Два плюс два или строптивая любовь майора Белова

Глава 22

Были бы крылья, небо найдётся, и кто-то научит летать

В жизни не раз ещё перевернётся, всё повторится опять…

Merab Amzoevi – Были бы крылья

Женя

Сегодня в парке я откровенно скучала. Киря бегал с друзьями с аттракциона на аттракцион, а я без дела слонялась за нашим классом следом, полируя подолом платья скамейки.

Пока не появился Назар.

Его жест с ромашкой выбил меня из колеи. Это было так романтично. Я растерялась. Сразу начала искать в поступке второе дно. Аж самой смешно стало! Совсем ты, Ежова, отвыкла принимать здоровые ухаживания от мужчин.

И вата эта еще…

Все так странно.

И чувствую я себя сейчас, следуя за руку с Назаром в открытую кабину колеса обозрения, непривычно. Такое точно не вписывается в формат наших отношений. Но мне нравится.

А какой девушке не понравится? Тем более с таким, как Белов. Да на него каждая вторая в парке заглядывается! Миленка и подавно все губы искусала от зависти.

Я краем глаза видела ее, когда мы шли на выход из парка. Ее взгляд обжег мою ладонь, что покоилась в захвате Назара. И это она еще не знает, что в тот вечер, когда она звала его на свою «шарлотку», спасатель предпочел приехать ко мне… кхм, на кекс.

Хах!

Я не вписывалась ни в какое соревнование за мужское внимание, но мне приятно оказаться случайной победительницей в этом забеге.

Мы с Беловым заходим в кабину. Садимся напротив друг друга. Я лицом к морю, Назар к горам. Хотя, конечно, смотрит он не на окружающие пейзажи. А на меня.

Я чувствую его взгляд все то время, что колесо медленно поднимает нас вверх, открывая взору все новые и новые сумасшедшие виды.

– Уже не помню, когда последний раз каталась на таком, – говорю я. – Давно забытое чувство. Как будто в детство окунулась.

– Я тоже давненько не катался, хотя раньше часто бывал в этом парке, – говорит Назар.

– Раньше?

– Олеся любила сюда ходить.

– Олеся? Это твоя бывшая жена?

Белов кивает.

– Вы… она… – облизываю я губы, пытаясь подобрать слова, чтобы тактично поинтересоваться: куда женщина исчезла из его с дочерью жизни.

– Она умерла, когда Тасе было полгода.

Такого ответа я не ожидала совсем. Он оглушает. Тяжелым камнем ложится на сердце. Мне становится грустно. За Назара. Почему-то я уверена, что его жена была замечательной женщиной. Другую бы такой, как Белов, в жены не взял. У них могла бы быть чудесная семья. Полный дом. И, возможно, уже не один ребенок.

Почему судьба ее забрала?

Как это произошло?

– Что с ней случилось? – спрашиваю я, не сдержав своего любопытства.

– Запретная территория, – улыбается Назар одними губами. – Не хочу об этом говорить, Жень. Не в этот момент, во всяком случае.

– Я поняла. Прости.

– Все нормально. Тебе не за что извиняться.

– Знаешь, – хмыкаю и отщипываю кусочек ваты, скармливая его мужчине, – по-моему, нам пора придумать стоп-слово для таких случаев. Когда кто-то из нас заходит туда, куда заходить не следует.

– Отлично, – посмеивается мой спутник и подается вперед, упирая локти в колени. Теперь он так близко, что наши лица разделяют не больше пары десятков сантиметров. Мои ноги оказываются между его разведенных в стороны ног. А его ладони, сцепленные в замок, ложатся мне на колени. – Например, какое?

– М-м, как насчет «баклажан»?

– Ты ведь не серьезно? Почему «баклажан»?

– Первое, что пришло на ум.

– Странные у тебя ассоциации, Ежова.

– Хорошо, а какие у тебя ассоциации со стоп-словами?

– Не-а, мои мы даже рассматривать не будем. Такие на людях произносить стыдно. Баклажан так баклажан.

– Извращенец вы, майор! – цокаю я.

Назар улыбается.

