Доля Ангелов

Глава 9

— Scheisse! Meine Güte, ein Finger! Ein Finger… (Черт! Боже мой палец! Палец…)

Лейн выскочил из дома с Семюэлем Ти. его бурбон выплескивался из бокала, и он в конечном итоге выплеснул его в кусты, перепрыгивая через каменные ступеньки. Справа от них Лиззи скорчилась над ямой, которую выкопала для плюща, рядом уже сидел в земле, посаженый плющ, а ее партнер Грета продолжала кричать на немецком языке и указывать на яму.

— Что случилось? — спросил Лейн, спустившись.

— Это…, — Лиззи сняла шляпку и посмотрела на него. — Лэйн… у нас проблема.

— Что…

— Палец, — Лиззи кивнула на только что выкопанную ямку. — Я на самом деле не думаю, что это палец.

Лейн покачал головой, словно ее слова не имели никакого смысла. Он опустился на корточки перед ямкой. Еще больше наклонившись, чтобы поближе рассмотреть в маленьком углублении земли…

Святое… дерьмо. Это был палец. Человеческий палец.

Он был в грязи, но было видно, что он был целым… мясистым, хотя и распух, поскольку был отрезан или… оторван, или еще что-нибудь. Ноготь был по-прежнему плоский и белый, как и сама кожа, но в месте, где он был оторван или отрублен был чистый срез, мясо внутри было серое, с бледной костью внизу.

Но что действительно его заинтересовало.

Тяжелое золотое кольцо, которое красовалось на этом пальце.

— Это кольцо моего отца, — сказал он совершенно спокойно.

— О… черт, — прошептал Семюэль Ти. — Просите и дастся вам.

Лейн похлопал себя по карману и достал телефон, но не набрал номер.

Вместо этого он посмотрел вверх, еще выше, потом еще выше… и увидел окно спальни матери прямо над этим местом, где был найден палец в земле. Лиззи опустила руку ему на плечо и сжала, Лейн взглянул на нее.

Не отрывая от нее глаз, он задал своему адвокату совершенно очевидный вопрос:

— Мы должны позвонить в полицию, верно?

Появились Джина и Ричард Пфорд в дверях дома, Семюэль Ти. приложил ладонь к лбу, чтобы загородиться от солнца.

— Вы двое, возвращайтесь в дом.

Джин уставилась на мужчин.

— Что происходит?

Лейн кивнул, соглашаясь со своим адвокатом. Его особо не волновало увидит ли его сестра, но это не распространялось на Пфорда. Он не доверял ему.

— Ричард, пожалуйста, отведи ее в дом.

— Лейн? — Джин уже начала спускаться по ступенькам, но ее жених поймал ее за руку. — Лейн, что там такое?

— Я приду и все объясню, — это было сказано с натяжкой, потому что он на самом деле сам понятия не имел, что, черт возьми, происходит. — Ричард, я прошу тебя.

Пфорд стал тянуть ее обратно внутрь дома, но Джин вырвалась на свободу и побежала через лужайку на своих высоких каблуках. Подойдя она взглянула в яму, выражение ужаса отразилось на ее красивом лице.

— Что это? — спросила она.

Семюэль Ти. встал рядом с Джин и тихо заговорил с ней. Потом направился с ней в сторону дома, он оглянулся через плечо.

— Ты вызовешь или я?

— Я.

Лейн провел по экрану своего iPhone, рассеянно заметив, что у него не дрожали руки и нажал цифру быстрого набора шерифа Рэмси. Раздумая, что он стал уже профессионалом по обнаружению неприятных сюрпризов и сообщению плохих новостей, и полиция стала слишком часто наведываться в его дом.

Эй, офицеры, давно не виделись. И чтобы вы чувствовали себя более комфортно, у нас всегда есть место для вас на парковки прямо перед парадной дверью.

Один гудок. Два гудка…

— Я как раз собирался тебе звонить, — сказал шериф вместо приветствия. — Тело твоего отца отдадут завтра… для кремации.

— Нет, не отдадут.

— Что, прости?

Лейн сосредоточился на бледном куске плоти, который виднелся в кентуккском черноземе.

