Два плюс два или строптивая любовь майора Белова

Глава 40

Женя

– Я живое? – спрашивает Таисия.

– Да, – хором отвечаем мы с Кирей.

– М, человек?

– Э… ну, да, типа, – неуверенно говорит Кирилл.

– Из фильма?

– И очень известного, – говорю я.

Тася забавно морщит носик, задумавшись. Мы только что поужинали, умяли по большому куску обалденно вкусной “Зебры” и уютно устроились среди диванных подушек на полу в гостиной, играя в старую добрую игру “Кто я?”. Сейчас Тасина очередь отгадывать. У нее на голове надет ободок с карточкой, где своим немного пляшущим корявым почерком Кирилл написал “Халк”. Перед этим Кирилл отгадал загаданное мною для него “Чебурашка”. Я последняя на очереди и даже близко не могу представить, что за карточка ждет своего часа у меня на лбу.

– Это американский фильм?

– Агась.

– Боевик?

– Кассовый, да.

– Хм-м, может это “Мстители”? А я выгляжу, как человек?

– Почти, но не совсем.

– Но, в целом, ты на человека вполне похожа…

– А-а, я поняла! – подскакивает радостно Таисия. – Я зеленая? Да? Я Халк!

– Угадала!

Мы с Кирей улыбаемся.

– Ма, теперь твоя очередь. Давай!

– Ла-а-адно. Так, дети, я человек?

За первым кругом игры мы заходим на второй и третий. Дальше вспоминаем про новенькую коробочку с дорожным “Элиасом”, что покупали Кире в прошлом году, когда он ездил с командой на соревнования. И еще на час пропадаем, отгадывая слова по ассоциациям. Много смеясь и дурачась, в какой-то момент переходим на игру “Крокодил”. И вот тут начинается самое веселое! Наши с детьми неуклюжие попытки изобразить животных выглядят так комично, что мы втроем надрываем животы от смеха. Особенно ухахатываемся до упаду над попыткой Кирилла показать гориллу. И долго не можем отгадать пантомиму Таси, изображающей бегемота. Умора, да и только.

Время с детьми пролетает на сверхзвуковых скоростях.

В начале одиннадцатого Таисия, опомнившись, подскакивает:

– Ой, мне, наверное, пора домой…

– Рофлишь? Ночь уже! Оставайся у нас, – фыркает Киря.

– Я постелю тебе в гостевой комнате, – говорю я.

– Правда? – удивленно взлетают бровки малышки. – Можно?

– Да, почему нет. С твоим папой я поговорила. Он не против. Просто напиши ему сообщение.

– Оу… ладно, – улыбается девчонка, – спасибо!

– Как насчет завалиться на веранде и посмотреть по проектору кинчик? – предлагает Кирилл. – Как раз уже потемнело. Я могу сварганить попкорн, – поднимается на ноги сын.

– Я помогу! – подскакивает за ним Тася.

– Ну, а я тогда пошла приготовлю нам кинозал. Прихватите кресла-мешки, когда пойдете. И накиньте теплые костюмы. Тась, тебе оставлю свой в гостевой комнате.

– Ну ма, зачем костюмы, там же тепло! Лето!

– Отставить препирательства! А то кинчик будет дома по телеку.

– Аргумент железобетонный, – фыркает мой ребенок, закатывая глаза.

Я легонько заезжаю ему по попе подушкой.

– Слово мамы закон.

– Да, мэм!

Пока дети возятся с попкорном, я переодеваюсь и выхожу на веранду. Опускаю примостряченный к стене дома белый экран и ставлю на столик проектор. Прикупила его сразу, как только закончила стройку дома. С детства мечтала смотреть кино под открытым небом. И летом частенько подобным грешу теплыми уютными ночами.

Накидав на веранду подушек, расставляю принесенные детьми мешки. Тася с Кирей, не долго споря, выбирают к просмотру фильм про кота и мышь, что пытаются ужиться в одном отеле, все время устраивая друг другу ловушки. Мне думается: как символично! Наши с Беловым дети тоже поначалу чудили знатно. А теперь вот сидят рядышком, вперив свои глаза в экран. Попкорн жуют и переговариваются тихо, одноименный мультик обсуждая. Хорошенькие такие, когда не ругаются и не спорят.

