Дотла 2. Красная королева

Глава 29. Под небом Эрисейры

Вика.

6 лет спустя. Португалия.

Утро. Моя любимая часть дня.

Я открываю глаза и вдыхаю свежий, слегка солоноватый воздух океана. Наш дом стоит прямо у обрыва, откуда открывается самый невероятный вид на Атлантический океан.

Лениво переворачиваюсь набок и встречаюсь с любимой копной чёрных волос.

Лукас мирно спит, тихо посапывая, отправляя невидимые стрелы мне прямо в сердце своим завораживающе милым видом. Его мягкая кожа приобрела лёгкий загар под щедрым португальским солнцем, и теперь его смело можно принять за местного.

Ласково провожу рукой по его голове и встаю с постели.

Прохожу по искусно обставленному дому в прованском стиле. Когда мы переехали сюда около четырех лет назад, из мебели здесь было два старых французских стула и большой дубовый стол, потёртая картина с изображением неизвестной женщины в массивной белой раме и кровать с изголовьем в виде металлических завитков. Мне показалось, что избавляться от такого раритета – кощунство. Эти предметы могли бы о многом рассказать, поэтому я решила восстановить всё, что было в доме, и сохранить некогда заданный прованский стиль с его лавандовыми оттенками, выбеленным деревом и налётом старины.

Дом преображался постепенно. Я часами гуляла по барахолкам и изучала местные маркетплейсы, где люди за копейки пытались избавиться от настоящих, по моему мнению, сокровищ. Так появился старинный комод с облупившейся краской цвета морской волны, который я отреставрировала своими руками. Антикварное зеркало в позолоченной раме досталось мне за смешные деньги от пожилой португалки, которая переезжала к детям. А керамические вазы ручной работы я нашла на блошином рынке в Лиссабоне – продавец даже не подозревал, какую ценность отдаёт за бесценок.

Выхожу на кухню и открываю большое французское окно прямо перед раковиной. Здесь обычная рутина в виде мытья посуды превращается в настоящее созерцание прекрасного: пока руки в пене оттирают пригоревшую яичницу от сковороды, глаза впитывают невероятный вид на зелёную лужайку перед домом и бескрайний синий океан.

Феникс, наш золотистый кокер-спаниель, радостно встречает меня и тычется мокрым носом в мои ноги.

– Привет, дружок, готов идти гулять? – склоняюсь к псу и ласково чешу его за ушком.

Открывая холодильник, понимаю, что для завтрака у нас совсем нет продуктов: кусочек сыра, пара персиков, молоко и различные покупные соусы, с которыми Лукас любит уплетать макароны.

Придётся идти на рынок.

Эта мысль не расстраивает, а наоборот заряжает меня энергией, заставляя расплыться в улыбке. Теперь это мой традиционный утренний ритуал: проснуться с первыми лучами солнца, накинуть на воздушное хлопковое платье шёлковую накидку, которая будет постоянно спадать с плеч, придавая образу южный небрежный шарм, схватить плетёный шоппер и прогулочным шагом отправиться за ремесленными продуктами и фруктами, которые ещё пару часов назад красовались на ветках.

Спускаюсь вниз по витиеватой каменной лестнице, пробираясь сквозь пышную экзотическую растительность. Феникс семенит вокруг меня, прыгает и радуется утреннему солнцу. Иду мимо уютных ресторанчиков, которые открыли местные прямо в своих домах, перехожу дорогу и оказываюсь на открытой площади, где уже вовсю кипит охота за лучшими продуктами.

– Santiago! Põe o damasco no sítio![1]

Озорные дети Джуаны бегают вокруг прилавка, бросаются друг в друга фруктами и весело смеются, отказываясь слушаться маму.

– Антонио! Если ты сейчас же не прекратишь, я выпорю тебя прямо здесь, при всех покупателях! – снова пытается усмирить детей Джуана, и, увидев меня, тут же меняется в лице, расплываясь в тёплой улыбке.

– Кассандра! Graças A Deus! [2]! – выдыхает Джуана и, отмахиваясь от детей, начинает поправлять забитые доверху ящики с сочными абрикосами. – Эти сорванцы меня в могилу сведут!

