Дневник травницы

Глава 5

Утро началось совсем не так, как ожидала Есения. В дверь кто-то тарабанил, зовя её, но не со злом, а с паникой в голосе. Девушка с неохотой разлепила глаза и, едва переставляя ноги, открыла стучавшему.

— Госпожа целительница! Скорее! Там раненный! — выкрикнул ей в лицо мальчишка, помощник местных охотников. — На него напал волколак!

Есения встрепенулась и начала быстро-быстро собираться. Какой бы ни была усталость, как бы ни болело и ни ныло тело, но она обязана была как можно скорее прибыть на место, каждая минута была на счету. Закрепила на талии пояс, быстро натянула валенки и, натягивая на ходу плащ, захватив заплечный мешок, буквально выскочила на улицу, совсем забыв взять с собой фамильяра и закрыть дверь. Мальчишка мчался на несколько шагов впереди, указывая дорогу.

На удивление, бежать пришлось недолго, девушка даже не успела запыхаться. На открытой поляне с полудюжины охотников столпились над чем-то, а один даже держал под уздцы вороного коня. Увидев целительницу, мужчины разошлись в сторону, позволяя рассмотреть распластавшееся посреди красного от крови снега тело молодого мужчины. Боковым зрением девушка увидела разрубленного пополам волколака, а до ноздрей донёсся сладковатый запах разложения. Вопреки всем правилам, местные монстры волчьего типа почему-то крайне быстро начинали гнить. Должно быть, дело было в переносимой ими заразе.

Есения рухнула на колени рядом и прижала два пальца к шее раненого. Пульс есть! Слабый, но есть! Это уже было счастьем. Она бегло оглядела мужчину: кровавое пятно на животе и ещё пару длинных царапин на бёдрах. Попытавшись разорвать рубаху, дабы получить доступ к торсу, столкнулась с тем, что ткань просто отказывалась рваться. Наплевав на всё, девушка просто разрезала её забытым в сумке топориком, вызвав недоумение у окружающих, протягивающих ей охотничьи ножи.

— Носилки! И быстро! — раздавала приказы целительница, глядя на чернеющие края раны.

Гадость, что несли волколаки на своих когтях, уже проникла в тело и отравляла его. Это не был яд, вирус или бактерии в привычном понимании этого слова, просто вредящая и часто убивающая ослабленный организм. Есения также заметила, что кровь, если и вытекала из ран, то как-то медленно и как будто лениво, да и тело было достаточно холодным. Мужчине повезло: утром было довольно тепло для того, чтобы умереть от переохлаждения, а ещё, что его нашли недалеко от привычного маршрута охотников. Да и не был он голым: от полного переохлаждения спасла тёплая одежда, в особенности кожаные сапоги и чёрная дублёнка из неизвестного Есении меха.

— Эй! — она заметила, что раненый поморщась зашевелился и начал что-то бессвязное бормотать, и похлопала его по щекам. — Мы спасём тебя!

Мужчина приоткрыл свои глаза. Никогда прежде Есения не видела настолько ярко-голубых глаз, словно на неё смотрело небо, а не человек.

— Красивая… — прошептал еле слышно неизвестный и снова потерял сознание.

Девушка ещё с минуту смотрела на него с приоткрытым от удивления ртом, а после лишь фыркнула:

— Шутит — значит будет жить.

Пока всё это происходило, мужчины где-то уже нашли две крепких ветки, а плащ одного из них завязали вокруг, сделав наконец что-то наподобие носилок. Под руководством Есении они аккуратно, насколько это вообще возможно было, перенесли в шесть рук тело раненого.

— Несём ко мне! Несите аккуратно, но быстро! — руководила целительница и, услышав дружные заверения о том, что всё будет сделано в лучшем виде, стремительно помчалась в сторону дома.

Перед их приходом ей нужно было убрать лишнее, прогреть печь ещё сильнее и приготовить необходимые для больного лекарства, в том числе и то жалкое подобие антибиотиков, что она смогла создать в этом мире. Всё её время между сном и лечением пациентов проходило в многочисленных исследованиях, в поиске идеальных противовоспалительных для людей. Если к гигиене народ был приучен, то вот бактериальные инфекции и ранения были настоящим бичом.

