Форточница (СИ)

Глава 27. Недостаточно взрослая

Перед сном я всплакнула. Неприятно, однако, из себя дурочку строить, даже ради благой цели.

Ишь, Костя на Чучину маму позарился! Она же его на пять лет старше, да ещё и с сыном-хулиганом. Чего ему неймётся? Я-то чем хуже? Живу у него под носом, готовлю ему, стираю, прибираю… Эх! Слёзками мне выливается моя забота.

И всё же Чуче я благодарна за убедительно сыгранную роль. Ему особо играть-то не пришлось, но всё же… Отвадили мы Костю от Жоркиной мамы. И то хорошо.

***

В декабре директор Департамента соцзащиты Леонид Павлович Березин устроил банкет по случаю своего юбилея и пригласил нас с Костей.

Солидному дядечке, который летом коварно пытался отжать у нас грибочки, исполнилось шестьдесят пять. Как говорится, седина в бороду, а бес – куралес.

Я всё понимаю, но зачем Леонид Павлович позвал нас с Костей вместе? И совершенно необъяснимо для меня, зачем мой разлюбезный попечитель принял приглашение за нас обоих. Чем вообще люди занимаются на таких мероприятиях? Едят? Разговоры разговаривают?

Хорошенько поразмыслив, я поняла, что банкет – это мой шанс. Платье красивое прикупим, в нём Костя уж наверняка разглядит в моей тощеватой фигурке женскую натуру. И влюбится. Ну, надеюсь.

Так как в моём гардеробе праздничных вещей не было, Костя повёз меня по магазинам. И там я увидела Его – своё идеальное платье. Чёрное. Сексуальное. Соблазнительное.

Село оно на мне идеально. Длинное, под колено, без рукавов, обтягивающее, с умеренно глубоким вырезом. В нём и грудь кажется больше, а если надеть лифчик пуш-ап, то вообще бомба! А попа – слов нет, хоть лети в Бразилию на конкурс. Прямо в этом платье.

– Ты выглядишь в нём слишком взрослой, – вынес вердикт Костя.

– Мне нравится, – я покрутилась перед зеркалом, любуясь своим отражением.

– Нет, Наташа, такое тебе пока не по возрасту, – покачал он головой и задёрнул шторку примерочной, чтобы я переоделась.

Ага! Увидел меня женственную и струхнул. Непривычно ему, видите ли, разглядывать мои формы. Значит, надо сделать всё, чтобы Костя купил мне именно это платье.

Следующие два часа я упорно фукала на каждое предложенное мне платье. Нет, я, конечно, перемерила гору вещей, но у каждого находился изъян: то в груди висит, то слишком длинное, то шов колючий… Кошмар! Наверное, швея, которая шила эти тряпки, люто ненавидит женскую половину человечества.

На Костином лице светящейся печатью отразилось выражение «заманала».

А чего хотел-то? Надо было купить мне то самое, особенное, платье и не париться. Сейчас бы попивал дома чаёк, смотрел кино. Сам виноват.

В конце концов, после нешуточных споров, заветную вещицу мне купили. И пусть Костя скрипел зубами, но это только пока. Скоро он увидит во мне женщину, поймёт, что девочка созрела. А если не увидит, сам дурак.

***

Заветный день, а точнее, вечер, настал.

Когда мы приехали, в банкетном зале уже собрался народ, человек пятьдесят, не меньше.

– Добрый вечер! – поприветствовал нас юбиляр, Леонид Павлович. – Натали, вы прекрасно выглядите! – сделал он мне комплимент.

– Спасибо, – по-взрослому сдержанно улыбнулась я. Раз уж решила быть большой девочкой, значит, надо вживаться в роль.

Леонид Павлович представил меня своей супруге, детям и внукам как девочку, которая помогла найти средства на операцию больной сиротке и пристроить малышку в приёмную семью.

Лестно, конечно, но всё было не совсем так. А если покопаться, то выяснится, что я вообще преступница.

Но родные юбиляра тепло улыбались мне, так что я не стала портить их впечатление о себе.

Леонид Павлович также обмолвился кратко, что я волонтёрю в детдоме. Откуда и узнал? Костя что ли говорил с ним обо мне? Надо будет потом расспросить.

С особым интересом на меня смотрел внук виновника торжества, Артём, на вид лет двадцати. А когда Артём узнал, что Костя – всего лишь мой попечитель, то его взгляд стал ещё более заинтересованным.

До начала программы, пока Костя здоровался и болтал с коллегами, я прошлась по стойкам с едой, выискивая, где повкуснее.

На одной из стоек стояли тарталетки с кремом, многоэтажные канапе и чашечки с маслинами.

Я ткнула шпажкой в маслину и запихнула в рот. Батюшки! Мерзость-то какая! Я сморщилась и огляделась по сторонам, ища, куда выплюнуть гадость. Увы, поблизости урн не нашлось, в салфетку тоже не сплюнешь – я на виду у всех.

Ко мне подошла молодая женщина, довольно симпатичная и со вкусом одетая.