– Они привлекают покупателей, – отвечаю на португальском, подмигивая одному из её сыновей, который, заметив Феникса, сразу принимается с ним играть и гладить.

– Конечно, – иронично усмехается Джуана, а затем разрезает один из инжиров и протягивает мне половинку.

Я охотно беру плод и впиваюсь в медовую мякоть, издавая стон удовольствия. Сладкий сок стекает по подбородку, а во рту взрывается букет лета. На самом деле поход на рынок в Эрисейре – это не базовая необходимость, скорее одно из развлечений местных. Сюда приходят обсудить последние новости, поболтать о жизни, пожаловаться на детей. Продавцы обязательно дадут тебе попробовать что-то из своего товара, не пытаясь его продать, а просто чтобы понаблюдать, как у тебя расширятся зрачки от удовольствия. Для многих человеческое общение здесь значит гораздо больше, чем коммерческая выгода.

– Это потрясающе, Джуана, я готова только ими и питаться!

Женщина одобрительно смеётся, польщённая моим комплиментом.

– Я рекомендую тебе… – как истинная португалка, Джуана начинает описывать мне рецепт, отыгрывая жестикуляцией каждое слово. – Возьми у Камиля свежий хлеб, – она указывает в сторону небольшой пекарни, откуда доносится дразнящий аромат выпечки, – затем выложи на него творожный сыр, у Марии ещё немного осталось, – поясняет она, указывая на прилавок с молочными продуктами, – выложи инжир и полей мёдом. У Луки нет аллергии на мёд? – вдруг спохватившись, спрашивает Джуана.

– Нет, – смеюсь и отрицательно машу головой, – он всегда первый в очереди на что-то сладкое, поэтому для начала я сделаю ему яичницу с овощами и хамоном.

– Тогда обязательно возьми дыню, – продавщица протягивает мне небольшой жёлтый плод, источающий тонкий сладковатый запах. – Пусть поест мальчик как следует.

Я смеюсь от желания этой женщины накормить всех вокруг, будто они её собственные дети.

– Спасибо большое, – забираю дыню и укладываю её в свою сумку. – Взвесь мне ещё инжира, пару абрикосов и клубники.

– Сейчас всё будет, красавица! – Джуана начинает возиться с пакетами и весами.

А я решаю использовать это время для покупки других продуктов.

– Я пойду пока к Марии, попробую урвать немного творожного сыра, – хихикнув, отхожу к соседнему прилавку.

Спустя час я с полными сумками, довольная, насыщенная живым общением и сытая – мне пришлось попробовать всё, что собиралась купить, – возвращаюсь домой. Пока я накрывала на стол, Лукас успел полить цветы в нашем маленьком саду и починить качели на террасе, мягкая сидушка которых постоянно слетала с деревянного каркаса.

Ближе к десяти утра мы уже сидим за невероятно вкусным завтраком, который полностью состоит из фермерских продуктов, и наслаждаемся утренним мягким солнце под мерный шум бескрайнего океана.

***

Я переехала сюда, потому что устала от большого города. Работаю архитектором на фрилансе и выполняю заказы, которые поступают от различных компаний – они привлекают меня как дополнительного архитектора в команду или дают небольшие проекты на аутсорс. За годы работы у меня скопилась достаточная клиентская база, чтобы иметь постоянный поток заказов. Поскольку я не являюсь штатным архитектором ни в одной из компаний и могу выполнять заказы, находясь в любой точке мира, решила найти место, которое по-настоящему наполняет меня энергией.

Так я оказалась здесь, в Эрисейре.

И хоть теперь все мои дни очень похожи один на другой, я ни о чём не жалею. После завтрака мы с Лукасом идём на пляж, где южный ветер лениво гоняет волны, а песок под ногами всё ещё хранит прохладу ночи, а после я ухожу на второй этаж дома работать. Здесь я оборудовала себе кабинет: в углу стоит небольшой стол с ноутбуком, а у всегда распахнутой двери на маленький балкон расположился огромный мольберт. На нём я рисую первые варианты идей, и после нескольких эскизов и перерисовок начинаю проектировать задумку в специальной программе.