На держатель над газовой горелкой была абсолютно чудовищным образом подвешена стеклянная колба с водой. Есения щепетильно относилась к правилам работы с инструментами, и если бы не проблема со временем, она бы даже не подумала о таком кощунстве. Туда сразу отправился многоразовый шприц, над чьим созданием долго трудились стекольщик и кузнец, но в итоге получилось почти то, что девушка видела ещё у жившей при СССР бабушки. У Есении не было нормальных средств для тщательной стерилизации, лишь кипящая вода и самогонка, но и этого при таких условиях достаточно.

Когда во дворе раздались громкие голоса охотников, в колбе ещё кипятились несколько в меру тонких иголок и лезвие импровизированного скальпеля — крайне острого и тонкого ножа из сложного и дорого металла. Нарезанные на скорую руку шёлковые нити, в меру прочные и едва заметные на ранах в последствии, лежали в высокоградусной самогонке в небольшой чаше, похожей на ту, что когда-то изобрёл Петри. Необходимые зелья стояли тут же, ожидая своей очереди, так же, как и горячий отвар из высушенных ромашки и подорожника с чистым куском ткани и бинтами.

Не разуваясь, мужики аккуратно внесли раненого, постоянно извиняясь перед хозяйкой дома и домовым за грубое нарушение неписаных правил. На удивление слаженно они перетащили его на единственную кровать и поспешили покинуть дом, оставив всё в руках целительницы, которая уже приступила к лечению.

Нагло разрезав явно дорогую рубаху до самого горла, она ещё раз удостоверилась, что всё плохо. Нужно было торопиться, ведь как только мужчина начнёт согреваться, кровотечение усилится, а запоздалая лихорадка придёт к нему с двойной дозой. Но прежде всего Есения коснулась его лба и груди и пустила сквозь кончики пальцев небольшие магические импульсы, позволяющие ей узнать, какие существуют внутренние травмы у человека.

— Продольная трещина левого бедра… Сотрясение мозга… несильное… Все органы целы, но зараза уже проникла далеко… — быстро перечисляла она, изредка останавливаясь. — Везунчик чёртов!

В первую очередь Есения тщательно вытерла сначала обычной водой, а следом отваром спёкшуюся и ещё свежую кровь, края раны и даже немного внутри, насколько было возможно. Картина предстала отвратительная: некоторые мышцы живота были порваны пополам, частично был виден желающий выйти из брюшной полости кишечник. Обработав ранее вымытые мылом руки спиртом, она принялась аккуратно, как истинный ювелир, сначала вырезать сильнее всего подвергнутые заразе участки кожи, уже омертвевшие, а после зашивать каждую рану, одну за одной соединяя ткани. Ещё во времена студенчества ей довелось работать на скорой, где приходилось и роды принимать, и зашивать пьяным придуркам ранения от удачного или не очень падения, а долгая работа в травмпункте потом только укрепила этот навык. Ведь порой всё приходилось делать одной, как и сейчас.

Спустя достаточно длительное время, Есения закончила, откусила ножницами нить и краем уха услышала, как мужчина застучал зубами. Он начал согреваться, медленно, но верно, поэтому времени на почти бескровную обработку ран не осталось. Пришлось действовать радикально. Она поспешила наконец-то наполнить припасённой ещё давно дистиллированной водой небольшую колбу с порошком пеницилия, а следом набрала всю эту слегка мутную жидкость в шприц. Стопроцентной стерилизации не было, это уж точно, но кипячение и хорошая самогонка в данном мире были её единственными помощниками. Не создавать же технически сложный автоклав в конце концов! Обработав внутренний сгиб локтя раненого кусочком ткани, пропитанной самогоном, она нащупала вену и поспешила сделать укол, вводя антибиотик. Согнула локоть, не забыв положить проспиртованную ткань внутрь, и недолго так придерживала. То, что она делала — не совсем правильно: лучше было колоть в бедро или ягодицу, но лучше так, чем никак.