Я бросаю взгляд в окно по правую руку. Мы уже на достаточной высоте, чтобы увидеть все спортивные олимпийские объекты. Арены, стадионы, огромную площадь, эстакаду, где когда-то зажигался огонь и фонтан. Олимпийский парк наводнили велосипедисты, самокатчики, скейтбордисты и просто гуляющие – там сегодня, как и в парке, многолюдно.

Хотя сегодня везде многолюдно! На набережной и пляже тоже не протолкнуться. В такой солнечный майский день город заполонили местные и туристы, прилетевшие на праздничные выходные.

Задумавшись, не сразу замечаю, что подол моего платья начинает ползти вверх по ноге, задираясь. Поняв это, машинально тяну руку, чтобы одернуть его.

Чувствую прикосновение к своему голому колену. Подушечки мужских пальцев пробегают по моему бедру. Вырисовывая круги, пробираются дальше, задирая платье выше.

Мое дыхание учащается. Кровь приливает к щекам. Я бросаю вопросительный взгляд на Назара. Прямо поверх ткани накрываю своей ладонью его, замершую у самого края трусиков, к которым этот шустрый наглец успел подобраться.

– Ты чего делаешь? – спрашиваю тихо, будто на высоте в шестьдесят метров над землей, в наглухо закрытой кабинке нас может кто-то подслушать.

– Не могу на тебя насмотреться. Ты сегодня правда очаровательна в этом платье, Жень….

– И именно поэтому ты решил его с меня снять прямо в центре парка?

– Ну, не настолько, конечно, – смеется Белов. – Тем более, мы уже едем вниз. Ничего, что предполагает раздевание, сделать уже не успеем. Но, думаю, поцеловать тебя времени мне хватит.

– А если я откажусь с тобой целоваться? – наклоняюсь я вперед, замирая в сантиметрах от губ Назара.

– А ты откажешься? – играет он кончиком своего носа с моим.

– А ты попробуй и узнаешь…

– Иди ко мне, – шепчет мне в губы мужчина и обхватывает одной рукой за затылок, а второй за талию, перетягивая на свою сторону кабинки. Каким-то немыслимым образом умудряется усадить к себе на колени на такой узкой скамейке. Накрывает своими губами мои губы в тягучем и сладком, как патока, поцелуе. Играет своим языком с моим. Неторопливо ласкает, смешивая наше дыхание, ускоряя наши сердца, разгоняя по венам взбудораженную близостью кровь.

Назар целует так мягко и нежно, как ни разу не целовал до этого. Без дикого и яростного напора, будто совершенно никуда не спеша. Будто у нас в этой кабинке впереди целая жизнь, а не жалкие пять минут до финала круга. Целует так, что все установленные нами ранее границы окончательно смазываются, превращаясь в нечеткую тень…

Кабинку колеса мы покидаем слегка помятые. Оба. На выходе Назар одергивает подол моего задранного на попе платья. Я одергиваю край его футболки.

На пять минут оставляю мужчину одного, исчезая в уборной. Там поправляю макияж, прическу и ругаю себя за окончательно поплывший взгляд в отражении зеркала.

Так нельзя, Женя!

Так неправильно, Женя!

Но Жене так хочется…

Женя впервые за много-много лет почувствовала себя настоящей девочкой…

Ой, опасно это все, Ежова! Заметить не успеешь, как прилетит по сердцу отдача. Чем его – разбитое – латать будем?

Из уборной я выхожу, собравшись с духом и отбросив наваждение. Только заставляю щебечущих над головой романтичных птичек сдохнуть, как Назар вновь умудряется вдохнуть в этих тварей жизнь.

Ну, что за мужик, а?

Он стоит и ждет меня в центре площади с гелиевым шариком в виде сердца. Красным, фольгированным, красиво переливающимся на солнце шариком.

Маленькая впечатлительная девочка внутри меня падает в обморок от счастья. Наверное, это прозвучит ужасно, но мне никогда в жизни не дарили воздушные шары. Детство и юность у меня были тяжелыми. А ухажеры во взрослой жизни – скучные, способные скорее подарить набор кастрюль, чем шарики. Отец Кири вообще считал это глупой тратой денег.

