Дотла 2. Красная королева

Глава 17. Три правды – одна ложь

Денис.

– Гриш, я не думаю, что это лучшее решение для места, где каждый день будет проходить сотня людей. Ты представляешь, что станет с полом после проведения одного концерта?

Я сижу на поздней встрече со своей командой и обсуждаю проект огромной концертной площадки «Идол». Креатива моей команде не занимать, но вот про практичность они часто забывают. За панорамными окнами сорокового этажа мерцают огни ночной Москвы, а в просторном кабинете со стильным дизайном не умолкают разговоры и обсуждения под неприлично дорогой кофе купленное в кофейне на этаже.

– Я подобрала материалы, которые используются как раз для таких помещений, и там есть именно такой керамогранит, как предлагает Гриша. Думаю, мы можем это реализовать, – в защиту говорит Рима, младший архитектор.

– Ладно, давайте оформлять и отправлять инвесторам. Макет у нас готов?

– Да, завтра заберу последнюю башню, – радостно отзывается Рима.

– Проверьте аккумулятор предварительно, чтобы всё работало как часы, – лишний раз напоминаю им, так как в прошлый раз никто не подумал проверить заряд, и макет остался без подсветки.

Уставший после насыщенного событиями дня, я приезжаю домой. Кости ломит от усталости – стыдно признаться, но в таком режиме очень сложно быть активным ещё и в постели. Уже несколько дней у нас с Викой не было секса. Она не проявляет инициативу, и я, благодарно выдохнув, заваливаюсь спать. Но сколько это ещё продлится? И не звоночек ли это к тому, что она меня больше не хочет?

Проклятье, нужно брать себя в руки. Осталось совсем немного – сделка с Арулой вот-вот свершится, и я смогу наконец-то вздохнуть полной грудью.

Я вхожу в квартиру, в гостиной горит вечерняя подсветка.

– Малыш, я дома, – сообщаю о своём появлении и сразу избавляюсь от пальто и пиджака.

Прохожу вглубь, на ходу закатывая рукава рубашки. Замечаю изящный силуэт – Вика сидит в длинной белой футболке и легинсах, волосы мокрые, видимо, после душа. Надеюсь увидеть счастливую улыбку, но сталкиваюсь с холодным безразличным профилем. Она лишь на мгновение бросает на меня незаинтересованный взгляд и снова переводит его на бокал с вином.

– Привет, занималась йогой? – задаю безопасный вопрос, делая вид, что не заметил её настроения.

– Нет.

Понятно, вечер будет сложным.

– Что-то случилось? – аккуратно интересуюсь, заходя с другой стороны высокого стола, чтобы оказаться ровно напротив неё.

– Да так, – она тянется к открытой бутылке и снова наполняет бокал. – Съездила сегодня за город?

– За город? Новый объект? – я точно знаю, что дело не в работе, но всё же продолжаю игру в слепого парня.

– Не у меня, – она одаривает меня снисходительной, ядовитой улыбкой и снова вливает в себя кровавую жидкость. – А у тебя как день прошёл?

– Эм, неплохо, согласовали проект «Идол». Помнишь, я тебе рассказывал про концертную площадку, которую хотят построить на западе Москвы, – честно делюсь рабочей информацией, которая является чистой правдой.

Я ей не вру. Почти.

– Помню. И всё?

– Что – всё?

– Только это успел ты сегодня сделать? Согласовать проект?

– Хочешь проверить мою продуктивность? – усмехаюсь, хотя сам себя чувствую, как в фильме «Мистер и Миссис Смит». Кажется, ещё секунда – и мы наставим друг на друга автоматы.

– Хочу, чтобы ты начал говорить правду, – а вот и её оружие. Теперь она требовательно смотрит мне прямо в глаза – с вызовом, с животной яростью.

– С чего ты взяла, что я вру? – невозмутимо усмехаюсь. – Я и правда был на встрече с командой.

– Дэн, я всё знаю, – устало заявляет она, ни на йоту, не поверив моей игре.

Что бы она дальше ни сказала, у меня на всё есть подготовленные ответы. Вот только проблема в том: смогу ли я соврать ей, глядя в глаза?

– Я не понимаю, о чём ты говоришь, поэтому давай перестанем говорить загадками, – спокойно отвечаю я, усаживаясь на барный стул напротив неё. Снимаю один бокал, подвешенный над столом, и замечаю, что их остаётся три, а не четыре, как должно быть.

