Дневник травницы

Глава 3

"Здравствуй, дорогой дневник!

Сегодня я оставляю запись в тебе достаточно рано, ещё даже не встало позднее зимнее солнце и не прошла утренняя служба. Как и ожидалось, от бытюшки спозаранку пришёл мальчишка с чётким поручением на небольшой записке и мешочком с предоплатой: двумя золотыми монетами. Весь заказ обойдётся священнику в пять золотых, остаток будет ждать меня вечером. Мальчишке я наказала быть у меня после вечерни, а сама начала снаряжаться в дорогу.

До деревьев камелии идти при самом лучшем раскладе пять часов, и, на благо, сегодня как раз ясная погода, снег, если и будет, то только ближе к ночи. Снегоступы прошлым вечером были мною проверены и теперь ждут меня у порога, как и тёплая дублёнка с пуховым платком, а ещё заплечный мешок с едой и горшочком для камелии.

Что ж, дневник, мы встретимся с тобой позже, вечером."

Дописав последние строчки, Есения отошла от стола, собирая последние припасы в дорогу. Пусть она и обещала быть короткой, но всё же нужно готовиться ко всему. В заплечный мешок, сделанный из простого круглого куска ткани, с кожаным шнуром, проведённым через многочисленные дырочки по её краю и служившим замком, а также с одним ремнём, позволяющий носить его на плече, также пошёл моток верёвки, кожаные полосы для снегоступов, набор для шитья, запасные шерстяные носки и небольшой топорик. Девушка знала наизусть дорогу до горячих источников, но ожидать можно было всего.

К ногам медленно подошла и потёрлась о них чёрная кошечка, призывно мяукнув и взглянув своими зелёными глазищами в глаза хозяйки. Эта малышка была фамильяром Есении, появившемся у неё после сдачи экзамена в этом году и официального признания её целителем. Каждый сам выбирал себе животное по вкусу, а у девушки получилось всё как-то удачно и само по себе. В день экзамена, пятнадцатого числа месяца Первых капелей, окотилась в коровнике кошка соседки. И, когда через несколько дней Есения в очередной раз принесла пожилой соседке припарки и лекарства от больных коленей, та самая кошка молча вручила сидящей девушке в ладони котёнка, девочку, мол, забирай, твоё. Но Есения лишь погладила молодую маму и мысленно попросила приглядеть за её будущим фамильяром, а она заберёт, когда придёт время. В месяц Первых гроз на пороге показалась та самая малышка и навсегда поселилась в доме, заняв место на печке.

— Ну что, Ночка, пойдёшь со мной? — на этот вопрос кошка всё равно бы не ответила, она, лишь мяукнув, уселась на пороге и принялась ждать, молча смотря на толстую дверь.

Есения лишь улыбнулась, закрыла дневник с уже наконец высохшими чернилами и спрятала его в ящике стола. Она не боялась, что его найдут и прочитают, ведь весь текст был написан на родном языке из её прошлой жизни. Благодаря длинным тренировкам, смогла вспомнить, как писать, держать теперь уже перо, а не ручку, а также, конечно, правила написания. Разговаривать на этом языке она позволяла себе только с фамильяром. Но всё же Есения не хотела, чтобы хоть кто-то нашёл её записи: это было что-то личное.

Зимой приходилось носить много слоёв одежды. Помимо простой белой льняной рубахи до колен и сарафана тёмно-синего цвета почти до пола из сваленной шерсти, Есения носила где-то добытую редкую вещь — связанные из меха горного козла чулки, плотные и очень тёплые. На поясе она всегда носила крепкий кожаный ремень с многочисленными привязанными к нему небольшими кожаными и тканевыми мешочками. Там были деньги, некоторые травы, бинты и зелья, необходимые для первой помощи, а ещё немного высушенного мяса для встречных животных и Ночки. Сверху надевались тёплая тёмно-коричневая дублёнка из шкуры бурого медведя до самых колен, с достаточно большим капюшоном, окантованным мехом по краю, простые серые валенки да шерстяной платок того же цвета из овчины.

Когда каждый слой одежды был надет, а заплечный мешок не забыт, девушка покинула дом, выпустив кошку и не закрыв дверь до конца. Грабить единственную целительницу на деревню решится только самоубийца, ведь ему впредь будет отказано в спасении не только в этом поселении, но и везде в царстве: Гильдия не оставит обидчика в покое. Но всё же дома для уверенности запирались магической руной, расположение которой знали только те, кто жил в нём.