– Маслину съела? – с улыбкой спросила она. – Я тоже в юности терпеть их не могла. Ничего, старше станешь – полюбишь, – и женщина весьма эффектно и красиво отправила чёрную ягодку себе в рот. И даже не поморщилась!

Я усилием воли заставила себя прожевать и проглотить маслину, а потом закусила тарталеткой, чтобы забить послевкусие.

И всё-таки надо поразмыслить, как связана любовь к оливкам со взрослением? Может, в них есть вещества, которые делают тебя умнее и привлекательнее? Феромоны там всякие… Попробовать что ли повзрослеть с помощью маслин? Уф! Это будет непросто. На что только не пойдёшь ради любви.

***

Не понимаю, что за несправедливость? Где стол со сладостями? Или люди с возрастом перестают любить сладкое, внушив себе, что маслины – это пища богов? Реально что ли? Где мои пирожинки с тортиками, я спрашиваю?

Вскоре нас рассадили по столикам, а на мини-сцену вышел тамада. Началось чествование юбиляра, тосты, а затем конкурсы, игры и танцы.

Никогда бы не подумала, что развлечения бывают невесёлыми. Неужели у взрослых такой унылый отдых? Ужас.

Мы всей толпой водили хоровод, держась за корму друг друга. Серьёзно! Мне пришлось положить ладони на бёдра необъятной тёти. Удовольствие, я вам скажу, так себе. Зато за меня держался Артём. Он, в отличие от меня, выглядел довольным, а после пригласил меня на медленный танец.

– Клёвый у тебя дедушка, – сказала я, не зная, о чём ещё можно поговорить.

– Да, дедуля у нас бордячком, – кивнул Артём. – А ты красивая. Я бы с тобой затусил, если бы у меня не было девчонки.

– А она не будет ревновать, что ты со мной танцуешь?

– Её здесь нет, – мотнул он головой. – Предкам она не нравится.

– Почему?

– Она увлекается пирсингом. У неё в одной правой брови пять колец.

– Ого! – выказала удивление я.

Артём сам имел вид панковатый и бунтарский: татуировка на шее, серёжка в ухе, модный чуб на голове. И девушку, видать, под стать себе выбрал. Или это она его подогнала под себя.

После танца мы разговорились и ушли от круглых столиков к стойкам с выпивкой и закусками.

– Будешь шампанское? – спросил Артём.

– Не люблю алкоголь, – ответила я.

– Что так?

– Это личное.

– М-м, понятно. Я вот тоже как-то раз напился на день студента – так меня потом три дня рвало. Водка палёная оказалась. После того случая я год ходил трезвым.

– А ты не знаешь, сладкое здесь подают? – сменила я тему.

– Вот тоже хотел узнать, – подхватил Артём. – Пошли на кухню, спросим.

Он взял меня за руку и потащил за собой в тёмный коридор, откуда появлялись и куда исчезали официанты.

Сладости мы раздобыли и вышли из кухни с тарелкой пирожных, радуясь трофею и поедая вкусняшки прямо в тёмном коридоре.

Но, как только внучок юбиляра потянул ко мне свои руки, я поспешила вернуться в зал. С чужими парнями не обнимаюсь. Принципы у меня, знаете ли.

За наш столик, где, помимо нас с Костей, сидели ещё бабы-ягодки из бухгалтерии, я вернулась сытая.

– Где это ты была? – не очень-то приветливо поинтересовался Костя.

– С Артёмом. Тырили сладости с кухни, – честно призналась ему.

– Наташа… – сердито процедил он.

– А что мне тут делать? Киснуть за столом? – парировала я. – Или попой лопать воздушные шарики на конкурсах? Ты даже на танец меня ни разу не пригласил. Сидишь тут…

На следующей танцевальной переменке Костя всё-таки соизволил выйти со мной на медляк, но как-то без особого энтузиазма.

Вот знала бы я, что его так трудно закадрить, передумала бы влюбляться. Хотя… Сердцу, наверное, не прикажешь. Всё равно бы втрескалась по самую макушку.

Как только музыка смолкла, Костя убрал руку с моей талии и спросил:

– Довольна?

– Не очень, – поморщилась я. – Тёма, вон, меня по своему желанию пригласил. А ты словно одолжение делаешь.

– Мы здесь на чужом празднике, если ты забыла. Так что, будь добра, веди себя прилично.

– Это праздник, на котором надо веселиться, а не строить из себя манекен! – в пику ему ответила я.

– Зря я взял тебя с собой, – тихо, так, чтобы его услышала только я, сказал он.

Больше я не проронила ни слова. Мы вернулись за столик.

Подходил Артём, звал меня прогуляться по залу, но я лишь покачала головой.

Я так и сидела неподвижно, с каменным лицом, пока Косте не надоело это «веселье» и он не увёл меня с банкета.

«На фиг тебе вообще сдался этот Костя? Найдёшь себе в миллион раз заботливее, нежнее, и чтоб не обижал», – возбухал мой внутренний ворчун.

