Доля Ангелов

Глава 17

Ко времени, когда карамельный пудинг был съеден, Саттон готова была закричать. Разговор не клеился. Губернатор Дагни Бун и Томас Георгетов, управляющий директор университета Чарлмонт, были отличной компанией и самыми влиятельными людьми в штате, беседуя, они подтрунивали друг над другом, как старые давние друзья, какими и являлись. Другие, присутствующие за столом, тоже были известными личностями: жена мистера Георгетова, Берилайн, была красивой южанкой, как сладкий чай в жаркий полдень, а также его преподобие со своей женой, миссис Найс, руководитель крупнейшей баптистской общины в штате, был тверд, как гранит и соответственно не способствовал поднятию настроения ранним утром с первым солнечным лучом.

При любых других обстоятельствах, она бы наслаждалась вечером в этой компании. Конечно, у каждого из них была своя собственная цель, но все они были хорошими людьми, и ее шеф-повар сегодня превзошел самого себя.

Эдварду, однако, удалось вселить в нее смуту. Мало того, что этот мужчина не давал ей заснуть по ночам, пытаясь забраться под кожу, сейчас же он проделал еще лучшую работу.

Дагни совершенно не интересуется мной. Это безумие.

— Итак…, — губернатор опустился в кресло стиля королевы Анны справа от Саттон. — Думаю, мы все должны поблагодарить мисс Смайт за ее гостеприимство.

Чашки для кофе были подняты в знак уважения, и Саттон кивнула головой.

— Мне было в удовольствие.

— Нет, это для нас было удовольствие.

Губернатор улыбнулся ей, и Бог ей в помощь, от его улыбки, она тут же услышала слова Эдварда в своей голове. И это привело к другому, к другим воспоминаниям. Именно тем, когда она решила его навестить, и когда они…

«Прекрати», — одернула она себя.

— К нам не присоединился сегодня ваш отец, — произнес губернатор.

— Да, как он? — поинтересовался преподобный Найс.

Саттон сделала глубокий вздох.

— Ну, на самом деле, вы все равно завтра услышите новости — он объявит о своей отставке. И я заменю его на посту генерального директора.

Наступило минутное молчание, а потом Дагни сказал:

— Поздравляю и соболезную одновременно.

— Спасибо, — она склонила голову. — Сейчас немного сложное время лично для меня, но я точно знаю, что полностью готова для этой должности.

— «Ликеро-водочные заводы Саттон» не могут быть в лучших руках, — улыбнулся губернатор, приподнимая чашечку с кофе, как бы в тосте. — Я с нетерпением хочу представить вам наши новые предложения по налогам. Вы один из крупнейших работодателей в штате.

Было странно, но она почувствовала, как атмосфера слегка изменилась за столом, даже губернатор смотрел на нее, как-то по-другому и отводил глаза в сторону. Впервые она столкнулась с этим на заседании финансового комитета сегодня утром, а потом, когда общалась с высшим руководством компании на протяжении всего дня. Позиционная власть, так сказать, передала факел из рук в руки — ее отец передал ей, тем самым признав и установив ее продвижение по служебной лестнице.

— И именно поэтому я пригласила вас сегодня на ужин, — сказала она.

— Я бы по любому с удовольствием пришел на десерт, — произнес преподобный Найс, указывая на свою чистую тарелку. — Это свидетельство Господа нашего, в моем представлении.

— Аминь, — встрял Георгетов. — Я хотел бы сказать…

— … говорят его доктора, — закончила за него Берилайн.

— Она — моя совесть.

Саттон подождала, когда затихнет смех, а потом поняла, что сдерживает слезы. Прочистив горло, она произнесла:

— Мой отец для меня очень много значит, — она взглянула на его портрет, висевший на противоположной стене. — Я хотела бы закрепить его существенный вклад, который он внес в управление штата и общества Чарлмонта. После долгих раздумий, я решила основать фонд в университете Чарлмонт на кафедре экономики, носящий его имя. Я выписала чек на пять миллионов долларов и готова передать вам его сегодня.

Президент университете ахнул… и на то у него были серьезные основания. Саттон, черт побери, прекрасно понимала, что такие огромные подарки не каждый день передавались университету, тем более в дальнейшем обещая подпитывать финансово это детище. Но она смогла, в буквальном смысле, поставить его на колени… после его любимого десерта.

Георгетов откинулся в кресле.

— Я… Я не знаю… спасибо. Университет благодарит вас за такой дар и это будет честью для нас — связать его имя с высшим образованием.

Подобный фонд был создан и в университете Кентукки, но она не собиралась поднимать эту тему на этом ужине: она и ее семья были фанатами баскетбольной команды Университета Кентукки… этого она не собиралась говорить Георгетову.

Саттон взглянула на преподобного Найса.