— Мы нашли кое-что захороненное. Прямо под окном моей матери. Ты и твои ребята из отдела убийств не хотят вернуться сюда?

— О чем мы говорим.

— Это принадлежит моему отцу, насколько я могу судить.

На одно сердцебиение установилась тишина.

— Ничего не трогай. Я выезжаю. Ты вызвал уже полицию?

— Нет.

— Позвони им…

— … чтобы было зарегистрировано в отчете.

— … чтобы было зарегистрировано в отчете, — произнес Ремси.

Лейн жестко засмеялся.

— Теперь я уже знаю.

Они оба одновременно повесили трубки, Лейн позволил себе вернуться на лужайку, где Лиззи, он и Грета сидели полукругом вокруг ямку, которая напоминала ямку для костра, но зефира не было. «Может это связано с привидениями», — подумал он.

Спустя мгновение из открытой парадной двери особняка послышались звуки ссоры, голос Джин становился громче, Семюэль Ти вторил ей в точно такой же тональности.

«Жаль, что твоего отца не кокнули».

Голос Семюэля Ти. отдавался эхом в голове Лейна, который пожалел, что выплеснул свой бурбон в изгородь из самшита у входной двери.

«Сейчас могут кардинально измениться правила игры», — подумал он про себя. Хорошо это или плохо, еще предстояло узнать.

— Эдвард, — прошептал Лейн. — Эдвард, что ты…

В округе Огден, Эдвард сидел, откинувшись на спинку стула Арчи Банкер и отказывался приветствовать своего посетителя.

— Вам не стоило приезжать сюда, совершенно нет никаких оснований.

Доктор Майкл Калби вежливо улыбнулся. Парню было тридцать пять, но выглядел он на двенадцать, по крайней мере, внешне, его красивое лицо и воронова крыла волосы давали неверное представление о его наполовину иракском происхождении, его зоркие, ничего не упускающие карие глаза видели все, их невозможно было ввести в заблуждение, думая, что можно воспользоваться его добротой. Его ум был настолько четкий, что он был живым Дуги Хаузером в медицинской школе и в ординатуре, а затем окончив, пошел помогать отцу с практикой в городе. (Дуги Хаузер — история о мальчике-вундеркинде, который в 16 лет уже работает врачом в клинике. В коллизиях интересно и порой смешно сочетаются его взрослые проблемы, связанные с работой, и обычные подростковые.)

Эдвард был их пациентом долгие годы, но он не платил членские взносы, поскольку он относился к Чарлмонту. Вежлив ли он был к нему или нет, казалось Калби не волновало.

— Я на самом деле не нуждаюсь в твоих услугах, — выпалил Эдвард. — И что за галстук на тебе, галстук «Эрудита»?

Доктор Калби посмотрел вниз на разноцветные шелковые ленты, которые свешивались у него с шеи.

— Да. Если я вам не нужен, почему бы вам не встать и не проводить меня до двери, как подобает джентльмену?

— Мы живем во времена персональных компьютеров. Мне не хотелось бы тебя оскорблять, но это может повлечь за собой нежелательную реакцию в интернете.

Доктор Калби кивнул Шелби, которая стояла позади него, скрестив руки на груди, как боец смешанных единоборств, ожидающий взвешивания.

— Она сказала, что вы все время спотыкались в конюшне.

— Можешь это сказать в пять раз быстрее, — Эдвард указал на старомодный черный саквояж в руке доктора. — Это на самом деле то, что я думаю, или бутафория?

— Он достался мне от моего деда. И наполнен вкусняшками.

— Я не люблю леденцы.

— Вам не нравится ничего из того, что я слышал.

Доктор прошел вперед и опустился на колени перед Эдвардом, ноги которого были обуты в тапочки с монограммой, единственные, которые подходили ему, учитывая жуткую боль и отек.

— Эти тапочки просто фантастические.

— Они моего деда. Я слышал, что мужчины из Кентукки никогда не покупают себе ничего нового, кроме жены. Послушать, так наши гардеробные наполнены хлебом и рыбой.

— Больно?

