Двуликий бог. Книга 2 (СИ)

Глава 13

Горячие руки Асты дарили наслаждение. Извиваясь под их жаркими сильными прикосновениями, я готова была почти застонать от блаженства. Сладковатый запах масел, дрожащие переливы свечей, умиротворяющий треск поленьев в камине и бесконечно преданная податливая служанка — ничего больше не требовалось для счастья. Я улыбнулась. Жизнь налаживалась. В пламенном чертоге господствовала тишина, его повелитель пребывал в прекрасном лёгком настроении, злоключения кончились, и я могла, спустя долгое время, отдохнуть и позволить себе сладостные минуты удовольствия. Чувственные пальцы сжали мои плечи, прошлись по спине, вызывая мурашки на коже. Как же это было приятно и до чего же… Соблазнительно.

Предчувствуя искушение с самого дальнего расстояния, Локи не мог упустить случая. Он вошёл в мои покои без стука, без предупреждения, властно распахнув затворённые двери. Глаза красивого господина сверкнули алчным огнём. Я знала, что была красива в тот вечер. Я была красива, потому что ощущала уверенность и ни мгновения не сомневалась в своей привлекательности. Кроме того, рукава просторного алого платья были спущены с плеч и откровенно обнажали манящее начало ложбинки груди, пополневшей с тех пор, как во мне зародилась новая жизнь. Локи провёл языком по губам, судорожно сглотнул, не скрывая своего состояния. Живые тёмные глаза скользнули по густой волне блестящих светлых волос, переложенных на одно плечо. Я знала, он очень любил их и особенно любил, когда я обнажала шею. Я вздохнула с притворной томностью, заставив округлившуюся грудь всколыхнуться.

Чуткие руки Асты скользнули по моему плечу, прошлись кончиками пальцев по спине, щекоча кожу, и служанка отстранилась, потупилась перед господином, точно нас застали за чем-то непозволительным. Я улыбнулась, из-за плеча наблюдая за миловидной девушкой, задумавшись, провела ладонями по своей груди — я осознала это, только расслышав сдавленный, но слишком красноречивый выдох Локи. Опомнившись, я опустила руки на талию, от которой, правда, осталось одно воспоминание, сильнее выпрямила спину и перевела взгляд томных глаз на супруга.

— Оставь нас… — голос его дрожал от дикого вожделения, которое я угадывала по зрачкам, делавшим глаза почти чёрными, приоткрытым губам, тяжёлому шумному дыханию, часто вздымающейся жаркой груди и, конечно… По всему остальному. В общем, одежды ему стали тесными. Казалось, ещё миг, и послышится треск лопнувшей ткани. Моё воображение, истосковавшееся по близости с притягательным любовником, рисовало волнующую сцену во всех подробностях. Я сглотнула, ощутив нарастающую пульсацию между бёдер. Как же я его хотела…

Служанка вышла, ещё раз коротко поклонившись и растирая по ладоням остатки ароматного масла. Двери затворились, и мы остались одни. По мне вновь прошёлся такой взгляд, что тело бросило в жар. Когда он смотрел на меня так выразительно и бесстыдно, земля уходила из-под ног, а я теряла власть над собой. Локи молчал и лукаво улыбался. Не подошёл, а скорее проплыл ко мне — такими плавными и грациозными выглядели его движения, таким он выглядел расслабленным и спокойным. Я знала: всё это показное. Внутри него бушуют огненные ураганы, сметающие всё на своём пути. Бог обмана остановился за моей спиной, опустил ладони в масло и коснулся моих плеч, сжал их так, что я глухо простонала — от наслаждения и в то же время от боли. Пальцы мужчины дрогнули, он сделал глубокий вдох, склонился к моему уху.

— Ты выбрала неумелую служанку, чтобы снять усталость, — мягким, чуть хриплым голосом произнёс он, щекоча кожу горячим дыханием. Сильные властные пальцы снова сомкнулись на моих плечах и шее, разминая напряжённую плоть. Чем больше подрастал наш малыш, тем большая тяжесть ложилась на мою несчастную спину. Я стала утомляться быстрее и нуждаться в приятной заботе Асты. — Она тебя только гладит, ласкает, но не помогает, не ставит спину на место, — пальцы Локи стали жёстче, настойчивей. Они разгоняли кровь по телу, вправляли кости и ткани, что причиняло мучительную боль, однако и дарило облегчение, поэтому я терпела и не сопротивлялась рукам мужа. — Конечно, это безумно сексуально, но… — протянул Локи, сбиваясь на шёпот, жаркие губы коснулись моей шеи, затем ещё и ещё — чувственно, откровенно, смело. — Впрочем, никаких «но». Невыносимо сексуально и всё тут, — голос супруга пропал. Вместе с ним пропадала и я, хотя боль и приводила в чувства.