Смотрю на Тасю. Она для меня сегодня показалась с новой стороны. Более словоохотливая и открытая. Пока ужинали, рассказала, что умеет готовить. Классно жарит оладушки, картошку и пельмени. Ее коронное блюдо – горячие бутерброды с сыром и помидоркой. И она мечтает научиться печь торты. Еще малышка многое делает по дому, взвалив на свои хрупкие плечики роль хозяйки – хранительницы очага. И оказывается, за два месяца, что мы не виделись с Беловым, его уже четырежды кидали в командировки. Одна из них затянулась аж на неделю. А еще Таисия неуверенно поделилась с нами “по секрету”, что у ее папы никого нет. Хотя, сомневаюсь, что Назар поставил бы дочь в известность, если бы в его жизни и появилась женщина. Однако эта мысль легла на мою душу согревающим бальзамом. А ее слова о том, что Белов скучает по мне и что ему грустно, эту самую согретую душу придавили булыжником весом в пару тонн. Остатки вечера я хоть и веселилась, но никак не могла отделаться от этого – грустно. Самое смешное, что ровно то же самое мне показалось по голосу Белова, когда он сегодня мне набрал: ему одиноко и хреново. Честно. Хотя, может я снова себя накручиваю…

Но это был его выбор.

В общем, я до сих пор плохо понимаю, что за перемены произошли в маленькой светлой головке Таисии, что она решилась приехать к нам с Кириллом. Но я рада. Правда. И готова, даже если мы с Беловым никаким образом не “наведем мосты”, быть для его дочери кем-то большим, чем просто “теть Женей”. Не мамой, конечно. И даже не мачехой. Но, возможно, другом? Советчиком? Поддержкой? Ведь в таком щепетильном возрасте, в подступающем взрослении и трансформации девочки в девушку малышке нужна женщина рядом. Та, с которой можно обсудить мальчиков, женские дни и цвет помады. Мужчины они все-таки… мужчины.

Хронометраж фильма два часа. Первый час дети смотрят его внимательно, уничтожая попкорн. На втором начинают клевать носиками. Стойко дожидаются финальных титров и только потом, вяло переставляя ноги, расползаются по комнатам.

Я заглядываю сначала к Кире. Желаю ему спокойной ночи и выхожу, оставляя работать ночник. Потом захожу к Таисии. Она уже натянула футболку и заползла под одеяло, распустив косы. Длинные, пшеничного цвета локоны разметались по подушке. Я невольно задумываюсь: а какой у нас с Беловым получился ребеночек? Светленький, как Тася, или темненький, как Киря? Любопытно, какой сыграет ген.

– Тебе удобно, малыш? – спрашиваю я, проходя в спальню.

– Мхм, пасиб, – кивает Тася.

– Оставить ночник работать?

– Не-а, я люблю спать в темноте.

– Ладно, – улыбаюсь я, подходя к принесенной из детской лампы в виде совы, примостившейся на тумбе у кровати. – Если вдруг тебе что-то понадобиться, моя спальня прямо по коридору на втором этаже. Буди, не стесняйся.

– Хорошо, – кусает губы Тася и смотрит на меня задумчиво, словно хочет что-то сказать, но не решается.

– Тогда я пойду? Спокойной н…

– Теть Жень, простите меня, пожалуйста, – слышу тихое настолько, что на мгновение мне кажется, будто мне примерещилось.

– Что? – переспрашиваю, занеся палец над кнопкой светильника.

– Я… э-э…

Девчонка садится на постели, нервно теребя пальцами одеяло.

Я присаживаюсь на край кровати.

Тася, вздохнув, говорит:

– Простите меня. Я повела себя очень плохо. Я… специально тогда все… подстроила. Ну, с заброшкой этой стремной. Поссорить вас с папой хотела. Испугалась, что вы у меня его заберете. Кирилл меня не запирал. Я попросила пацанов знакомых это сделать, – прячет виноватый взгляд, опуская его на свои ладошки. – Я все наврала и вам, и папе. Простите. Я больше так не буду…

– Зайка моя, – вздыхаю я, притягивая девчушку к себе, поглаживая ладонью по спине. – Никто и никогда не сможет забрать у тебя папу! Ни я, ни другая женщина – никто. Так же, как и меня никто не сможет забрать у Кирилла. Вы наши маленькие частички. Наше самое дорогое, малыш.

– Вы не обижаетесь?

– Давно уже нет.

– А вы с папой теперь помиритесь?

Я вздыхаю, прошептав:

– Боюсь, что нет.

– Почему? – звучит испуганно. – Я же перед вами извинилась, – вскидывает на меня взгляд Тася. – Не обижайтесь на него, пожалуйста! Он просто… я… ну помиритесь, пожалуйста! – звучит с таким отчаянием, что у меня сердце сжимается.