Изувеченное тело Эдварда дернулась в кресле, и он схватился за подлокотники, он прохрипел:

— Не очень.

— А сейчас?

Доктор переместил его щиколотку в противоположном направлении, Эдвард прошипел:

— Это расплата за мои женоненавистнические комментарии?

— Вы признаете, что вам больно?

— Только если ты коп, играющий в демократию.

— Я гордился бы этим.

Эдвард хотел бы продолжить с ним словесную перепалку, но его нейроны слишком перенасытились сенсорной перегрузкой, и в этом не было ничего хорошего. Он крякнул и выругался, он был осведомлен по поводу Шелби, которая стояла в сторонке и с негодованием наблюдала за этим шоу.

— Вы можете попытаться согнуть ногу? — спросил Калби.

— Думаю, да.

После более двух часов пыток… ладно на самом деле двух минут, доктор Калби присел опять на корточки.

— Не думаю, что щиколотка сломана.

Эдвард посмотрел на Шелби.

— Вот видишь, представь себе это.

— Вывихнута.

Брови Шелби я-же-вам-говорила поднялись до ее волос, Эдвард неожиданно сказал доктору.

— Так поставьте ее на место.

— Вы сказали, что вывихнули ее в конюшне? Как вы попали сюда?

— Я пришел.

— Невозможно.

— Я был пьян.

— Ну, опять вы за свое. Мы должны доставить вас в ортопед…

— Я не поеду ни в какую больницу. Так что, либо вправьте ее, либо оставьте меня в покое.

— Я бы не рекомендовал вам. Вы должны…

— Доктор Калби, вы прекрасно знаете, что я пережил. Я провел в больнице такое количество дней, что хватит на всю мою оставшуюся жизнь. Довольно эффективно, правда. Так что нет, я не поеду в больницу.

— Лучше бы вам…

— Primum non nocere.

— Вот почему я хочу отвезти вас в город.

— И пост-скриптум — клиент всегда прав.

— Вы мой пациент, а не клиент. Ваше удовлетворение — не моя цель. Соответствующий уход и лечение.

Но Калби замолчал, и внимательно вперил свой взгляд в щиколотку, хотя было непонятно, то ли он раздумывал о дальнейшем обследовании или же ожидал, что пациента одумается.

— Я не могу сделать это в одиночку, — заключил он.

Эдвард кивнул на Шелби.

— Она сильнее, чем вы. И я уверен, что она хотела бы, чтобы я помучился, не так ли, дорогая?

— Что нужно сделать, доктор? — спросила она, подходя.

Калби уставился в лицо Эдварда.

— Если не будет dorsalis pedis или tibialis posterior pulse после того, как я вправлю, вы едете в больницу.

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Вы единственный, кто легко бросается фразами на латыни. И это мои условия. Если вы отклоняете их, я ухожу, но я также обращусь в социальные сети, представив вас, как недееспособного и отстающего в развитии, саркастического человека, потом вы сможете повеселиться с вашими домочадцами над бурей, которая там поднимется.

— Ты не посмеешь.

— Попробуйте меня остановить, — последовал спокойный ответ.

«Вот тебе и детское лицо, на мою задницу», — подумал Эдвард.

— Ты жестко ведешь переговоры, доктор.

— Только потому, что вы ведете себя смехотворно.

И спустя несколько минут Эдвард завернул на тощих ногах свои джинсы, открыв искореженную ногу, согнутую в колене, и Шелби захватила руками с двух сторон его убогие колени. Из-за травмы бедра в прямом положение ноги не будут работать, как бы не хотел доктор.

— На счет три.

Эдвард собрался с силами и посмотрел прямо перед собой… на весьма впечатляющий зад Шелби. Да именно такой зад можно получить, когда всю жизнь занимаешься физическим трудом и вам всего лишь двадцать с небольшим.

Напротив на стене в кухне, начал звонить его старомодный телефон.

— Три.

Эдвард вскрикнул и раздался громкий щелчок. Но боль отступила и тупая боль тоже, причем быстро. И пока он дышал через нос, доктор Калби померил пульс на ножных артериях.