Да, так оно и есть, с практичной точки зрения.

Но внутреннему ребенку это не объяснишь. Ему плевать на практичность! А еще не объяснишь, что наш сегодняшний поход с классом сына в парк – не свидание с Беловым. А просто совпадение. Случайность. Приятное, чудесное, волшебное, но стечение обстоятельств.

– Тебе не кажется, что это уже перебор? – спрашиваю я с улыбкой, подходя к Назару. Киваю на зажатую в его руке белую веревочку. – Еще немного, и я подумаю, что вы увиливаете за мной, майор, – шучу, пытаясь скрыть свою неловкость.

– Это не я. Честное слово. Это тот жуткий тип – романтичный Белов. У него напрочь отсутствуют тормоза. Страшный парень.

– Наверное, лучше с ним встречаться как можно реже?

– Обещаю в ближайшее время его больше не выпускать.

– Охотно верю.

Назар улыбается и привязывает веревочку от шарика к ручке моей сумочки.

– Спасибо, очень приятно. Но ты уверен, что я с ним не улечу? – посмеиваюсь я.

– Не переживай, Жень Санна, если что, я поймаю, – говорит, глядя прямо мне в глаза.

Ох, знал бы он, сколько раз в своей жизни я мечтала услышать такое от мужчины. Если что, я решу. Если что, я поймаю. Если что, я разберусь. А не: ты все можешь сама, ты же сильная!

Достанется же какой-то женщине такой потрясающий муж. Почему-то в вероятность того, что этой женщиной могу быть я, не верится. Не может мне настолько повезти. Не фартовый я по жизни человек.

– Ну и чего ты загрузилась?

– Да так… Не обращай внимания. Задумалась о своем. Прогуляемся?

– Может, выпьем кофе? Тася написала, что они с классом пошли на «Шаролет». Думаю, еще минут сорок у нас точно есть.

– Отлично. Я за.

Назар тянет руку, собираясь поймать мою ладонь.

Я аккуратно ее отодвигаю, пряча за спину.

– Не искушаем судьбу, помнишь? – говорю. – Тут нас могут увидеть. Не будем давать поводов для разговора в родительском чате.

– Ну, как скажете, Евгения Александровна.

Мне кажется, или его это задело?

Да, точно задело. Дальше Назар не делает никаких попыток приблизиться.

Но, наверное, оно и к лучшему? Мне действительно не хотелось бы стать предметом обсуждения в узком родительском кругу. Среди мамочек наших детей имеются те еще змеи. Милена, например.

Мы медленно прогуливаемся по парку. Держимся друг от друга на расстоянии. Болтаем обо всем и ни о чем конкретно. В основном, обсуждаем детей, школу, класс. Я рассказываю Белову, как прошло наше первое сентября в прошлом году и что Киря страшно обрадовался походу в школу. Назар рассказывает, как Тася была недовольна, когда узнала, что это «развлечение» не на год и не на два, а на ближайшие одиннадцать лет.

Смеемся.

Переглядываемся время от времени. По-особенному. Взглядами разговаривая.

Занимаем столик уличного кафе.

Вокруг стоит гул голосов и шум воды в фонтане. Птички поют. Посетители аттракционов визжат. Музыка играет, и солнышко приятно греет. Я поднимаю лицо к небу, щурюсь с улыбкой. Хорошо-о-о. Уютно. Отдыхает и тело, и душа. Хочется задержать этот момент как можно дольше, в идеале никогда не отпускать!

Назар, тактично покашливая, подходит к столику с двумя стаканчиками кофе в картонном подстаканнике и двумя закрученными в рожок венскими вафлями с шариком мороженого внутри. Он снова пресекает мою попытку заплатить хоть за что-то. Садится напротив.

– Греетесь, Жень Санна?

– А разве рядом с вами можно замерзнуть, Назар Савельевич?

Он улыбается, вздергивая один уголок губ. Я тянусь за своей вафлей. Слегка касаясь мужского запястья, пробегаю ноготками вверх. Единственный жест, что позволяю себе на людях. Белов перехватывает мою ладонь, сжимая пальчики.