Я не сделала ничего предосудительного, но Костя снова умудрился обвинить меня в каких-то нелепых грехах. То ли Артём ему не понравился, то ли ревность подсознательная проснулась…

В машине, когда мы ехали домой, у меня от обиды прошибло слезу. Вроде я делаю всё, чтобы у меня был хоть шанс на взаимную любовь с Костей, а на деле получается какая-то лажа. Объект моего обожания недоволен. С каждым днём он становится всё более нервным, думает обо мне невесть какие гадости.

– Наташа? Ты опять? – хмуро спросил он.

– Скажи мне, что плохого я сделала? Почему ты так взъелся на меня? Ну, отвези меня к своей маме, если тебе со мной невмоготу, а репутацию испортить боишься. Но хватит уже меня тихо ненавидеть! – выдала я и отвернулась в окно.

В горле образовался ком, предвестник горьких рыданий. Нехорошо это. Не нравится мне такая тенденция в последнее время. Да и от любви этой одни проблемы.

Может, признаться сейчас?

Нет. Бесперспективняк будет. Филейкой чую.

– Я не ненавижу тебя, – устало вздохнул он. – Просто с тех пор как я один, я чувствую себя… потерянным.

– Ты же не один! – напомнила я о себе.

– Да, но… это другое.

– Разве?

– Когда я был женат, я чувствовал себя всесильным, наполненным энергией. Чувствовал, что всё в этой жизни мне по плечу… Теперь мне кажется, что моя энергия ушла в минус. Долгое время я не знал, зачем живу. А потом появилась ты, и я подумал: чем это не смысл жизни? Сделать счастливым другого человека – это здорово. Но мне не хватает сил. Мне невыносимо одному.

Вот так. Я рядом, а он говорит, что ему невыносимо. Нет, я прекрасно понимаю, о чём он. Двадцать первый век на дворе, товарищи. Я, хоть наивная девочка, но о взрослых вещах осведомлена.

Ответить на такое заявление мне было нечего. Глаза у меня уже устали плакать, поэтому я просто пялилась в окно, сопя заложенным носом.

Костя тоже расклеился. Видимо, признание далось ему нелегко.

– Наташ… Мне жаль, что всё так вышло, – сказал он. – В последнее время я был немного не в себе.

– Давай, я напишу заявление, что отказываюсь от попечительства? – в очередной раз за последние полгода предложила я.

Костя отрицательно покачал головой.

– Выходит, что я мешаю тебе спасаться от одиночества. Ты чувствуешь себя несчастным. Моих стараний ты не замечаешь, срываешься, кричишь на меня. Мне это не нравится. Я так больше не могу.

– Неправда. Я ценю, что ты следишь за домом и готовишь. Мне нравятся наши прогулки и даже некоторые твои чудачества. Честно. Но есть в этой жизни то, чего мне не хватает.

Секс.

Банальная физиологическая потребность, из-за которой летят к чертям духовные ценности.

– И что, я никак не смогу тебе в этом помочь? – жирно так намекнула ему.

– Нет, конечно! – выпалил он. – О, господи, что я несу… – он растёр лицо ладонями. – Прости. Я не должен перекладывать свои проблемы на тебя. Завтра я приведу себя в порядок и постараюсь больше не срываться.

***

Итог чужого праздника таков: я могу выглядеть красиво, и Костя это заметил, но пока не понял; для него дика даже сама мысль, что я когда-нибудь (очень скоро) повзрослею; он настолько изголодался по физической близости, что ему срывает крышу.

Вывод: взрослей ещё быстрее, Наташа!

Мой план: первое – раскрутить Костю на шопинг и выбрать действительно красивые женственные вещи, чтобы даже слепой изошёл от моего образа на слюну; второе – вести себя по-умному, больше говорить с Костей на интересные ему темы; третье – жрать маслины.

На следующий же день я отправилась в магазин за баночкой этих несладких во всех смыслах ягод.

Мне пришлось пройти через все уровни страха, когда я выбирала, какую банку купить. Чёрные ягоды смотрели на меня с картинки, как изголодавшиеся по человечине пиявки. Они словно шептали, что, как только я открою банку, мне придётся совсем туго. Как в воду глядели. В рассольчик, ага.

Была суббота, и я решила продемонстрировать свою оливковую взрослость перед Костей. Открыла банку, слила водичку, вооружилась вилкой, положила первую злобную пиявку себе в рот…

– Маслины… – я с трудом двигала челюстями, силясь, чтобы не блевануть. – Фу, как вкусно, блин.

Штирлица ожидал провал.

– Если не нравится, не ешь, – Костя с одного взгляда прочитал муку на моём лице.

– Да не, – с трудом выдавила я из себя улыбку. – Вкусно, просто надо привыкнуть. Все взрослые их любят.

– Ну, я не понимаю, как можно есть эту гадость, – пожал он плечами и с аппетитом отправил в рот кусок котлеты с пюре.

Ноги мигом унесли меня в ванную.

Вот так наивные девочки и становятся жертвами оливкового заговора. Думают, наедятся модных «взрослых» ягод – и дело в шляпе. Но нет! Это всё пиар-ход. Костя вот повзрослел и без маслин. А чем я хуже?

Пожалуй, третий пункт плана я безжалостно вычеркну. Ибо брехня.