— Даже не думай об этом, лукавый сластолюбец, — усмехнувшись, парировала я. Не нужно было быть особенно проницательной, чтобы догадаться, к чему клонит изобретательный и избалованный женским вниманием супруг. — Я не стану ни с кем делить тебя… Никогда, — добавила тише, схватив губами воздух — жаркие поцелуи, отвлекавшие от жестоких движений рук, лишали меня власти над собой. Локи из всего умел сделать акт любви, даже мучение обернув в удовольствие. Возбуждение нарастало, и чем сильнее мы оба противились ему, тем больше страдали. На последних месяцах лекарь стала непреклонна и настаивала на воздержании с тем упорством, которое в обычной жизни редко проявляла, будучи женщиной хитрой и гибкой. Так и вышло, что это был единственный раз, когда ребёнок не связывал нас, а разделял.

— Разве речь обо мне?.. — рассмеялся Локи, не отнимая губ от моего плеча, и его точное замечание заставило меня покраснеть. Быть может, вожделение застилало мне ясность ума, но его невысказанное предложение начинало казаться мне очень заманчивым. Однако я всё равно не могла принять его в ближайшее время, тогда к чему было лишний раз дразнить и мучить собственное воображение?

— Зачем ты пришёл? — собравшись с духом, поинтересовалась я, запрокинув правую руку назад и запустив её в мягкие густые волосы супруга, тем самым останавливая лишавшие самообладания поцелуи. Я понимала, что любой запрет только сильнее разжигает в Локи огонь, становится лишним стимулом, соблазном, и стоит мне поддаться, он и не вспомнит ни про предупреждения Хельги, ни про вред, который может ненароком причинить ребёнку. Но я не могла позволить себе такой роскоши в отличие от него.

— Как чувствует себя мой сын? — голос соблазнительного аса оставался приглушённым, томным, многообещающим, хотя он и отстранился от моей кожи. Я вздохнула, закусила нижнюю губу, отчего не сразу смогла ответить. Ещё некоторое время крепкие пальцы мужа разминали мне спину, но в его прикосновениях стало уже меньше эротизма и больше заботы. Когда первая волна вожделения отхлынула, я сумела ощутить, что боль и напряжение в спине больше не беспокоят меня. Оказывается, Аста и впрямь умела лишь развлекать и гладить меня.

— Он чувствует себя хорошо. Очень бойкий, хочет на волю, — я улыбнулась, снова расслышав за плечом счастливый смех любимого аса. Его губы коснулись моих волос — уже без провокации и тайного умысла, с искренней нежностью и любовью. — Но, Локи, что, если родится дочь?.. — признаться, вопрос, сорвавшийся с губ с такой поразительной лёгкостью, волновал меня уже долгое время, а я всё никак не могла осмелиться его задать. Не было случая, или не позволяло состояние моего собеседника.

— Придётся избавиться от неё, — полный пренебрежения голос прозвучал уже в стороне: вытирая ладони мягкой тканью, Локи обошёл меня, остановился напротив, передёрнул плечами, точно мой нелепый вопрос не заслуживал даже обсуждения. Сердце моё обмерло в тот миг, я раскрыла губы, но не сумела ничего сказать — так и окаменела, словно лишилась разума. В глазах защипало — сразу, без предупреждения. — Ну, Сигюн, подумай сама, — голос бога огня уговаривал, хотя всё ещё был полон насмешки и легкомыслия, — вторую такую прихотливую и своенравную госпожу я не выдержу в своём чертоге… — всё ещё не сомкнув губ, я обратила на него взгляд блестящих растерянных глаз, уже готовых разразиться горячими слезами. Приподняв бровь, каверзный супруг глядел на меня со снисхождением и умилением, точно на дитя. Затем, запрокинув голову назад, звонко рассмеялся. В тот миг я почувствовала, как слезинка упала с ресниц, потекла по щеке. Его смех звучал далёким злым эхом.

