Два плюс два или строптивая любовь майора Белова

Глава 27

Женя

– Дети уснули, – спускаясь со второго этажа, сообщает Тони.

– Неудивительно. Времени третий час ночи, – говорит Виктор, поглядывая на часы. – Давно было пора.

Мы только прибрались на заднем дворике, планируя расходиться по домам. Дети притихли еще два часа назад, но мы все были уверены, что они продолжают играть в приставку. А оно вон как…

– Мальчишки разложили себе диван, Таська звездой развалилась на кровати, – продолжает хозяйка дома. – Все при месте.

– Ну и класс. Оставляйте их у нас? – предлагает Волков. – Утром приедешь за тачкой и заберешь Тасю, – кивает Назару. – А Кирю мы с Темкой проводим до дома.

Мы с Беловым переглядываемся.

– Как-то неудобно, – говорю неуверенно я. – Скинули их на вас…

– Ой, да брось! – отмахивается Антонина. – Не чужие уже друг другу люди.

– Ну не будить же их, Жень, в самом деле, – говорит Назар.

– Тоже верно… – соглашаюсь. – Будить жалко.

– Значит, решено: пусть спят, – поддерживает Виктор.

– Я провожу тебя до дома, – говорит мне Белов, – и от тебя вызову такси.

– Хорошо, – говорю я. – Тогда идем?

Белов кивает. Снова обмениваемся взглядами, говоря глазами друг другу гораздо больше, чем словами. Неужели и правда уедет? Отпускать не хочу, а самой предложить остаться не хватает смелости.

И когда это вы такой робкой стали, Евгения?

Мы тепло прощаемся с четой Волковых. Благодарим их за чудесно проведенный день и выходим на центральную улицу нашего поселка. Вокруг тишина. Ни души. Все уже давно досматривают десятый сон и только мы – полуночники – бредем по неярко освещенной проезжей части, скромно держась за руки. Эта невинность прикосновений создает в моменте удивительную атмосферность.

Чувствую себя девочкой-подростком, которая, поддавшись порыву первой любви, допоздна загуляла. И сейчас, по возвращении домой, ее непременно ждет нагоняй от мамы. Но перед этим предстоит момент прощания у ворот, когда эта девочка с трепетом будет ждать первого взрослого поцелуя с мальчиком, от одного взгляда которого у нее дрожат коленки.

М-да, романтика…

Я улыбаюсь собственным мыслям.

– О чем это ты думаешь, Жень Санна? – не проходит мимо внимания Назара мое мечтательное выражение на лице.

– Что мы сейчас похожи на припозднившихся подростков, которых не волнует ничто, кроме собственных чувств и того, как бы не попасться родителям, пока будут на прощание целоваться у дома.

– Определенно. Но реальность такова, что нам уже немного за тридцать. Ладно, кому-то из нас уже много… – Я посмеиваюсь. – И перед тем, как вызвать такси, я надеюсь на что-то большее, чем просто поцелуй.

– Вот все бы тебе опошлить!

Белов смеется. Притягивает меня к себе за плечи, обнимая:

– Ладно, ты права. Встреться мы лет восемнадцать назад, вероятно, так оно и было бы. Такой ответ тебя устроит?

– Восемнадцать лет назад тебе было уже двадцать один, и ты вряд ли обратил бы внимание на пятнадцатилетнюю пигалицу.

– Вот как знал, что не надо было тебе озвучивать свой возраст!

– Да и вряд ли бы мы встретились, – пожимаю я плечами. – Только если где-то в параллельной вселенной.

– Почему это?

– Думаю, мы с тобой из сильно разных социальных слоев, Белов. Мое детство было сложным. Контингент вокруг был не самый лицеприятный. А взросление было… разным, но точно не романтичным.

– Совсем-совсем неромантичным?

– Совсем-совсем.

– Как это? А первый поцелуй? Первые зарождающиеся чувства к какому-нибудь местному хулигану? Побег из дома посреди ночи, чтобы с тем самым хулиганом навернуть кружок по городу на байке? Вы же, девчонки, так это любите.

– Первый поцелуй мне не понравился, – хмыкаю я. – Он случился на какой-то вечеринке, с парнем, совершенно не умеющим целоваться. Впечатления: сплошные слюни и мешающий нос. А еще от него так противно пахло… бр-р-р!

Белов хохочет.

– Допустим, но первая влюбленность?

– Точно не в хулигана. В хулиганов я не влюблялась. Сама была хулиганкой.

– О, охотно верю…

– И вообще, кажется, я никогда по-настоящему не влюблялась. Так, чтобы потерять голову и ни о чем не думать. Как это? Не представляю. Даже первый секс у меня случился просто, потому что «надо». Все девчонки в моей группе уже давно перешагнули через эту черту взросления, и мне было стремно в девятнадцать по-прежнему оставаться девственницей. Сейчас понимаю, как это было глупо! Но тогда мозгов было не много. Я соблазнила парня на пару курсов старше и переспала с ним на студенческой вечеринке. На следующее утро ясно дала понять бедняге, что он меня совершенно не интересует. И до самого выпуска имела славу первоклассной стервы. Как видишь – ноль романтики.

