больше походящим на медведя, нежели на человека. Вот только глаза были у него мягкие, добрые. Особенно он буквально расцвёл, когда мельком подошла, судя по всему, его жена, маленькая полноватая женщина с очаровательной улыбкой. Чуть ли не впервые за всю жизнь Яромир увидел воочию, как выглядит любовь. И поймал себя на мысли, что никогда не видел такого у отца с матушкой. У брата с невесткой было что-то похожее. Не иначе как из-за этого детишек родили так много.

— Есенька-то знаешь, как меня отругала за последние роды жёнки? Запретила даже подходить к ней долго, стращала, что убью этим её! А сейчас гадость какую-то заставляет пить, что б хотя б жёнку приголубить можно было.

Они ещё долго рассказывали, как целительница всех, от мала до велика, стращает и пугает, но лечит и заботиться о них. Яромир лишь задавал вопросы, смеялся, поедал вкуснейшие блины с ближайшей тарелки, запивая всё хмельным мёдом, постоянно подливаемый в его кружку. Атмосфера на празднике была поистине прекрасна. Где-то вовсю звучали дудочки, подражавшие трели птиц, раздавались громкий мужской спор, судя по тону разговора, и звонкий девичий смех и визги. Ненадолго Яромир даже обернулся на источник звука и увидел лишь как голый по пояс парниша пытался забраться по столбу, но вечно соскальзывал. Кажется, он был обмазан чем-то.

Разговоры за столом зашли уже к тому моменту за постройку новых домов для прибывающих к концу весны вояк, а ещё за то, где добыть столько древесины и не остаться к зиме без дров всей деревней. Яромир о таком лишь слышал, когда приезжал брат Есении. Постройка укреплений действительно превратит эту деревню в настоящий небольшой город. Но, ничего особо не смысля в этом, решил не вмешиваться. К тому моменту, когда хмель изрядно ударил в голову, а желудок уже стонал в просьбе не есть ничего больше, иначе ему станет очень и очень плохо, уже порядком стемнело и раздались непонятные крики людей вокруг:

— Везут! Везут! — вопили во всю детишки и молодежь.

Яромир обернулся, стараясь сфокусировать взгляд на то, о чём говорили окружающие. Этим оказалось огромное чучело в женском одеянии. Он видел подобное и раньше на масленичных гуляниях, но не такое большое!

— Расступись! — услышал он знакомый голос и повернулся.

Есения стояла чуть поодаль от него в широком расступившегося коридоре людей и держала в руке большой огненный шар. Даже с расстояния мужчина увидел её порядком заалевшие щёки, сияющие глаза и яркую улыбку девушки. Он увидел, как точным движением она послала шар в сторону чучела с выкриком: «Прощай, зима!». Яркое пламя занялось практически моментально, поглощая соломенную фигуру и поднимая огонь высоко в уже тёмное небо. Толпа возликовала, знаменуя этим окончание празднеств.

— Дядя Всеслав, как вы тут? — подошла к ним внезапно Есения, привлекая внимание сидевших за столом.

— Да вот, напоили и накормили княже, как ты и просила, — хохотнул староста, указывая на Яромира.

Тот сфокусировал свой явно уже затуманенный взгляд на девушке и даже протянул к ней руки, уцепившись за тонкую талию и крепко прижав Есению к себе, не забыв положить щёку ей на живот, тихо смеясь.

— Да что ты!.. — начала было отодвигать его девушка, уперевшись ладонями в его голову, но куда там! — Напоили до чёртиков, а мне теперь что с ним делать?! — вопила она, вызывая лишь смех у порядка пьяных мужчин.

— Да отведём его, не волнуйся! — заверил Мстислав, на что Всеслав лишь активно покивал.

— Да как же! — возмутилась девушка, повышая тон настолько, что Яромиру уже резало уши. — Сами еле на ногах стоите, куда уж вам тащить его!

Мужчина не слушал дальнейшие крики Есении, лишь слушал, как где-то в глубине её тела глухо и быстро бьётся сердце. Он с упоением внимал этому звуку и в конечном итоге задремал, так и не выпустив её из своих объятий.

— Где его уложить? — это было первое, что услышал Яромир, когда начал просыпаться.

— Вот тут. Только аккуратнее, — услышал он голос Есении.

Чьи-то крепкие руки уложили его в пару движений, вызвавших лёгкий приступ тошноты, на что-то мягкое. Кто-то стянул сапоги с дублёнкой, а после послышались удаляющиеся твёрдые шаги.

— И что мне с тобой делать? — с тихим вздохом сокрушалась девушка.

Мужчина открыл глаза и увидел её немного грустное выражение лица. Она смотрела на него с небольшим осуждением в глазах.

— Ну и? Зачем так было напиваться?

— В-вкусно же… И мёд… И блины… — произнёс с улыбкой Яромир. — Есень… А это…

— Что снова? — раздражённо ответила она.

— Ты красивая… Замуж за меня пойдёшь?

— Ага, аж двадцать раз! — фыркнула девушка. — Проспись давай!