Когда Есения наконец-то обмотала пояс мужчины несколькими слоями бинтов (для этого пришлось его пару раз обхватывать и слегка приподнимать одной рукой: сил на большее не хватало), наконец-то сняла с него так надоевшую дублёнку и уже остатки рубахи. Следом были нагло, без всякой жалости, разрезаны штаны и сильно укорочено исподнее, с ног, чуть свисающих с кровати, полетели куда-то в сторону входа сапоги. Две огромные глубокие царапины на бедре не требовали зашивания, но всё равно были тщательно вымыты и обработаны порошком из лепестков календулы, а после забинтованы. Но оставалась проблема. На этой же ноге в кости была обнаружена трещина, а закрывать раны, что требовали особой обработки и наблюдения за их заживлением, ни в коем случае нельзя было, но и оставлять как есть нельзя было. Есения в задумчивости отошла от больного, заламывая от беспокойства руки. Лечение больных не вызывало обычно у неё каких-то проблем, но такие спорные моменты вводили в ступор, навевали лёгкую панику и головную боль. Она устало опёрлась на стол, рвано выдохнув. С одной стороны, нельзя замуровывать бедренную кость в шину, перекрывая доступ к пусть и не вызывающим проблем ранениям. С другой, у мужчины скоро начнётся горячка, в которой он явно будет метаться по кровати, может даже с неё упадёт… И тогда трещина даст о себе знать, ещё хуже — станет переломом.

До слуха, до этого заглушаемые сосредоточенным на деле мозгом, донеслись странные звуки снаружи. Точнее это был что-то говорящий тихий мальчишеский голос и недовольный храп коня. Девушка поспешила открыть дверь и воззрилась на гостей с удивлением. Это был тот самый помощник охотников, держащий под узду увиденного ранее в лесу коня, огромного тёмно-коричневого цвета жеребца, который явно был не рад слушаться какого-то мальчишку, но всё же изображал покорность. Есения на седле заметила ножны с мечом, явно принадлежащие раненому мужчине, но следом её взгляд упал на обвязанные кожей на манер наручей ноги животного.

— Ногавки… — смутно вспомнила название девушка, и её осенило. — Мальчишка! Бегом к плотнику! Береста! Проси бересту, большой кусок, воооот такой! — она развела руками, показывая примерный размер. — Понял? — увидев кивок в ответ, лишь прикрикнула на него: — Бегом!

Из страха или чувства ответственности мальчишка чуть ли не кубарём побежал вниз по холму, путаясь в собственных ногах, и вскоре скрылся в улочках деревни. Есения мягко погладила коня по морде, взглянув в умные глаза животного. Она прислонилась лбом к нему и мысленно рассказала, что хозяин его ещё жив, но всё будет на воле духов и Бога, а её дело — лишь помочь оставить его на этом свете как можно дольше, вырвать, если надо, из цепких лап смерти. Жеребец лишь храпнул и отошёл на несколько шагов назад, пару раз качнув мордой. Он всё понял, принял и поблагодарил её, а Есения с улыбкой поспешила вернуться к больному.

Снова обработав руки, она мягко коснулась сначала шеи, затем лба мужчины. Пульс был нестабильным, цокать зубами он перестал, но вот лихорадка наконец-то подбиралась к не до конца согревшемуся телу. Ввести антибиотик, самый простой пенициллин, не составило бы труда, лишь небольшой укол. Вот только средство от заразы волколака нужно было принимать внутрь, как и обезболивающее с жаропонижающими отварами и сиропами. Можно разбудить, но если сейчас у него поднимется температура… Недолго понаблюдав за его лицом, она заметила, как глаза начали беспокойно метаться под веками. Он спал! Это быстрая фаза сна! То, что нужно!

— Эй! — она слегка похлопала раненого по щекам, надеясь разбудить. — Проснись!

Мужчина очень вяло, с неохотой открыл подёрнутые болью и какой-то мутной дымкой глаза. Его лицо выражало только усталость и муку, он явно не понимал, что происходит, лишь захотел снова прикрыть веки и забыться.