– Не хочешь загадок? – в голосе чувствуется раздражение. – Что ж, я начну. Кто ты, Денис Андреевич Куртов? Успешный архитектор, который стремительно поднялся по карьерной лестнице до топ-менеджера крупного бюро, или всё же член преступной группировки, которая перевозит наркотики в алкоголе, после чего выпаривает его и распространяет на улице под твоим чутким руководством?

Беззвучный взрыв. Невидимые осколки. Необратимые последствия.

– Наркотики? Что за бред?

– Я видела тебя сегодня на каком-то богом забытом складе, принимающим товар и заключающим сделку на несколько килограммов кокаина!

Скажи ей! Скажи ей, что она всё неправильно поняла, рассмейся и скажи, что её рассказ достоин голливудского блокбастера. Ты должен признаться, что на самом деле купил небольшой виноградник и франшизу, чтобы производить и реализовывать товар под раскрученной маркой, принадлежащей Арула Компани. Покажи ей документы, лежащие у тебя в столе, подписанный договор и разрешение на использование бренда.

– Ты работаешь на сербскую мафию?

Соври ей, чёрт возьми!

– Да, – слетает с моих губ и влечёт за собой непоправимый урон.

Всего одно слово. ОДНО. Готово поставить под угрозу многолетнюю работу и жизни множества людей. Я не должен был сознаваться, я нарушаю протокол, подвергаю её жизнь опасности, рискую не дожить до утра и вообще больше никогда не увидеть свет.

Но я не могу стоять перед ней, смотреть в любимые изумрудные глаза и бросать ей в лицо наглую ложь. Не так, не в момент, когда она задаёт прямой вопрос, имея все доказательства на руках. Не могу продолжать играть с ней, когда она уже обо всём догадалась, Бог знает, как выяснила и решилась мне всё высказать только после того, как самолично проверила свои опасения.

Как она узнала о сделке? И как ушла незамеченной?

Вижу, как в её глазах разлетается наше будущее. Она больше не простит.

– Но это не совсем то, что ты думаешь… – признаваться, так до конца. Хуже уже не будет, вдруг у меня ещё есть шанс спасти нас.

В ответ Вика только выстреливает в меня острым взглядом, готовым пронзить моё тело насквозь, будто клинком. Я истеку кровью только от одних её глаз, в которых читаю, что всё кончено. Навсегда, блядь! Бесповоротно кончено. Разбито. Сожжено. Уничтожено.

Горечь поражения поднимается к горлу, словно желчь. Воздух становится вязким, трудно дышать.

Я подрываюсь к ней, хочу схватить, всё объяснить, но комнату разрезают резкие аплодисменты. А вот куда делся ещё один бокал – из глубины комнаты появляется тень, через секунду на её месте материализуется мужчина: тёмная футболка, взъерошенные волосы и моё лицо.

Секунда на осознание. Шок. Принятие.

Я смотрю на своего умершего брата, живого.

– Какого чёрта! – меня парализует, я пытаюсь понять, не накачали ли меня наркотиками и не мерещится ли мне его образ.

– Здравствуй, братец, – ухмыляется он. – Или теперь тебя называть Дон Куртов? – ржёт засранец.

– Как такое возможно? – сдавленно произношу я, хватаясь за остатки реальности.

– Вот так. Решил отдохнуть немного от земной жизни, сгонял в отпуск на небеса, понял, что там скука смертная, и решил вернуться, – издаёт ироничный смешок. – «Смертная скука на небесах» – чувствуешь иронию?

За время своего театрального монолога он успевает сократить расстояние между нами и остановиться на уровне вытянутой руки.

– Обнимемся? – криво улыбнувшись, Стас разводит руки.

– Ублюдок! – вместо братских объятий я выкидываю кулак и мощно бью его по лицу.

Брат не падает, но силы удара достаточно, чтобы его отвернуло, и он согнулся пополам. Признаю, я тоже не ожидал подобной реакции от себя. Я оплакивал его год, ходил на могилу и изливал душу как на исповеди, пытался понять, простить, злился и ненавидел – его за то, что оставил меня одного в этом бардаке, и себя за то, что не смог уберечь лучшего из нас. Я должен был быть на его месте. Я!

