Дотла 2. Красная королева

Глава 28. Виновато море

Вика.

По песку тяжело идти, поэтому я решаю снять босоножки и пройтись вдоль береговой линии босиком. Вода приятно омывает ноги, и я вспоминаю, за что люблю юг. Дикий пляж Кипра простирается передо мной бесконечной полосой золотистого песка, усеянного мелкими ракушками и отполированными морем камешками. Солёный бриз треплет волосы, а волны мерно шуршат, откатываясь назад и оставляя на песке кружевную пену. Последние десять лет я провела в России, где солнце особо не жалует, поэтому следующей моей остановкой точно будет жаркая страна. Мне нужно солнце, чтобы вырастить своё оливковое дерево.

– Море ни в чём не виновато! – говорю я Стасу, подходя ближе и наблюдая за тем, как он остервенело закидывает воду камешками.

– Но только ему я могу что-то предъявить, – с горькой усмешкой отвечает он и прекращает своё занятие. – Поговорили? Можем ехать? – поворачивается ко мне и складывает руки на бёдрах.

Он злится, и я понимаю.

– Извини меня, – начинаю я, чем вызываю удивление на его лице. – Там, в машине, я повела себя неправильно, свалила всю вину за произошедшее на тебя, но по правде говоря… – Стас вздыхает и уводит взгляд обратно на море. – Я не отказала тебе! В случившемся виноваты оба, поэтому извини, что позволила тебе думать, будто это было не взаимно.

Стас замирает, его плечи напрягаются. Он опускает взгляд в песок, потом снова смотрит на море, разводит ногой мелкие камешки у своих ног. Челюсть сжата, в глазах читается внутренняя борьба – злость медленно уступает место пониманию. Он кивает, коротко, но я вижу, как что-то в нём оттаивает.

– Он знает? – Стас указывает движением головы в сторону брата, который, опершись на капот, наблюдает за волнами, точно так же позволяя морю выслушать всю его молчаливую исповедь.

– Нет, не вижу смысла делать ему ещё больнее, – я смотрю на Стаса в немой просьбе не говорить ему.

Он соглашается, принимая мой план без слов.

– Ты меня тоже прости, – продолжает, избегая неловких пауз. – Я вёл себя как напористый придурок – что тогда, в университете, что сейчас.

– Я влюбилась в тебя такого, – как бы я ни пыталась выкинуть образ Стаса из сердца, он навсегда останется в нем, занимая небольшую, но очень важную его часть.

– Но больше не любишь… – понимающе, на выдохе произносит он, уводя взгляд.

– Стас, какие бы чувства я к вам обоим ни испытывала, это ничего не меняет. Нам нужно прекратить это, начать жизнь с чистого листа.

– И что ты предлагаешь? – он складывает руки на груди, приподняв бровь.

– Тебе нужно наладить отношения с братом. Между вами столько недомолвок, обид, невысказанных претензий… а тут ещё и я.

– Не смей делать из себя причину нашего раздора! – вспыхивает он, но я быстро гашу его ярость нежным поглаживанием по бицепсу.

– Но это так, – говорю тихо и успокаивающе. – Я лишняя деталь в этом уравнении.

Он не соглашается, мотает головой из стороны в сторону.

– Да, Стас, я знаю точно – мне нужно исчезнуть, а вам, – я перевожу взгляд на Дэна, – поговорить по душам и снова стать братьями.

Стас смотрит на меня с недоверием, молчит несколько секунд, переводит взгляд на Дэна и снова на море. Отходит, закидывает руки за голову и взъерошивает волосы.

– Чёрт! Чёрт! Чёрт! – тихо ругается и снова швыряет камень в море. – Ненавижу это!

Я наблюдаю за ним, позволяя эмоциям выйти наружу.

– Ненавижу, когда ты права! – он наконец встречается со мной взглядом и выдавливает из себя хоть и печальную, но всё же улыбку.

Я обнимаю его и в последний раз вдыхаю тёплый мужской запах и едва уловимый шлейф одеколона. В груди что-то болезненно сжимается, как будто кто-то медленно закручивает винт. Отстраняюсь и киваю головой в сторону Дэна.

Стас идёт к машине, но на полпути останавливается, заметив, что я так и стою на месте.

– Ты идёшь?

– Нет, я же сказала – мне нужно исчезнуть.

– Но как ты доберёшься до…

– Стас, всё в порядке. Я там, где должна быть. Прощай.

– Но…

На его возражение я только нежно улыбаюсь и машу ему рукой. Солнце постепенно заходит, и наши лица окрашиваются в медово-оранжевый цвет. Несмотря на всё ещё бушующие чувства в груди, я ощущаю странную, почти сладкую грусть от того, что наше прощание происходит именно здесь – на забытом богом диком пляже, под рокот волн и медленный закат.

Это так же красиво, как и печально.

Поворачиваюсь спиной и ухожу в обратную сторону вдоль берега. Молюсь, чтобы он не пошёл за мной, чтобы никто из них не пошёл, не заставил сесть в машину, не стал пытаться изменить моё решение. Спустя пару минут неспешной прогулки решаюсь обернуться. Мысленно надеюсь, что они уехали, но, когда вижу, что машины и правда нет, не могу справиться с нахлынувшей волной противоречивых ощущений. Они уехали. Услышали меня. В первый раз в жизни сделали именно так, как я попросила.

Из меня вырывается истерический всхлип, глаза моментально становятся мокрыми, я падаю на горячий песок и плачу. Долго, сильно, навзрыд. Боль окутывает меня, словно тёплое одеяло – она стала частичкой моей души, неотъемлемым аксессуаром. Она больше не жжёт, а согревает, но в эту самую секунду я не могу принять её без боя. Я продолжаю рыдать, зарываюсь ногами и руками в песок, психую и раскидываю его вокруг себя. Плачу, кричу, задыхаюсь от переполняющих душу и тело эмоций.

Я всё сделала правильно. Я свободна… и одинока.

Даже не могу точно определить причину своей истерики. То ли я, как наркоман, подсела на бесконечный адреналин, и теперь моё тело, прикормленное ярким эндорфином, не хочет принимать новую скучную реальность. Или я пытаюсь бороться с упрямым сердцем, доказывая ему, что любой из братьев Куртовых – это плохой выбор. А может, я просто устала? Может быть, мне нужно просто поплакать, сидя на берегу, высказать всё морю?

Я переложу вину на него.

Пусть во всём будет виновато море.