— Мой отец не был религиозным человеком, но он достаточно глубоко уважаем, в отличие от любого другого верующего человека в штате. Поэтому я хотела бы учредить фонд его имени для студентов афро-американцев, под вашим руководством. Фонд будет охватывать обучение и покупку учебников для государственных школ Кентукки, — она шутливо взмахнула рукой в сторону Георгетова. — И даже Университета Кентукки. Нам нужны более квалифицированные специалисты, которые стремятся остаться здесь и сделать карьеру. Мой отец уже давно задумывается о малообеспеченных слоях населения, особенно в Вест-Энде. Это должно как-то помочь.

Преподобный Найс взял ее за руку.

— Сыновья и дочери говорят огромное спасибо вам и вашей семье за такую щедрость. Я прослежу, чтобы этот фонд достойно нес имя вашего отца и помогал.

Она сжала его руку в ответ.

— Я знаю.

— Может тебе стоит подкинуть его нам, — пошутил Георгетов. — Ты и твоя прекрасная жена — оба выпускники нашего университета.

Его преподобие поднял чашку с кофе.

— Это даже не обсуждается. Я пущу кровь любому, кто попробует посягнуть на этот фонд.

— Мальчики, мальчики, вы не одни, — Саттон указала на себя, а затем обратилась к губернатору. — И наконец, я хотела бы сделать подарок штату от имени моего отца.

Дагни улыбнулся.

— Я соглашусь на все…

— Я купила сегодня тридцать тысяч акров в Восточном Кентукки, — губернатор застыл в своем кресле.

— Вы… вы.

— Четыре горных хребта. Четыре красивых, нетронутых горных хребта…

— Это на границе разрабатываемых рудников.

— Я хотела бы передать их штату, как дар от моего отца, чтобы в дальнейшем там был сделан заповедник, оставшийся в первозданной природной красоте.

Дагни опустил глаза на стол на пару секунд.

— Это…

— Всю свою жизнь мой отец любил охоту. Он охотился на оленей, голубей, уток. Его любимым времяпрепровождение было окунуться в естественную среду природы. Когда я была маленькой у нас в морозилке лежало мясо, которое он приносил домой, своей семье. Он не может… у него сейчас не получается ходить на охоту, но уверяю вас, его сердце по-прежнему находится в том лесу.

Открытый способ добычи угля был эффективным и экономически выгодным, поэтому часто встречался в восточных штатах. В угольной промышленности было занято много людей, которые были настолько бедны, что их семьи голодали зимой и не имели медицинского обслуживания. Саттон понимала всю реальность происходящего, все, что касалось угольной промышленности было сложным вопросом, его нельзя решить моментально, учитывая тот вред, который эта промышленность оказывала на экологию. Но ее отец любил эту землю, и сделав такой дар, она могла быть точно уверена, что, по крайней мере, эти четыре горы останутся точно такими же, как и на протяжении тысячелетий.

Она месяцами вела переговоры с семью семьями, владевшими этой землей, и миллионы миллионов, которые она им заплатила, были ничем по сравнению с тем, что предлагали им угольные компании, чтобы продолжить разработки. Но хозяева хотели именно то, что она и пообещала дать им в дополнение к деньгам… она и озвучила это за столом.

Оставить нетронутым. Первозданным эти вершины, такими, как их создал сам Бог, также бы и сказал ее отец Рейнольдс.

— Итак, — произнесла она с улыбкой, — как вы думаете, штат сможет оплатить и повесить дощечку с именем отца, если я передам вам все эти акры земли?

Дагни наклонился к ней и коснулся ее руки.

— Да, уверен, что мы все организуем.

На пару секунд она готова была бы поклясться, что его глаза задержались на ее губах… но потом она тут же подумала: «Нет», ей привиделось это.

«Черт побери тебя, Эдвард».

Гости стали расходиться, Георгетов ушел с чеком на пять миллионов долларов в кармане, а преподобный направился на встречу с адвокатами.

Дагни остался, наблюдая как гости уходили по дорожке перед домом, садились в машины и уезжали.

— Итак, — сказала она, поворачиваясь к нему. — Сейчас несколько трудное время для меня, исполнять подобные вещи «на бис», если можно так выразиться.

— Ваша семья всегда была щедрой по отношению к штату и городу.

Саттон продолжала наблюдать, как последние огни машин скрывались из виду.

— Это не настолько значимо. По крайней мере, не в моем случае, и не для меня, я имею в виду своего отца. Меня просто настолько переполняют… эмоции… с ними нужно что-то делать. Я не могу держать их внутри, и мои чувства очень сложно выразить словами, потому что они слишком сильные и их много…, — она коснулась своей груди. — Здесь слишком больно.

— Я точно знаю это ощущение, — лицо Дагни, словно окаменело. — Я пережил подобное.

— Мой отец еще не умер, но я вижу, как теряю его с каждым днем, — она посмотрела на видневшиеся вдали верхушки деревьев, которые покачивались на ветру на бархатном темном ночном небе. — Видеть, как с каждым днем он становится все слабее, тяжело… тяжело страдать. Хотя мои страдания — это только маленькая часть… той боли, которая придет с его смертью, я ненавижу это… сейчас для меня важен каждый миг с ним. Прекрасный миг, который есть у меня сейчас с ним.