Есения понадёжней спрятала толстую косу под платок и пошла в сторону деревни с семенящей под ногами кошкой. Домик целительницы находился на небольшом холме, возвышающемся над деревней, которую за последние года уже трудно было называть именно так. Местный князь проложил большой тракт, идущий в том числе и через их поселение. Деревушка стремительно разрасталась, молодое поколение, которое обычно уезжало при первой возможности в город, на заработки, оставалось, заводило свои хозяйства, торговали с часто приезжающими купцами, рожали и растили в сытости детей. Появлялось всё больше лавок, в том числе и с различными простенькими магическими амулетами, крепких и богатых домов, а в центре — полноценная, умощённая булыжником торговая площадь, где каждые выходные, даже в самый лютый мороз, был базарный день. Староста деревни даже лет пять назад расщедрился и с помощью приглашённых из соседнего города мастеров сделал полноценный фонтан с "живой" водой (так называли полную природной магии воду, способную восполнять силы, в том числе и магическую). Что уж говорить о церкви, которую справные работяги смогли сделать ещё краше, привести в порядок пристройки. Постоялых дворов стало аж два, да ещё сверху построили таверну, где подавали местный душистый вересковый мёд и холодное пшеничное пиво. У местного кузнеца не было отбоя от учеников, только сейчас их было трое и ещё двое помощников! Это ещё не учитывая недавно сделанную полноценную канализацию, которую зачаровали специально заказанные маги. Теперь все продукты, так сказать, жизни людей становились хорошим удобрением для местных полей, почти совсем без запаха, а вся жидкость утекала в местную речку, совсем не портя её. Не зря староста ел свой хлеб, ой не зря. Глядишь, через несколько лет будет полноценный город.

Стоило девушке спуститься с холма, как она тут же оказалась встречена нестройным хором десятка голосов, приветствовавших её. Есения лишь вежливо улыбнулась куда-то в толпу и прошла мимо людей. Местные не смели её задерживать: знали, остановишь спешащую колдунью — может и обидеться, да и нужно было готовиться к новому дню. Девушка же целенаправленно шла в самый центр деревни: оттуда было быстрее добраться до мастерской плотника. Ей повезло, в столь раннее утро почти никого на площади не было, поэтому она через пару минут оказалась у приоткрытых дверей мастерской, куда опасливо заглянула.

Пахнуло свежим деревом, опилками и пылью. Есения недолго привыкала к полутьме помещения, увидела несколько брёвен, верстаков и в конце концов разглядела сгорбившего над одним из них человека. Это был старший из учеников плотника, следующим летом уже заканчивающий обучение, крупный молодой мужчина, по сравнению с которым девушка чувствовала себя крохой, несмотря на то, что была достаточно высокая. Однажды он даже пришёл к ней домой, пытался позвать на одно из летних гуляний молодых, да только получил отворот-поворот. Не потому, что парнишка был плох или дурной лицом иль характером. Нет, напротив, за такими, как он, толпами бегали девчонки. Вот только… Есения до ужаса боялась мужчин, особенно молодых. Если со старшим поколением и совсем мальчишками ещё как-то получалось общаться, то вот ровесники вызывали оторопь. Вот и сейчас она не сделала ни шагу внутрь помещения.

— Эй, позови своего учителя! — пытаясь храбриться, буквально прокричала девушка, удивившись сама тому, как громко это получилось.

Мужчина вздрогнул и обернулся, что-то упало с глухим звуком, а следом раздался и лёгкий звон. Есения поняла, что хорошо так испугала погрузившегося в работу человека, но извиняться не стала, не положено. Ученик плотника кивнул, отряхнул руки от опилок и поспешно скрылся за дверью, ведущей в жилую часть дома.

На благо, плотник уже не спал, хоть и был уже очень пожилым, а старикам требовалось сна чуть меньше, чем годовалым малышам. Кажется, он пытался держаться молодцом до тех пор, пока не передаст бразды управления мастерской одному из учеников. Мужчина чинно поклонился девушке, вызвав у той лишь улыбку. Целителей уважали все, от мала до велика, и Есении нужно было привыкать даже к поклонам. Люди могли ненавидеть и презирать других магов, но не целителей, их, спасавших сотни жизней, останавливающих эпидемии в зачатке, создающих новые лекарства, никто никогда не трогал, а высшая власть порой склонялась перед самыми лучшими из них.