После обеда, когда солнце уже не такое безжалостное, я, как правило, возвращаюсь к работе, а затем вместе с Фениксом иду на пляж рисовать. Работа архитектором предполагает не так много творчества и свободы, как мне хотелось бы – редко приходят запросы на смелые или поистине оригинальные проекты. Чаще всего это базовые объекты, требования и инфраструктура которых ограничивают возможность для творчества. Поэтому я рисую! Рисую океан, когда он меняет цвет от бирюзового до тёмно-синего, Феникса, когда он гоняется за волнами, Лукас, когда тот читает, прислонившись к скале или что-то мастерит во дворе. Рисую людей, гуляющих по пляжу, наш дом, возвышающийся над всем городом, словно маяк среди терракотовых крыш.

С недавних пор это маленькое хобби стало приносить мне небольшой заработок. Мы с Лукасом как-то гуляли по городу и забрели в уютный книжный магазин, где пахло старой бумагой и лавандой. Пока он выбирал книгу, я разговорилась с девушкой по имени Анна – она занималась социальными сетями магазина и была русской. Я, собственно, потому и начала диалог, услышав родную речь среди португальского щебета.

Анна помогает владелице сделать это место одним из главных пунктов путеводителя по Эрисейре, потому что для туристов это выглядит как что-то действительно интересное, атмосферное – место, которое погружает в другую реальность. Я очень хорошо понимала, о чём она говорит, ведь сама не была местной. Для меня уклад жизни в этом городе стал открытием, а не обыденностью, как для тех, кто родился здесь.

Слово за слово – и вот Анна уже знакомит меня с владелицей, и мы договариваемся о продаже моих картин в магазине. Анна почти пищит от восторга и начинает закидывать нас идеями, как это можно преподнести для туристов. Её энтузиазм заразителен – глаза горят, руки активно жестикулируют, помогая донести свои идеи.

Пару раз в сезон Анна организовывает мероприятие, где туристы могут пообщаться со мной, получить автограф на картину. Здесь всегда присутствуют еда и напитки, которые предоставляет соседнее кафе – оно расширяет свою террасу до входа в книжный магазин, таким образом превращая всё это в многофункциональную зону отдыха: хочешь – читай прямо в магазине, пей кофе, слушай музыку или общайся с художником, чья картина будет висеть у тебя в гостиной.

Разве не прекрасно?

***

Я неспешным шагом подхожу к своему любимому месту на диком пляже. Об этом уголке знают только местные, поэтому сейчас здесь всего пара человек. Солнце постепенно отдаёт бразды правления вечерней прохладе и лениво прячется за горизонт, расплываясь золотистыми полосами по водной глади.

Расстилаю льняное покрывало с кисточками, раскладываю принадлежности для рисования и с лёгким стоном удовольствия погружаю босые ноги в ещё тёплый песок.

Простое действие, а столько наслаждения.

Свежий морской воздух наполняет лёгкие и ласково треплет мои спутавшиеся волосы, которые я уже давно не укладываю, позволяя им рассыпаться естественными упругими волнами.

После серии картин, где я запечатлела самые счастливые моменты своей жизни под жарким солнцем, мне захотелось поиграть с тенями и создать несколько полотен с красотой португальского вечера. Первым станет этот потрясающий закат.

Я затачиваю карандаш и принимаюсь за работу. Хотя какая это работа – это любовь. Настоящая, бескорыстная, без боли и страдания. Исцеляющая любовь.

Грифель неспешно наполняет пористую поверхность молочного полотна, переплетаясь линиями и рождая на бумаге эскиз, который и близко пока не передаёт красоты происходящего перед моими глазами.

– А мой портрет нарисуешь?

Слышу я за спиной и чувствую, как немеют конечности.

Вот он – момент, которого я ждала первые три года после того, как сбежала из Москвы. Ждала, затаив дыхание, в страхе, что мой хрупкий мир снова рассыплется, как песчаный замок от лёгкой волны. Этот голос я узнаю, даже если он будет звучать среди тысячи других. Он останавливает дыхание, ставит на паузу весь внешний мир, заставляя всё моё внимание сузиться до его терпкого баритона.

Набираю воздух, дышу глубоко, чтобы успокоить нервы и усмирить пульсацию в груди.

Вижу его боковым зрением, но не решаюсь поднять глаза. Продолжаю смотреть на полотно, пытаясь предугадать дальнейшее развитие событий.