— До чего же ты глупая госпожа, Сигюн, — смеясь, Локи склонился ко мне, вытер большим пальцем влажный след с моего лица, заглянул в глаза уже совсем другим взором — мягким, любящим, чуть укоряющим. — Даже не знаю, за кого ты меня принимаешь. Если родится дочь, конечно, я признаю её своей и буду любить ничуть не меньше, чем её наивную, доверчивую мать… — я заморгала, чтобы сдержать слёзы, и прежде, чем я сумела обратить на него взгляд, бог огня запечатлел на моих дрогнувших губах чувственный поцелуй, полный животворящей нежности.

— Ты издеваешься, а у меня чуть сердце не остановилось, — едва справляясь с неверным голосом, произнесла я, всё же решившись поднять светлые ресницы. Уголки глаз жгли слёзы, и я ещё не могла с ними совладать. Я испугалась, чего таиться. Жестокая шутка непредсказуемого супруга вывела меня из равновесия. Плечи дрожали.

— Годы идут, а ты всё такая же легковерная, — ухмыльнулся бог лукавства, присев на корточки передо мной, взяв в ладони мои похолодевшие пальцы, ласково коснувшись губами их тыльной стороны. С обидой поджав губы, я высвободила руки, вернула на плечи рукава платья и поднялась со своего места. Я ощутила сильную слабость и головокружение, однако, объяснив их волнением, не придала своему состоянию особого значения, выдохнув, прошлась по покоям. Локи молча наблюдал за мной, затем встал на ноги. — Не сердись, моя госпожа. Пойдём, разделишь со мной вечернюю трапезу, — и обаятельный спутник протянул мне руку. Я взглянула на него с осуждением и укором, покачала головой, но, поколебавшись, ладонь всё-таки подала. Бог обмана обнял меня за талию, и мы вместе покинули покои.

А уже на лестнице я упала. Это произошло очень неожиданно для всех, и я солгала бы, сказав, что не успела испугаться. Я испугалась, потому что помнила, чем окончилось моё предыдущее падение на злополучной лестнице. К счастью, когда ноги отказали мне, Локи был рядом и успел поймать меня с присущей ему ловкостью. Я слегка покачивалась в его надёжных руках (а может, это покачивался изменчивый мир вокруг меня — я толком не понимала) и не могла даже сосредоточить взгляд на муже. Тело бросило в жар, стало нечем дышать, я только и сумела, что раскрыть губы, точно рыба, злым случаем выброшенная на берег.

— Сигюн? — испуганное побледневшее лицо господина склонилось надо мной, Локи мягко опустился на одно колено прямо на ступенях, всё ещё удерживая меня, высвободил ладонь, коснулся моего лба. Мне показалось очень странным, что обычно такие тёплые руки бога огня в тот раз оказались прохладными. — Да ты горишь… — нахмурившись, прошептал он, после чего с лёгкостью перехватил меня и поднялся на ноги, взлетел по ступеням вверх. — Лекаря сюда, — распорядился он у дверей в мои покои, и голос его был таким жёстким и зловещим, что один из стражников, приставленных к ним, сорвался со своего места, словно ужаленный. Озабоченный ас вошёл в покои, бережно уложил меня в постель, укрыл покрывалом.

— Не хочу, Локи, — жалобным слабым голосом простонала я, стараясь сделать полноценный глубокий вдох, — жарко… Мне так жарко, отпусти…

— Потерпи, — он сел рядом, убрал волосы с моего лица, зачесав их ладонью назад, склонившись, коснулся губами лба, а затем отстранился, поморщившись, точно обжёгся. — Ничего не понимаю, — прошептал в сторону, — с чего бы это вдруг?..

Когда явилась Хельга, я уже пребывала в беспамятстве, только судорожно сжимала ослабевшими пальчиками свой живот и шептала нечто вроде: «Мой малыш… Как жарко… Нечем дышать…» Я не испытывала боли, но задыхалась. Воздуха не хватало, а горло пересохло, точно меня засунули в огромный очаг, в огонь. Руки дрожали. Прохладная ткань опустилась мне на лоб, прошлась по щекам, шее, груди, сорвав с губ сдавленный стон блаженства. Я пришла в себя и приоткрыла глаза. Мир расплывался, и я видела перед собой только тёмные пятна, смазанные очертания. Двое стояли у камина, слышались приглушенные голоса, смутно мне знакомые. Я затаила дыхание, прислушалась.

— Что это, Хельга? — ледяной, бесстрастный тон, но за внешней сдержанностью таилась дрожь — то ли волнения, то ли злости.