— Импульсы сильные. Похоже вам повезло, — он поднялся на свои нормально функционирующие ноги. — Но этот инцидент поднимает вопрос о том, где вы находитесь на пути вашего выздоровления.

— В этом кресле, — застонал Эдвард. — Я в этом кресле, это же очевидно.

— Вам следует вести более подвижный образ. И вы не должны заниматься самолечением прибегая к алкоголю. И вы должны…

— А слово «должен» разве не современная анафема? Я думал, что более подходит «на тот случай, если».

— Современная психология меня не интересует. Факт есть факт — вы не так слабы, как хотите показаться.

— Я так понимаю, что это означает, о рецепте на болеутоляющие не может быть и речи. Беспокоитесь, как бы второй член семьи не подсел на наркотики?

— Я не лечащий врач вашей матери. И уверяю вас, что я лечил бы ее не так, как они, если бы был ее лечащим врачом, — доктор Калби наклонился и взял свой саквояж. — Я призываю вас рассмотреть вопрос о коротком лечении в реабилитационном центре…

— Даже не думайте об этом…

— …чтобы увеличить свою силу. Я также рекомендую лечение алкогольной…

— …потому что я не верю в врачей…

— …зависимости. Последнее, что вам нужно сделать…

— …и в этом нет ничего плохого…

— …это совмещение спиртного с этими препаратами.

— …с моей выпивкой.

Доктор Калби достал визитку из кармана и протянул ее Шелби, сказав:

— Возьмите ее. Здесь мой телефон. Если вы продолжите жить с ним, вы позовете меня снова, это прямой номер, мы минуем автоответчик.

— Я не живу с ним, — тихо ответила она. — Я работаю здесь.

— Мои извинения за предположения, — доктор Калби взглянул на Эдварда. — Вы тоже можете мне позвонить. И нет… вам не нужно беспокоиться. Я знаю, вы скажете, что не будете.

Дверь за доктором закрылась и чуть позже отъехала машина. И в тишине Эдвард посмотрел на свою ногу, которая теперь была в правильном положении, а не под углом. По какой-то причине, он вспомнил поход сюда из конюшни, как он опирался на Шелби, как его израненное тело всей своей массой облокачивалось на ее потянутое.

Телефон зазвонил снова, Шелби взглянула на него.

— Вы хотите, чтобы я…

— Прости, — грубо произнес он. — Ты застала меня в тот момент моей жизни, когда я стал таким же, как твой отец.

— Ты не просишь меня позаботиться о тебе.

— Тогда почему ты заботишься?

— Кто-то же должен.

— На самом деле нет. А ты не хочешь спросить саму себя, не следует ли тебе уйти.

— Мне нужна эта работа…

Он встретился с ней глазами, и что-то в выражении его лица заставило ее молчать.

— Шелби. Я должен быть честным с тобой. Все будет еще хуже. Еще труднее.

— Так не пейте столько. Или остановитесь.

— Это не то, о чем я тебе говорю.

Ну, разве он не джентльмен. Пытается спасти ее жизнь, в то время, как его отправилась в ад. И черт побери, он хотел бы, что телефон замолчал.

— Эдвард, ты пьян…

Телефон наконец замолчал, он просто покачал головой.

— Кое-что произошло у меня в семье. И это скоро будет известно всем. И тогда лучше, чем сейчас, уже точно не будет.

Проблема с щиколоткой будет совсем несущественным вопросом.

Послышалось, как к дому подъехал автомобиль, он закатил глаза.

— Калби должно быть, забыл свои манеры тут.

Шелби подошла к двери и открыла ее.

— Это кто-то другой.

— Если это длинный черный лимузин и на заднем сидении ты видишь розовый костюм от Шанель, скажи им…

— Это мужчина.

Эдвард холодно заулыбался.

— По крайней мере, я точно знаю, что это не отец пришел, чтобы увидеться со мной. Об этой маленькой головной боли Бог оправданно побеспокоился.

Эдвард посмотрел на открытую дверь и нахмурился, когда увидел, кто стоял на пороге.

— Шелби. Ты не оставишь нас на минутку? Спасибо.