Назар ничего не говорит.

Какое-то время мы идем в полнейшей тишине.

Я не выдерживаю первая, посмеиваясь:

– Чего молчишь, майор? – переплетаю свои пальцы с его. – Впечатлен?

– Дерьмово как-то все это звучит, Жень Санна. Так быть не должно…

– Но как есть, – пожимаю я плечами. – Что поделать, если до тебя на своем пути я не встречала романтичных мужчин?

– Да не верю. Ты видела себя, Жень? Ты сногсшибательная. Бабы завидуют. Мужики шеи сворачивают. Я уверен, что у тебя никогда не было отбоя от ухажеров.

– Отбоя, может, и не было, но среди них каждый первый – альфонс, а от каждого второго мужское только половые органы. Нет, серьезно! Знаешь, как я растерялась, когда ты купил мне вату в парке? Впервые обо мне кто-то подумал… вот так. Без корысти и подтекстов. Просто потому что захотелось. Про шарик вообще молчу! Так что в каком-то смысле ты у меня первый.

– Хреново ты умеешь выбирать мужиков, – качает головой Назар.

– Даже не спорю… Но тебя-то как-то подцепила, – посмеиваюсь я.

– Это я тебя подцепил.

– Протестую!

– Напомнить, что это мне пришлось лезть ночью через твой забор, чтобы сдвинуть этот паровоз с мертвой точки? Твоя воля: до сих пор бы буквами кидались, как школота.

– Да, но! В тот вечер именно я тебе написала первая, если ты помнишь.

– Выход на связь был лишь вопросом времени.

– Ой, тебе с твоей самоуверенностью жить не тесно, майор?

Белов смеется, чмокая меня в висок.

– Главное, чтобы тебе с ней не было тесно, Жень Санна.

Мы сворачиваем на нашу с Кирей улицу. Через дорогу пулей пролетает черная кошка, теряясь в густой траве соседского участка. Я на мгновение мешкаю, сбиваясь с шага.

Не к добру это.

Но тут же себя одергиваю. Не была суеверной и нечего начинать! Кошка просто идет по своим кошачьим делам, ей до меня и моей жизни – как таракану до луны.

– А что ты имела в виду, когда сказала, что у нас с тобой разные социальные классы? – спрашивает Назар. – Что это значит?

– Я ребенок из неблагополучной семьи. Мать пила, отца в глаза не видела. Полагаю, тоже недалеко ушел. Все мое детство – сплошная битва за выживание. Одежда – обноски. Еда – все, что удавалось выпросить. Ужасно, в общем. Даже вспоминать не хочу.

– Поэтому тебя так закусило, когда я ляпнул про родителей-академиков… – крепче сжимается рука на моем плече. – Прости, Жень. Я редкостный мудак.

– Да нет. Сейчас я понимаю, что отреагировала сильно бурно. Ты не мог знать. А угадать… как тут угадаешь? Большинство детей, растущих в таких условиях, идут по стопам своих недалеких родителей.

– Но ты не пошла.

– Я вытащила себя из этой ямы. Училась всегда на отлично. Сцепив зубы, поступила в универ на бюджет. Пахала на двух-трех работах, чтобы оплачивать еду, вещи первой необходимости и место в общежитии.

– У меня просто нет слов, – слышно, что нелегко даются мои признания мужчине. – Если бы я знал, Жень…

– То что? Таких «детей» в этом мире множество. Всех не спасти. Единственный, кто может им помочь, – они сами. Чем раньше они это поймут, тем для них же лучше.

– А хоть какие-то светлые пятна в этой темной истории будут?

Я улыбаюсь.

– Ну, свет забрезжил на последних двух курсах универа. У нас была очень классная завкафедрой, которая относилась ко мне, как к дочери. Сейчас ее уже нет. Но тогда именно она помогла мне попасть по распределению на практику в сочинское архитектурное агентство. Подключила все свои связи, чтобы меня взяли. А оказавшись у моря, я поняла, что хочу жить именно здесь. Дом хочу. Я начала вкалывать еще больше. Быстро поднялась по карьерной лестнице. Наработала клиентскую базу и потихоньку взялась за раскрутку собственной фирмы. Сначала брала совсем мелкие заказы. Потом больше и больше. Пошли уже не дачные участки, а коттеджи. Потом и особняки, – я пожимаю плечами. – Было трудно? Да. Но это моя жизнь, и она сделала меня такой, какой я есть. Упрямой, стервозной, грубой временами, но…

– Чудесной?

– Полагаешь, что тут уместно «чудесная»? – смеюсь я. – Или все-таки чудная?

Назар улыбается.

Мы останавливаемся около ворот нашего с сыном дома.

– Чудесная – в самый раз, – говорит мужчина, за талию привлекая меня к себе.

Я обнимаю Назара за шею, привстав на носочки. Он наклоняется. Касается кончиком своего носа моего. Я закрываю глаза и улыбаюсь, чувствуя его дыхание на своих губах. Белов так и замирает. Не целуя, но крепко-крепко прижимая к своему горячему, даже холодной ночью в одной футболке, телу.