– Как ты меня нашёл? – откладываю карандаш и начинаю снимать лист с мольберта.

– Ты забыла, что я компьютерный гений? – нескромно хмыкает он и плюхается рядом на покрывало, заметив, что я не собираюсь встречаться с ним глазами. – Как долго ты планировала скрываться от меня?

– Я не скрывалась. Кажется, мы всё обсудили и решили пойти разными путями.

– Ты решила, – отрезает он, продолжая наблюдать за тем, как солнце постепенно утопает в шёлковых волнах.

– А вы приняли моё решение, – говорю быстро, запихивая мини-мольберт и тубус в сумку. – Ты зря приехал, ничего не изменилось. – Встаю и тяну покрывало, давая понять Стасу, чтобы катился отсюда.

Он тоже встаёт и наблюдает за тем, как я нервно скручиваю льняную ткань. Меня колотит от злости и страха.

– Вика… а точнее Кэсс, Кассандра Дельмар, верно?

Я резко вскидываю голову и впиваюсь недовольным взглядом.

Дьявол! Он ничуть не подурнел, только стал ещё мужественнее – едва заметные мимические морщинки придали ему больше статуса, а тёмная щетина добавила сексуальности. Стас стоит в лёгких бежевых брюках, босой, с расстёгнутой рубашкой до середины груди, на шее пара цепочек в стиле бохо. Он выглядит так, будто не я здесь живу уже четвёртый год, а он.

Солёный ветер треплет его тёмные волосы, и я ловлю себя на том, что помню их текстуру под пальцами.

– Чего ты хочешь?

Он снова улыбается, качая головой.

– Ничего не изменилось, Кузнечик. Я всё ещё хочу тебя, как и всегда.

– С чего вдруг сейчас? У меня новая жизнь, и тебе нет в ней места.

– Уверена?

– Да, Стас, я уже давно… – хочу сказать, что давно забыла его, научилась жить без всей этой больной любви, безумной тяги и срывающей крышу страсти, но он обрывает меня.

– Сколько?

– Что?

– Сколько, Вика? Сколько ты собиралась скрывать его от меня?

О нет, он знает.

Сердце проваливается куда-то в желудок, во рту пересыхает.

– Я не понимаю, о чём ты говоришь…

– Я искал тебя несколько лет, – начинает Стас, игнорируя мою попытку избежать острой темы. – А когда нашёл, выяснил, что ты сбежала от меня с небольшим секретом под сердцем.

– Стас, ты здесь ни при чём.

– Ему шесть лет, Вика! Я точно знаю, что при чём!

Я обнимаю себя руками в защитной позе, слёзы царапают горло и рвутся из глаз неуправляемым потоком. Вечерний бриз становится холоднее, пробирает до костей.

Хотела ли я рассказать ему? Конечно, хотела. Но я чётко решила, что никого из братьев Куртовых больше не будет в моей жизни, и мне казалось, я имела право родить ребёнка в одиночестве, единолично решать его судьбу.

– Я бы оставил тебя, клянусь, – голос Стаса становится хриплым. – Наступил бы себе на горло, захлебнулся бы ревностью, зная, что ты счастлива с другим мужчиной, но отпустил бы. Но ты не вышла замуж, не стала встречаться с другим. Ты родила ребёнка! Моего ребёнка, Вика! Ты думала, я останусь в стороне?

– Лукас не… он не твой сын.

– Хватит, Вика, я знаю, что ты врёшь, только не понимаю – ради чего?

– Стас… – Я закрываю глаза, щёки становятся мокрыми от слёз. – Я построила свою жизнь заново, без вас, без тебя. По крупицам собирала своё сердце, пыталась вновь найти себя прежнюю, зажечь затухшее пламя и обрести покой. У меня только начало получаться, я наконец-то поняла, что такое настоящее счастье. Но тут врываешься ты и пытаешься снова всё разрушить!

– Я не собираюсь ничего рушить.

– Ты по-другому не умеешь…

– Раньше не умел. На этот раз я лишь хочу участвовать в жизни сына.

– Да, как ты себе это представляешь? – почти кричу ему в лицо, задыхаясь от накатившего чувства безысходности и страха, что моя жизнь вот-вот рассыплется.

– Давай начнём со знакомства.