— Пока неясно, повелитель, — робкий, приглушённый, осторожный, точно вот-вот разразится буря. — Никаких внешних повреждений, никаких первопричин, никаких признаков угрозы для ребёнка, да и для госпожи тоже…

— Ты хоть понимаешь, что говоришь?.. — тихий голос дрогнул от злости, и тотчас его перекрыл звон пощёчины. Мои ресницы встрепенулись, но я ещё не до конца понимала, где нахожусь. — Ты госпожу свою видела или ослепла вконец?! — глубокий мужской голос сорвался на крик высшего раздражения, затем смягчился, пусть и не утратил переполнявшей его глухой ярости. — Лучшая лекарь Асгарда, а глупа, как дерево. Соберись! — Локи помолчал, вздохнул глубже, как делал всегда, когда понимал, что необходимо успокоиться. — Яд?..

— Может и глупа, да только никто в любом из миров, где есть лекари, не даст Вам ответа, повелитель. Ставлю голову на отсечение, — ответила женщина с нескрываемой обидой, какую я никогда прежде не слышала в голосе спокойной и понимающей прислужницы. Мне стало жаль Хельгу. Оскорбление бога огня было несправедливым, а реакция — необдуманно бурной и эмоциональной.

— Не клянись пустой головой, которая и ценности-то не представляет, — огрызнулся хозяин золотого чертога больше для порядка. Едва ли слова служанки могли его хоть сколько-нибудь задеть. — Отвечай, когда господин спрашивает тебя.

— Нет такого яда, который не оставляет никаких следов. Ничто не отравляет госпожу, я удостоверилась в этом прежде всего. Да и хотели бы убить — убили бы мгновенно, а если хотели бы отомстить, то избрали бы что-то мучительнее жара.

— Пошла вон…

Миновало несколько долгих, бесконечных дней, в которые я почти не покидала постели. Я испытывала слабость, мучительную давящую слабость, почти бессилие, беспомощность, от которой хотелось плакать и скулить. Я много спала и много бредила, а когда приходила в себя, Локи неизменно оказывался подле меня. Он смотрел на меня таким странным взглядом: и потерянным, и сострадающим, и как будто виноватым. Чуткий супруг заботился обо мне, ни на минуту не оставлял без внимания. По крайней мере, в те моменты, которые я помнила.

— Воды… — попросила я таким слабым голосом, что мне самой стало жаль себя, и на глаза навернулись слёзы. Мне казалось, я умираю. Медленно, постепенно, чтобы могла всё почувствовать. Локи никогда не поддерживал подобных сомнений во мне, но его мрачное выражение лица и беспокойный ищущий взор говорили красноречивее слов. Бог огня помог мне приподняться, дал напиться. Холодная вода облегчала мои страдания, но только на короткие мгновения. Затем всё начиналось заново. — Что со мной, Локи?..

— А это ты мне скажи, — ответ супруга, его ровный тон, совсем не сочетавшийся с выражением бледного лица, удивили меня. Я сосредоточила на нём взгляд. Мужчина слабо улыбнулся. — Лекари сбились с ног, ты знаешь. Тебе удалось озадачить весь Асгард, даже Эйр не смогла понять, что губит тебя. А значит, открыть правду можешь только ты сама. Прислушайся к своим ощущениям, самым глубинным. Чего ты хочешь? О чём просит тебя твоё тело или, может быть, душа?..

Я помолчала, кусая губы. Первой моей мыслью, рождённой его словами, было скромное желание выздороветь. Я хотела, чтобы закончились мои мучения, пока не стало слишком поздно. Однако после я поняла, что в голове звенела потребность моего разума, но никак не плоти. Я так и сомкнула раскрытые губы, не произнеся ни слова. Прикрыла глаза. Прислушалась к слабому биению своего сердца.

— Я хочу… К огню.

— К огню?.. — удивился Локи, бросив на меня взгляд, полный недоверия, точно проверял, уж не брежу ли я. — Ты вся горишь и хочешь к огню? — я кивнула, затем, ослабев, склонила голову, коснулась щекой горячей подушки. Бог лукавства провёл ладонью по моему лбу, убирая в сторону светлые прядки, вздохнул, покачал головой. Поколебавшись, взял на руки и перенёс к камину, с трогательной заботой опустил в мягкий длинный ворс напольных мехов. Я втянула носом воздух, вдыхая запах потрескивавших поленьев, протянула руку в неосознанном стремлении коснуться языков пламени. Забывшись, я не боялась даже обжечься.