– Я бы с радостью, зайка. Но не всегда все так просто, как кажется.

– Но ему без вас плохо. Честно-честно! Я слышала, как папа говорил это дяде Вите. Что только вы ему нужны, но у вас это… как его… непримиримые разногласия, вот! Это же из-за меня, да? Я уже рассказала ему всю правду. Он сказал извиниться перед вами, теть Жень. Простите меня. Не обижайтесь на него! Он вас очень-очень любит, правда!

Любит…

“Назар, я беременна. Ты мне очень сильно нужен. Я в панике… позвони”

“Женя, у меня нет времени разбираться с этой проблемой. Реши ее сама”

Странная какая-то любовь получается.

– Давай так, – говорю примирительно, – я не могу обещать, что мы с твоим папой снова начнем встречаться. Но обещаю, что мы поговорим. Может, будем семьями дружить? Кто знает, – улыбаюсь, приглаживая взлохмаченные светлые локоны. – В любом случае двери нашего с Кириллом дома всегда для тебя открыты. Мы всегда тебе рады. Можем вместе проводить время: ходить в кино, парки, если, конечно, ты не против нашей компании.

– Ну, с вами прикольно, – хмыкает Тася.

– Да, мы такие, – посмеиваюсь я. – Ладно, – чмокаю девчонку в лоб, – ложись, отдыхай. Я тоже уже пойду. День был длинный.

– Окей, – укладывается на подушку Тася. – Но вы папе точно позвоните, да? Вы обещали.

– Обязательно. Отдыхай.

Я закрываю за собой дверь.

Замираю в тишине дома.

“Ему без вас плохо”.

“Вы ему нужны”.

Не обманывайся, Ежова.

Тася – ребенок и многих вещей еще не понимает.

Но сколько боли было в ее глазах…

Господи, скажи: кому и чему в этой жизни верить? Я скоро чокнусь!

Я поднимаюсь в свою комнату. Переодеваюсь в сорочку. Выключаю свет и ложусь в кровать. Беру телефон, гипнотизируя взглядом наши с Беловым крайние сообщения.

Я так и не удалила переписку. Те уничижительные, бьющее по больному слова.

Кусаю губы, борясь с искушением сделать это сейчас. Снести все подчистую! Чтобы, так сказать, отпустить обиды и начать с чистого листа. Даже палец над корзиной заношу. Но… не решаюсь. Будто что-то останавливает.

Ворочаюсь в кровати, разрываемая сомнениями, до середины ночи. Слушаю пение сверчков под окнами и шелест листвы. Бесконечно кручу хаотичный набор мыслей и постоянно заглядываю в чат. Не хочу признавать, но ежеминутно проверяю “в сети” ли Белов.

Он в сети.

И в какой-то момент кидает:

Белов: “Не спится, Жень Санна?”

Будто тоже за мной наблюдал.

Женя: “Нет. Не могу уснуть”

Белов: “Могу набрать?”

Женя: “Лучше не стоит. Дети спят. Разбудим. Тася осталась у нас”.

В переписке повисает пауза.

Я смотрю на экран в ожидании… чего-то.

Но ответа нет.

Лишь через долгие десять минут начинает мелькать слово “печатает”. Телефон в моей руке отдает легкой вибрацией нового сообщения.

Белов: «Давай попробуем сначала? Поиграли в гордость, и хватит. Меня без тебя ломает, Ежова»

С моих губ срывается стон.

Ну зачем он опять?

Зачем все это бередит?

И почему у меня ощущение, будто Белов совершенно не понимает и не чувствует своей вины? Так вообще бывает? Словно Назар, отправивший меня на аборт, и Назар во всех других случаях – два совершенно разных человека!

“Попробуем сначала” – при всем нашем желании “сначала” уже не получится. Мне через шесть месяцев рожать нашего ребенка. До заводских настроек эти отношения уже не откатить.

Нехотя тыкая пальцами по букам, набираю:

Женя: «Прости, Назар, но мне нечего тебе предложить»

Белов: «Не предлагай. Возьми. Я, блять, и чисто на секс готов, если это все, что тебя во мне привлекает. Я просто хочу тебя себе. Рядом. Дай нам еще один шанс. Я не подведу»

Читаю, и у меня в душе все переворачивается. Ложусь на спину, раскидывая руки в стороны. Смотрю невидящим взглядом в темный в ночи потолок. Обалдеть как легко этот мужчина умеет одним сообщением поднять настоящую бурю внутри!