И вот он стоит передо мной – здоровый, сильный, с дерзким блеском в глазах, нагло улыбается и всем своим видом показывает, что снова нас всех провёл. Он в моей квартире. Рядом с моей невестой. Вернулся, чтобы забрать её и указать мне на моё место. Место на вторых ролях.

– Не совсем то приветствие, которое я ожидал, – ржёт придурок. – Я тоже рад тебя видеть!

– Какого, мать вашу, хрена? Ты… блядь! – у меня не хватает цензурной лексики выразить своё состояние. – Эмма знает?

Простреливает в моей голове мысль, что моя бывшая девушка до сих пор пытается пережить психологическую травму убийства в целях самообороны.

– Нет, – признаётся он, и я читаю на его лице проблеск вины.

Поворачиваюсь к Вике – она продолжает сидеть, оперившись на локти и зарывшись пальцами в волосы. Ей совершенно всё равно на происходящее. Очевидно, Стас пробрался сюда не тайком – они оба ждали, пока я вернусь.

– Как вы… сука! – я всё ещё пытаюсь говорить на цензурном языке и собрать из букв внятный вопрос – Что ты здесь делаешь? Решил подкатить к моей невесте, пока…

– Серьёзно? Невесте?

– Заткнитесь оба! – выкрикивает Вика. – Сейчас вы мне оба противны, поэтому оставьте эту драму на момент, когда меня не будет рядом.

Я замолкаю и снова смотрю на Стаса. Никогда ещё не ощущал себя настолько потерянным. Увидев его, я почувствовал радость и злость одновременно – хочу его убить и обнять, потребовать ответов и в то же время больше никогда ничего от него не слышать.

Он рушит мою жизнь прямо сейчас, но при этом я осознаю, что больше не один. Стас жив, и неважно, что между нами стоят чувства к одной девушке, множество взаимных претензий и работа на конкурирующие кланы. Мы всё же братья!

– Ты всё ещё работаешь на Костенко? – задаю логичный вопрос. Если так, то мы буквально по разные стороны баррикад.

– Нет.

– Как ты выжил?

– Это сейчас не важно.

– А что, блядь, важно? Для чего всё это? Что за появление в стиле графа Монте-Кристо? Снова будешь искать виновных и мстить за смерть мамы? – вспыхиваю я.

– Смерть мамы была случайна.

– Я знаю! И ты это знал, но тебе всё равно нужно было влезть в это дерьмо!

– Дерьмо? – голос Стаса становится жёстче. – И мне говорит тот, кто с семнадцати лет работает на наркоторговцев! – орёт брат в ответ, все больше повышая градус нашего скандала.

– Ты всего не знаешь.

– Я знаю, что ты не имеешь права читать мне нотации!

– Я делал это, чтобы у вас с мамой был шанс!

– Да засунь в задницу своё благородство! Мамы больше нет! Всё! Нас тоже больше нет! И я, сука, не знаю, почему всё ещё хочу спасти твою никчёмную задницу!

– Не надо никого спасать! Я понимаю, смерть мамы подкосила тебя, но мы должны принять, что так случается в жизни, и это не всегда связано с нашими поступками.

Стас сдаётся, трёт щетину, зарывается пальцами в волосы, пытаясь прийти в себя. Мы погружаемся в болезненную тишину, после того как чуть глотки не порвали, пытаясь обвинить друг друга в старых грехах. Атмосфера пропиталась упрёками и запахом крови от вскрывшихся душевных ран.

– Вы оба ошибаетесь, – голос Вики разрезает затянувшееся молчание. – Смерть вашей мамы была не случайна, и один из вас никогда себе этого не простит.

– О чём ты говоришь? – недоумевая, спрашивает Стас.

Мы с братом застываем, словно поражённые молнией. В голове проносится дикая мысль: откуда девушка, которая должна быть далека от нашего мира, может знать о том, что даже нам неизвестно? Холодок пробегает по спине – неужели мы все эти годы играли в игру, правил которой не понимали?

Она лишь горько усмехается на вопрос брата и переводит пронзительные глаза на меня:

– Ты ведь получаешь указания напрямую от Стефана Арула?

– Да, – сознаюсь дрожащим голосом и задаю встречный вопрос: – Откуда ты знаешь это имя?

Вика наполняет уже, наверное, пятый бокал вином и в следующее мгновение с печальной полуулыбкой убивает нас своим ответом:

– Стефан Арула – мой отец.