Девушка быстро объяснила, что ей нужно, не забыв отсчитать оставшиеся деньги за их работу: золотую монету и ещё десяток серебряных за то, что в целости и сохранности доставили, установили, а также вытащили и разобрали кровать. Плотник выслушал, кивая седой головой.

— Дом не заперт. До вечерни меня не будет, поспеете? — получив в ответ очередной кивок, Есения добавила: — Если после службы огня в доме не будет… скажи мужикам искать меня по утру на дороге на южный склон.

На этих словах девушка развернулась и направилась прямиком в сторону южного выезда из деревни. Нужно было торопиться. Рассветное солнце уже начало касаться вершин деревьев, и Есения поняла, что вернётся к положенному сроку если только очень сильно поторопится.

Есения перешла границу деревни под звон церковных колоколов, сигнализирующих об окончании вечерней службы. Пусть она и успела, но всё же стоило поторопиться домой, поэтому пришлось значительно ускорить шаг, едва не переходя на бег, не забыв натянуть на голову капюшон дублёнки. Дорога, на удачу, обошлась без серьёзных происшествий, разве что кошка, сейчас семенящая рядом, расчихалась от серных испарений горячего источника, да порвалось несколько ремней на снегоступах.

Как и предсказывала девушка, пошёл снег. Медленно, лениво, словно неохотно он опускался пушистыми хлопьями на людей, мощёную площадь, крыши и животных. На торговой площади купцы собирали последние пожитки в ожидании завтрашнего, последнего торгового дня в этом году, редкие магические фонари зажигались с опозданием, освещая своим тусклым, чуть печальным огоньком тёмные углы окружающего пространства. Приезжие, кто не пошёл в церковь, либо шатались по улице, что-то громко обсуждая и хохоча, либо шумели из-за приоткрытой двери таверны, откуда звучала весёлая танцевальная музыка с песнями в исполнении нескольких бардов. Получалось нескладно, порой явно мимо нот, но настолько задорно, что даже обычно равнодушная к подобному Есения улыбнулась и захотела присоединиться к всеобщему веселью, танцевать и петь вместе с людьми. Но обещание заставляло её двигаться вперёд, петляя средь людей и направляясь чётко к холму. Но, оказавшись на вершине, девушка обернулась и посмотрела вниз, на будущий город. Да, она верила, что рано или поздно эта деревня станет небольшим, процветающим городом, возможно даже с окружающей местность стеной, возможно ещё с несколькими постоялыми дворами, конюшнями и тавернами, а может даже на том конце поселится другой целитель. Но сейчас не время даже думать об этом…

У дома было настолько темно, что Есения невольно споткнулась на последнем из трёх порожков сеней, неприлично, но тихо прошипела ругательства, про себя запомнив, что весной нужно будет попросить плотника сделать новые, на этот раз с основанием. А то завёл местный народ привычку не делать его под сенями, мол, зачем, всё равно через пару лет менять, а девушке это не нравилось. Скрипнула дверь, пропуская целительницу с фамильяром в тёплое помещение.

— Свет! — произнесла громко девушка, и небольшой шарик тёплого света сорвался с её ладони и полетел в сторону достаточно низких, едва два метра над полом, потолочных балок, буквально прилепившись к ним, озаряя комнату.

Есения наконец смогла её осмотреть, удовлетворённо кивая, как бы одобряя работу, проведённую плотником и его учениками. Справа от входа, возле бревенчатой стены, как стоял письменный стол из берёзы с двумя выдвижными ящиками ровно под столешницей и большой открытой полкой, заваленный книгами и огарками свеч, так и стоит. Разве что на находящийся рядом простенький стул накинули плед и положили сверху лишние подушки. Да и многочисленные полки над столом всё также отличались захламлённостью: пара зелий, сваленные в кучу книги, и самое важное — шар связи, уже порядком покрытый пылью. Под двустворчатым решётчатым окном в половину соседней стены со ставнями и достаточно дорогим и почти прозрачным стеклом умостился стол из дуба. Он был шире, больше и выше своего собрата (за ним можно было даже стоять!), внизу расположились многочисленные выдвижные ящики, заполненные всем, чем можно, а наверху лежала толстая металлическая пластина во всю столешницу. На столе не было ничего, кроме примитивной спиртовой горелки, с дюжину баночек разных форм и объёма и латунные весы для измерения ингредиентов. Но и тут не было порядка: инструменты, перья и бумаги были набросаны в хаотичном порядке, портя всю картину. Но вот рядом… Новые книжные стеллажи были аккуратно поставлены в углу у самых стенок, а их высота была достаточной, чтобы девушка, встав на невысокий стул, могла дотянуться до самых верхних полок. Это то, что было нужно! А покрытое специальным тёмным маслом кресло-качалка с резной спинкой заставило Есению чуть ли не расплакаться. Плотник в точности понял её! За такое не грех было и отблагодарить мужчину с его помощниками. Тканевый палас аккуратно стоял, прислонённый к боку одного из стеллажей, трудяги даже о его чистоте позаботились.