Если первая половина пути моей жизни была блужданием с фонариком по темному лесу без единой надежды выйти из сумрака, то то, что происходит сейчас, рядом с Назаром – движение на свет маяка, где он – тот самый проводник во мгле.

И это чертовски неправильно, бежать так быстро вперед! Есть риск упасть и разбиться.

Но ноги уже не остановить…

Сердце уже разгоралось…

Я сказала Белову, что, кажется, никогда не влюблялась?

Да. Никогда.

До его появления в моей жизни.

– Зайдешь? – спрашиваю я шепотом, легко касаясь своими губами уголка его губ. – Или и правда вызовешь такси и благородненько уедешь, м-м, Назар Савельевич?

– А я похож на благородненького, Жень Санна? – выдыхает смешок мне в губы Назар.

– Тогда другой вопрос.

– Ну-ка?

– Войдешь в калитку или по привычке перелезешь через забор?

– Пожалуй, в этот раз войду, – тихо смеется Белов, разгоняя по моим рукам огромные мурашки. – И в калитку войду… И в тебя, – укладывает ладони на мою попу, сжимая, теснее прижимая к себе, позволяя почувствовать твердость в районе паха. – Возражения имеются?

– Ни единого, – перехватываю я мужчину за руку, второй рукой суетливо открывая замок. – Не будем тратить драгоценные минуты до наступления утра. Я требую свои три оргазма. Минимум! – с улыбкой увлекаю мужчину за собой, предвкушая приятную ночь, полную диких наслаждений.

***

Рабочая неделя начинается с аврала в агентстве. Резко посыпавшиеся новые заказы вынуждают меня отменить нашу с Назаром встречу в понедельник и перенести совместный бизнес-ланч со вторника на среду.

Однако сбившийся режим сна и ранние подъемы приводят к тому, что к экватору недели я выжатый лимон. И все, на что хватает моих сил, – выпить с Беловым по чашке кофе. И то на бегу, потому что через полчаса меня ждут на объекте.

Четверг выходит полегче. За предыдущих три дня я успеваю сдать целых три проекта и освободить пару часов для себя. Вот только в этот раз все отменяет Назар. Он на сутках. В области серьезная авария. Есть пострадавшие. Белова вместе с отрядом отправляют на место происшествия. Сказать, что я нервничаю до самого вечера в ожидании его звонка, – ничего не сказать. Мало ли, что пойдет не так!

В итоге все заканчивается хорошо. Но встретится нам снова не удается.

Похоже, кто-то сверху воздает нам за наши субботние грехи. А нагрешили мы с майором знатно. На всех возможных горизонтальных поверхностях и во всех возможных позах. Отрубились под утро полностью обессиленные. Если бы Таисия не позвонила отцу во втором часу дня, спросить, как скоро он за ней приедет, мы бы точно проспали до позднего вечера…

Наступившая пятница не предвещает ничего плохого. Началась, как всегда: школа, работа, встречи, перекус на бегу и погружение с головой в очередной проект. Назар сегодня на выходном. Я раскидала все дела, освободив себе вторую половину дня. Мы планировали встретиться в отеле после трех и наконец-то сбросить напряжение адовых последних дней.

Все шло по плану.

Но счастье было недолгим.

Время было три-пятнадцать. Я только села в машину, завела мотор и потянулась за телефоном, планируя набрать майору и сообщить, что освободилась, как тот завибрировал у меня в руках. На экране заплясало «сынок».

Наверное, снова хочет отпроситься погулять?

Чем ближе лето, тем сложнее удержать ребенка дома.

– Привет, родной, – отвечаю я на звонок, переводя разговор на громкую. – У тебя все хорошо? – спрашиваю, устанавливая телефон в держатель, выруливая с парковочного места. – Ты уже дома? Покушал?

– Евгения Александровна, здравствуйте, – звучит в трубке знакомый женский голос. – Это Римма Никифоровна, ваша председатель.

Я зависаю.

Бросаю еще один взгляд на экран телефона, думая, что ошиблась.

Нет, имя вызываемого абонента – «сынок».

– Римма Никифоровна? – спрашиваю напряженно. – Добрый день. Почему у вас телефон моего сына? Он что его потерял?

– Женечка, тут такое дело… – начинает мямлить неуверенно старшая по поселку, – ты только не нервничай, хорошо?

И на что люди надеются, прося «не нервничать»? Неужели не понимают, что от этого градус нервозности только в разы возрастает! И что вообще за «такое дело»? Какое «такое дело»?

– Что случилось? Римма Никифоровна, где Кирилл? С ним все хорошо?

– Да-да. Уже да.

– Уже?!

– Уже, Женечка, тебе нужно подъехать в приемный покой. Кирилл здесь, вместе со мной. Он… он упал с дерева.

Я крепко сжимаю пальцы на руле.

Уп-пал?

Как упал?

Что он вообще делал на дереве?