Как дети, ей-богу!

Выпив кофе и умяв по десерту, мы решаем продолжить свой променад по парку. Но Белову пишет дочь. Тася уже накаталась и хочет домой.

Мы как раз проходим мимо необычного фонтана в виде парусной лодки. У него же и останавливаемся. Дальше наши пути расходятся. Дочь Назара ждет его у входа в парк, Киря же с классом – в противоположной стороне, в очереди на очередной аттракцион.

– Ну вот и все, детеныш изъявил желание ехать домой, – говорит Назар, пряча телефон в карман брюк. – Удивительно, но ее еще надолго хватило. Обычно она парки не приветствует.

– Парки не любит, аквапарки тоже. Как тогда она предпочитает проводить свое время?

– Таська любит горы. С пяти лет стоит на лыжах. Вот там торчать она готова сутки напролет, даже после отключения фуникулеров.

– О, вау. Неожиданно. Ты тоже катаешься?

– Немного на борде. Не профессионал, но носом трассы не борозжу.

– Я всю жизнь мечтала научиться, но так пока и не добралась.

– Можем как-нибудь поехать вместе? Все вчетвером. Когда откроют сезон. Так уж и быть, Жень Санна, научу тебя азам. Кстати, думаю, Кире тоже понравится.

– Киря у меня вообще за любой кипиш, кроме уборки дома, – закатываю я глаза.

Мужчина смеется.

Я улыбаюсь, нервно сжимая двумя руками ремешок сумочки, говорю:

– Спасибо тебе, Назар.

– За что это?

– Абсолютно за все. И за такой волшебный день. Я классно провела время, майор. Мне понравилось.

– Приятно слышать. Все оказалось не так страшно, как ты себе это представляла, да?

– Выходит, что так. Ты завтра на смене?

– Так точно. Послезавтра, скорее всего, тоже выведут наш отряд в усиление. Праздник. Отчаянных будет много. Так что… увидимся на выходных?

– Не получится. Субботу и воскресенье я обещала Кире провести вместе. Покататься на великах, сходить в кино и пробежаться по магазинам.

– Это что, выходит, что расстаемся до понедельника?

– Долго, кажется.

– Не то слово.

– А может… завтра встретимся в обед?

– Ты же завтра не работаешь.

– Ничего, специально приеду в город. Мы могли бы… ну, не знаю, – взмахиваю рукой, отчего-то растеряв всю свою уверенность. – Сходить куда-то на бизнес-ланч.

– Звучит так, будто ты зовешь меня не на обычную нашу встречу.

Я пожимаю плечами.

– Я тут подумала… в свете всех сегодняшних событий… если твое предложение двинуться дальше еще в силе, конечно… я бы хотела попробовать…

– Значит, ты приглашаешь меня…? – переспрашивает Назар, многозначительно вздергивая брови.

– Выпить вместе кофе на обеде? Я знаю отличную кофейню на набережной, где готовят авторский Раф и пекут самые вкусные блинчики на всем побережье. Только, чур, я угощаю!

– Звучит вкусно, Жень Санна. По рукам, – тянет руку Назар.

Я улыбаюсь, вкладывая пальчики в его большую ладонь.

Назар сжимает мою ладошку. Но не отпускает. Слегка дергает меня к себе, спрашивая тише:

– Одно маленькое уточнение.

– Какое? – перехожу на шепот и я.

– Исключительно кофе? То есть резинки с собой не брать? – спрашивает, с серьезным видом хмуря брови негодяй, сам из последних сил сдерживая улыбку.

– Ох, Белов, все-то тебе надо было испортить! – закатываю я глаза, прыская со смеху. – Дурачина! – пихаю мужчину ладонью в плечо. – Все, я ушла, пока, – крутанувшись на пятках, отхожу на пару шагов. Лишь потом на мгновение оборачиваюсь, бросая:

– Возьми. На всякий случай.

– Это какой такой «всякий» может быть этот случай? – летит мне вдогонку его смех.

Я одариваю Назара хитрой улыбкой и ухожу под сумасшедшую румбу собственного сердца.