Дагни прикрыл глаза.

— Да, я помню, каково это. Мне очень жаль.

— Да, — она вдруг пожалела, что была так откровенна. — Я не хотела ввергать вас в свои проблемы.

— Вы можете говорить столько, сколько хотите. Иногда, это единственный путь остаться в здравом уме и как-то держаться. Оставаться одной — это полный ад.

Саттон взглянула на него.

— Он все, что у меня есть.

— Вы не одиноки. И если захотите, не будете одиноки.

— В любом случае, — она пригладила волосы, надеясь, что ее смех не звучит неловко, насколько она себя чувствовала. — В следующий раз вы приглашаете меня на ужин.

— И когда это будет? — мягко спросил он. — Я счастлив быть терпеливым, но надеюсь, мне не придется ждать очень долго.

Саттон почувствовала, как ее брови поднимаются.

— Вы… меня приглашаете к себе?

— Да, мэм. Я верю, что все получится, — она перевела на него глаза, Дагни рассмеялся. — Слишком много для вас? Простите.

— Нет, я… Нет, я просто…

— Да, боюсь мои намерения были благородными, но не столь платоническими, когда я шел сюда.

«Будь ты проклят, Эдвард», — подумала она.

И внезапно, она поймала себя на мысли, что трое сотрудников государственной полиции стояли в сторонке, на достаточно далеком расстоянии от них. А также она отметила тот факт, что покраснела.

— Я не хотел все усложнять, — произнес Дагни, беря ее за руку. — И если я доставил какие-то неприятности своим заявлением, мы сможем забыть, что я когда-либо пересек черту.

— Я, ах…

— Мы просто забудем это, ладно? — заключил губернатор, видя, как она борется с собой. — Я все понял и буду двигаться дальше.

— Поняли?

Он потер подбородок большим пальцем.

— Я не многим женщинам предлагал отношения. После того, как умерла Мэрилин, вернее ни одной. Знаете, по статистике, это увеличивает мои шансы на положительный ответ в такой момент, и поскольку я оптимист, я надеялся получить положительный результат за этот вечер… вместе с этими четырьмя горами.

Саттон рассмеялась.

— А многие люди говорили вам «нет»? Мне трудно в это поверить.

— Ну, на самом деле… вы первая, кого я прошу. Но как я уже сказал, я получил отказ и продолжу жить уединенно, думая о пережитом. — Он улыбнулся и нагнулся к ее лицу. — Ты до сих пор выглядишь ошеломленной.

— Я просто удивлена, — рассмеялась она. — Что я первая… я имею в виду, ну… черт.

Губернатор рассмеялся, а потом серьезно произнес:

— Это было тяжелое время, когда я потерял Мэрилин, и долго я вообще ни на кого не обращал внимания, если уж говорить честно. И хотя это не делает меня похожим на «жеребца» ни в малейшей степени… мне понадобилось два месяца, чтобы набраться храбрости, чтобы спросить тебя.

— Два месяца?

— Помнишь, когда я увидел тебя в марте в здании Капитолия? Именно тогда я решил, что мне хочется пригласить тебя на свидание. А потом я струсил. Но ты пригласила меня к себе на ужин, и я решил рискнуть. Не кори себя. Я большой парень и смогу пережить…

— Я влюблена кое в кого, — вдруг ляпнула она.

Губернатор отшатнулся. А затем тихо выругался.

— О, я сожалею. Не знал, что ты с кем-то в отношениях. Я бы никогда не оскорбил твои чувства…

— Мы не вместе, — она взмахнула рукой. — У нас нет связи. На самом деле, это совсем не имеет смысла, скорее всего.

— Ну…, — Дагни посмотрел ей в глаза. — Эдвард Болдвейн — просто дурак.

Саттон открыла рот, чтобы отрицать, но мужчина, стоящий перед ней, был далеко не идиотом.

— Между нами ничего нет, и мне кажется, что это больше у меня в голове. И мой новый пост… сейчас не совсем подходящее время.

— Рискуя заглянуть вперед, хочу сказать, что я готов быть твоим плечом для утешения, — он рассмеялся. — Да, это отчаянная попытка, с моей стороны, но у меня есть опыт в этом вопросе, ты понимаешь. Ты очень умная, очень красивая женщина, которая заслуживает хорошего мужчины.

— Простите.

— Я тоже сожалею, — он пожал ей руку. — Но, по крайней мере, мы будем часто видеться, особенно учитывая твой новый пост.

— Да, будем.

Она опустила его руку и шагнула в его объятия.

— И я с нетерпением жду этого.

Он слегка прижал ее к себе, а затем отпустил.

— Парни? Поехали.

Охранники сопроводили губернатора к двум черным внедорожникам, и мгновение спустя автоколонна, возглавляемая парой полицейских на мотоциклах, двинулась вперед.

Саттон почувствовала грусть, пока стояла на крыльце, обдуваемая прохладным, несущим запахи цветов, ночным ветерком.

— Черт побери тебя, Эдвард, — прошептала она ветру.