— Эй! Не спи! — Есения снова слегка ударила его по щеке и налила в маленькую ложечку немного горького концентрата. — Ты должен это выпить! — приказным тоном сказала она, попытавшись открыть ему рот свободной рукой.

На её удачу, мужчина послушался, позволив влить лекарство. Его лицо мигом сморщилось, из горла раздался звук недовольства, но девушка поспешила закрыть рот раненому.

— Не смей! Проглатывай!

Он начал бессознательно хватать её ещё ослабевшими руками и, был бы здоровым, победил бы в этой схватке, но сейчас сила была на её стороне. Раненый ещё недолго сопротивлялся и в конце концов проглотил противную жидкость.

— Вот и молодец!

Есения мягко уложила его руки обратно на кровать, убрала за ухо выбившуюся из косы прядь и присела рядом с ним. Одна ладонь легла на греющийся лоб, вторая — на беспокойно вздымающуюся грудь. С тонких пальцев прыгали озорные жёлтые искорки, что тут же прятались где-то под кожей, а губы быстро, как скороговорку, читали на древнем языке сначала усыпляющее, а следом второе, поддерживающее и ускоряющее усвоение и проникновение лекарства в организм. Для незнающих это звучало как единая, неразрывная песня на одной ноте, изредка прерываемая глубокими вдохами. К горлу уже подступила тошнота, закружилась голова, а в глазах начало темнеть, когда девушка отняла ладони и сползла на пол с кровати, глубоко дыша, прислонившись к боковой стороне и слегка откинувшись. Ей катастрофически не хватало воздуха, не унималось сердце, ушли не только магические, но и физические силы.

Магии, необходимой для этих заклинаний, ей хватило впритык. Лечение от ран волколака — самое гадское дело, которое вообще можно было представить. Злая нечисть сама по себе была той ещё мерзостью, но именно оборотни разных мастей вызывали больше всего проблем. После встречи с ним было три выхода: или смерть на месте, или чуть позже от занесённой заразы и ран, или выжить — но тут надо сильно постараться. Вот и сейчас у мужчины было только два варианта, но Есения постарается его спасти любым способом.

— Он мне по гроб жизни будет должен, — процедила сквозь зубы девушка.

Она сидела так недолго: послышались быстрые шаги и тихий стук в дверь. Переведя взгляд и снова проглотив подступившую тошноту, поняла, что нужно вставать. Еле поставив себя в вертикальное положение и чуть пошатываясь, она сделала несколько шагов и открыла гостю. Это был посланный ранее мальчишка, держащий в руках большую охапку берёзовой коры и светящийся как солнышко.

— Ах! Молодец! — девушка вымученно улыбнулась юнцу, протянула ладони за грузом и забрала его. — А теперь бери это, — она указала на стоящее в ногах деревянное ведро, — и бегом за водой. Будешь помогать мне.

Стоило мальчишке ускакать, она, опершись одной рукой на край ближайшего стола и прижав другой к себе бересты, присела на стул возле него. Тяжело дыша и смотря на мир мутными глазами, протянула свободную ладонь в сторону выдвижного ящика и схватилась за ручку. Противно лязгнули бутылочки и склянки, наполненные и пустые, но её интересовала только одна закрытая, с тёмно-зелёным раствором внутри. Откупорив её, быстро выпила половину глотка, поморщившись. По вкусу это было не самое мерзкое, что она когда-либо пробовала, лишь чересчур горькое и оставляющее послевкусие почему-то редиски, несмотря на то, что в составе её нет. Голова перестала кружиться через несколько минут, стало легче дышать, а по телу прошлись небольшие судороги-токи, говорящие о возвращении магии в тело. Это зелье применялось крайне редко, лишь в такие критические случаи. Создавалось оно из особенных трав и настаивалось три года в тёмном сухом помещении, закупоренное воском.