Из печки донёсся достаточно резкий треск поленьев, заставляющий обратить на себя внимание. Есения посмотрела на порядком посеревшие, а местами и почерневшие стенки, мысленно запомнив ближе к весне вызвать мастера для прочистки дымохода и побелки. Печка занимала почти добрую пятую часть комнаты, но была значительно меньше, чем большинство тех, что находились в крестьянских домах, а также была небольшая полочка, с ладонь шириной, на которую ставилась недавно приготовленная еда. У левого бока печки, в небольшом тёмном углублении, находился большой дубовый сундук, где хранилась одежда девушки, в том числе и сезонная. Сейчас в шаге от него ещё был поставлен совсем новенький низкий стеллаж для посуды и прочей утвари. Посуда в доме хранилась исключительно на спальной полке печи, отчего там уже сложно было найти то, что нужно. Кровать рядом, у правого бока печки, была пусть и достаточно старой, но всё же ещё целой, не разъеденной всякими насекомыми, и прекрасно подходила под комфортный сладкий сон после тяжёлого дня. А больше всего радовало маленькое окошко, пусть и слюдяное, отдающее серебром, через которое было мало что видно. У изголовья кровати стоял ещё один небольшой сундук, на этот раз со всеми возможными крупами, сушёными овощами и ещё кучей всего того, что можно было быстро достать и приготовить. Подполы в доме никогда и не было, но был тщательно зачарованный ледник в отдельном небольшом здании, над которым девушка корпела с месяц, пока наконец он не стал тем, что она хотела. Там и хранилась большая часть еды или важных, требующих холода ингредиентов для зелий. Остальные же скрывались вместе с книгами во внутренней кладовой дома, за одной из дверей, находящихся напротив входа. За второй пряталась небольшая импровизированная ванная комната, подсоединённая к деревенской канализации, пусть за это и пришлось прилично доплатить.

Есения широко улыбнулась и наконец-то сняла верхнюю одежду. Дублёнка с платком оказались на небольшой деревянной стоячей вешалке из цельной необработанной ветки недалеко от входа, холодные, слегла промокшие валенки пристроились рядом с заплечным мешком. А Ночка запрыгнула наверх, примостившись возле тёплой печной трубы. Едва девушка немного отогрела замёрзшие без забытых в сундуке меховых варежек руки, как в дверь постучали. Это был мальчишка священника, пришедший за камелией и принёсший остаток монет. Он получил в руки исчерченный рунами небольшой горшок с ценным грузом.

— Запомни, не роняй и не бей его, — наставляла юнца Есения. — Ты же не хочешь, чтобы батюшка или я гневались? — мальчишка в ответ лишь нервно икнул, испуганно глядя своими карими глазищами на девушку. — Умница. А теперь иди. Медленно. Смотри под ноги.

И он пошёл. Как завороженный, переставляя абсолютно прямые ноги как солдатик, неся горшочек на вытянутых руках перед собой. Эта картина заставила Есению искренне рассмеяться, настолько это было забавно. Стоило мальчишке скрыться из виду и затеряться на тёмных улицах деревни, девушка села за написание последних строчек в дневнике.

"Здравствуй снова, мой дорогой дневник.

Сегодня мне повезло, дорога была спокойной и быстрой. Наверное, это благодаря тому, что не было множества перепадов температур. Не образовались ямы, скрытые слоем льда и снега, всё было равномерно и спокойно. Да и не были встречены опасные дикие животные, лишь редкие птицы да пару зайцев.

Завтра сочельник. Годовщина смерти родителей и старших братьев и сестёр. Священник, как и всегда, пригласит меня, как свою приёмную дочь, на Рождественскую службу, поэтому нужно будет перед ней поставить свечки за упокой родных.

И ещё завтра последняя до Крещения ярмарка. Приедут торговцы, возможно даже маги или странствующие целители. Нужно будет много чего купить, в том числе подарки, еду и может быть новые ингредиенты и одежду. Но всё это решу утром."

И снова надпись снизу: "Двадцать третий день месяца Льда".