— Сигюн?.. — настороженный тон присевшего рядом супруга заставил меня вздрогнуть, очнуться, хотя не был ни громким, ни настойчивым. Я смутилась, пусть и не могла объяснить причины своего смятения. Нечто странное происходило со мной, то, что я не могла себе объяснить. И я испугалась, перевела взгляд на лицо любимого аса в немой мольбе о помощи. Что-то такое в тот миг проследил бог огня в моих глазах, что лицо его вытянулось от задумчивости и удивления, изогнутые губы приоткрылись. Решительным жестом муж откинул лёгкую ткань моего ночного платья, обнажая ноги и живот. Мне повезло запутаться в длинных складках тонкого одеяния, заслонивших лицо, вспыхнувшее алым румянцем от смущения. Локи сомкнул веки, опустил широкие ладони мне на живот, затих, точно к чему-то прислушиваясь или сосредотачиваясь.

— Не может быть… — поражённо прошептал он — с такой искренностью во встревоженном тоне, что у меня перехватило дыхание. Выбравшись из-под платья, я украдкой взглянула на него. — Я ощущаю её… Так чётко…

— Что происходит? — голос не подчинялся, мысли путались, и неясное замешательство уверенного в себе супруга заставляло сердце биться чаще, рваться из груди. Я задыхалась от жара, но мне почудилось, что руки похолодели. — Кого её? О чём ты говоришь?..

— Силу, — пояснил бог огня, не открывая глаз, пальцы его, лежащие на моём животе, дрогнули от неестественного напряжения. — Свою силу. Как такое возможно?.. — добавил тише и сразу осёкся, сжал губы. Брови его хмуро склонились к переносице, придавая усталому лицу озабоченное выражение. — Так вот что отравляет тебя, — усмехнулся он и презрительно скривился, точно испытал боль. В следующий миг кончики его пальцев запульсировали, разогрелись и пошли огнём, перекинувшимся на ладони. Сердце ёкнуло, но я не чувствовала ни боли, ни жара, ничего, досаждавшего мне, только лёгкое покалывание в том месте, где руки бога огня касались меня. Пламя, объявшее его кисти, становилось ярче, ширилось и росло, затем вдруг опало, затихло, и я увидела, как многочисленные жилки на его руках вспыхнули и засветились, точно по ним текла не кровь вовсе, а раскалённое золото. Я судорожно вздохнула.

— Не бойся, — предупредил Локи, всё ещё не размыкая век. Он выглядел очень собранным, даже напряжённым. Золотой огонь веточками замысловатого дерева разрастался по его кистям, предплечьям, наполняя господина, затем куда-то исчезал, угасал, таился где-то в глубинах сильного молодого тела. Я не сразу поняла, что чувствую себя уже лучше, что, наконец, могу вздохнуть полной грудью, приподняться на локтях, присесть. К мыслям возвращалась ясность, лоб больше не горел. Жар уходил. Он покидал моё тело, подчиняясь воле пламенного аса, наполнял своего властелина, ластился к нему. И всё же стихийной силы было слишком много для одного, я видела это по вздрагивающим медным ресницам супруга, по его лицу, искажённому высшей степенью сосредоточения, усилия, по ярким рыжим волосам, загоревшимся на концах, а уже через минуту полностью объятых пламенем. Она лилась через край.

— Локи… — голос оборвался от захлестнувшего меня беспокойства, и я только и сумела, что коснуться плеча мужа дрожащими пальцами. — Пожалуйста, остановись. Достаточно. Мне страшно… — лукавый ас медленно приоткрыл глаза, и я не узнала их, испугалась только сильнее. Они были демоническими, горели калёным красным золотом, как и волосы, как паутина жил на руках, к тому же, зрачок его сузился до крошечной тёмной точки, которая вдруг вытянулась в узкую щёлочку, точно у хищной кошки. Я зажала раскрытые губы кончиками пальцев, чтобы не вскрикнуть. Я помнила эти глаза: они становились похожими в ту ночь, когда турсы едва не принудили меня к измене. Горели так же, но не изменялись в глаза хищника.

— Не бойся, — повторил снова. Спокойно, сдержанно, но голос звучал, точно не его: низкий, хриплый, зловещий, он не мог принадлежать ни асу, ни человеку. Йотуну и то вряд ли. Всё моё существо восставало против произошедшей в муже перемены. И хотя он не причинял мне вреда, напротив, забирал мою слабость, я отстранилась, прервала телесный контакт. Локи тяжело дышал, словно не мог насытиться упоительной сладостью ночного воздуха. Затаившись, я наблюдала за ним. Первыми сошли на нет искры и языки пламени волос, затем перестала светиться приглушённая сеть жил, и только много после я сумела узнать его глаза и голос. — Так вот что уберегло тебя в тот день, когда я утратил власть над своей силой из-за сшитых губ… Эта загадка не давала мне покоя. Думал, твоя чуткость мироощущения или провидение, судьба… Но всё проще.