Есения аккуратно разложила на коленях бересту, лист за листом разбирая её и отделяя подходящие. Из всей кучи лишь половина подойдёт для своеобразной шины — их она складывала отдельно. Закончив, девушка поднялась со стула и, всё ещё неспешно передвигаясь, дошла до печки, закинула к едва тлеющим углям десяток поленьев и лёгкой искрой подожгла их, заставив практически заняться. Да, она опять тратила магию, но сейчас для того, чтобы как можно быстрее закипятить воду для размягчения бересты и приготовления отваров. Даже после остывания они будут эффективны, поэтому проще было сделать всё заранее и оставить до тех пор, пока мужчина ни проснётся.

Когда малец, пыхтя, еле таща и переставляя наполненное практически до краёв ведро, пересёк порог, огонь уже во всю горел, нагревая печку ещё больше. Есения забрала у него груз двумя руками и аккуратно разлила воду по двум большим горшкам, не забыв накрыть их крышками, остатки отправились в небольшую крынку. С помощью ухвата она поставила горшки внутрь, а после направила туда ещё немного магии, заставляя проходящие там процессы пойти быстрее.

— А теперь беги к конюху, попроси выделить и принести сена, — она указала на ближайший сарай, самый большой на участке, — Его нужно будет положить там, внутри, дверь не заперта. Воду до краёв нальёте в бочку, которую туда поставлю. А это… — положила в ладонь ребёнка золотую монету. — за сено и работу тебе и конюху. Понял? — увидев кивок в ответ, потрепала по голове и аккуратно подтолкнула в сторону выхода.

Мальчишка, обрадованный большой наградой, побежал в деревню выполнять поручение травницы. А Есения, не дожидаясь, пока закипит вода, взяла ближайший нож и босиком по снегу отправилась к сараю. Раньше там хранились инструменты для обработки земли, в том числе и большая соха, проданная уже давным-давно. Сейчас здесь было лишь несколько бочек да лопаты и вилы. Одну из небольших бочек, доходящих ей едва до пояса, но достаточно пузатую и вмещающую много воды в себя, девушка перетащила на середину сарая, аккуратно перекатывая с края на край. С помощью ножа целительница начала вырезать на дереве руны и тихо шептать несложное заклинание. Она знала, что поить коня холодной водой было нельзя, поэтому зачаровала бочку на нагревание и поддержание тёплой температуры любой жидкости, которая будет туда помещена. Закончив с последней руной, Есения почувствовала слабость и поспешила в дом, абсолютно игнорируя топчущегося на улице коня.

Силы оставались только на то, чтобы заварить необходимые отвары да закончить с последними ранами. Сейчас она ничего не могла сделать, лишь ждать, как отреагирует организм мужчины. От этого зависело дальнейшее лечение. На удачу, вода уже успела закипеть. Три небольшие глиняные кружки были наполнены кипятком. В первую были положены несколько листов ивовой коры, которая работала как обезболивающее, во вторую высушенные листья и стволы пажитника, достаточно эффективно снижающего высокую температуру, а в последнюю — немного сухих цветков и листков сенны, одного из сильнейших слабительных. Некоторое время мужчине нельзя будет напрягать пресс, поэтому приходится идти на столь радикальные меры.

С берестой всё прошло ещё проще. Тщательно промытая и размягчённая в кипятке, она стала удобной к использованию. Обернув самым большим куском бедро раненого, Есения удовлетворённо улыбнулась, глядя на причудливую конструкцию. Смотрелось это крайне смешно, но всё же после высыхания должна будет выполнять свою функцию, а именно держать бедро как гипс. Закрепив всё тонкими кожаными шнурами и при этом оставив немного пространства на случай опухания конечности, девушка наконец-то позволила себе выдохнуть. Основное было закончено, теперь оставалось лишь ждать.

Из последних сил она убрала всё, что могла, на места и рухнула на кресло-качалку. Тело ныло до неприятной тянущей боли, а глаза слипались настолько, что сопротивляться не было никакого смысла. Вопреки разуму, орущему, что нужно из последней энергии подождать хотя бы пробуждения мужчины, Есения впала в глубокий сон…