— Это… Это ребёнок? — собравшись с мыслями, выпалила я. — Твой ребёнок пожирает меня изнутри? Разве такое возможно?.. — о нет, я не могла в это поверить. Мне и в голову подобное не могло прийти. Зачем бы неразумному малышу понадобилось губить свою мать? Или даже силе, в нём заключённой? Нет, всё это не имело смысла.

— Я не могу знать. Моя собственная сила пробудилась во мне в осознанном возрасте. И я… Не думал, что такое бывает. Что эта сила может зародиться вместе с ним с самого начала, неуёмная и неподвластная… Если только… — Локи осёкся. Осёкся так красноречиво, что всё внутри меня похолодело. Он отвернулся, не смотрел на меня, но я всё поняла, расслышала в его предательски дрогнувшем и затихшем голосе. Страшное сомнение, ночной кошмар. Слабость, которую он столь тщательно скрывал ото всех.

— Если только что?.. — повелитель вдохнул через нос, закусил губу. Он молчал. Всё ещё не смотрел и молчал, а лицо стало белее полотна. Я покачала головой, сжала дрогнувшие губы, перевела дыхание. — Если только это не одно из хтонических чудовищ, какими были твои предыдущие дети?.. — Локи стиснул кулаки с такой силой, что ногти впились в плоть. Я знала, что причинила ему боль своим вопросом, но не могла не задать его вслух. Правда вскрылась, спустя несколько лет. Неуязвимый и непоколебимый бог лукавства был унижен и осмеян судьбой. Оказывается, что-то его всё-таки ранило. Оказывается, отпрыски от первой жены что-то значили для него, отзывались болью и страхом. Тем самым глубинным страхом так никогда и не узнать настоящей семьи, не получить продолжения в наследниках, рождённых по образу и подобию.

Бог обмана не ответил. Он всё так же молчал и смотрел невидящим взглядом в огонь. На нём не было лица, и я не помнила, видела ли его прежде таким уязвлённым. Что козни Брокка или предубеждения асов тому, кто пережил подобное? Рождение зверей, вместо долгожданных детей, осознание, что самая важная часть тебя вылилась в пронзительно уродливое отражение твоей глубинной сущности? Той, которую ты сдерживал и отрицал, презирал и ненавидел? Какая злая насмешка, жестокое напоминание… Ясной, как воды источника Урд, стала причина расставания с первой женой и семьёй, безразличие к участи первенцев. Если он чего-то и хотел, то больше никогда не видеть их, не вспоминать этого позора.

— Не равняй чистокровную богиню с оборотнем и колдуньей, — сжалившись, произнесла я, пересела ближе к окаменевшему супругу. Он медленно повернул голову на звук моего голоса, точно околдованный, приоткрыл губы, но так ничего и не сказал. — Ты совершил ошибку и поплатился за свой выбор. Но не надо думать, что так будет всегда. Я не гримтурсенка, Локи. Так что не смей сомневаться, даже думать об этом, иначе ты обидишь меня, — голос, в начале оказавшийся непреднамеренно холодным, даже резким, к концу оттаял, потеплел. Я накрыла тонкими пальчиками его ладонь, обратила на двуликого бога взгляд из-под светлых ресниц. Он улыбнулся, но глаза его блестели нездоровым образом, точно его лихорадило. Мелкая дрожь и правда коснулась его рук, объяла плечи.

— Тебе надо отдохнуть, — после долгого молчания произнёс он, совладав с побелевшими губами, исказившими красивое лицо. Локи поднялся на ноги и помог мне встать, проводил в постель, но не остался, несмотря на мои уговоры. Я понимала, что зашла слишком далеко, затронула то, чем он не хотел делиться ни с кем, даже с теми, кого любил. Я всколыхнула в нём воспоминания, от которых он страстно желал отречься, сама не зная зачем. Видимо, его подозрение ранило меня подобно подлому удару, нанесённому со спины. Ведь эта боль была у нас одна на двоих. Я не стала ни первой, ни единственной в его жизни. Как бы я ни старалась не думать и не бередить старые раны, сердце моё сжималось каждый раз, когда с губ его срывалось упоминание первой семьи. И это уже никак нельзя было исправить.