Жаркие сны

Глава 8

Рэндолф уставился на высокого худого человека, стоявшего перед письменным столом. Он был так потрясен известиями, принесенными высокооплачиваемым бухгалтером-ревизором, что на несколько минут потерял дар речи. Уэббер, должно быть, ошибается.

– Э-это н-невозможно, – выдавил наконец Рэндолф и с ужасом услышал, что заикается. Каждый раз, когда его детская проблема возникала вновь, он знал, что находится под невероятным стрессом.

Амелия Нетли промолчала. Только плотнее сжала губы и, сложив руки под грудью, продолжала нервно вышагивать перед окном, как делала последние несколько минут.

– Боюсь, это факт установленный, доктор Белведер, – мрачно подтвердил Уэббер, постукивая по ладони папкой. – Пришлось затратить немало времени и весьма изощренного труда, чтобы проследить путь денег, но я не сомневаюсь, что сказал вам чистую правду. Как вижу, для вас это явилось сюрпризом.

– Сюрпризом? Да это чертова бомба! Дайте мне документы!

Уэббер протянул ему папку.

– Это чрезвычайно сложная финансовая схема. Пришлось очень глубоко копнуть, чтобы понять, как она действует.

– Мой отец вовсе не был так уж мудр, когда речь шла о бизнесе! – возразил Рэндолф, рывком открывая папку. – У него ума не хватило бы придумать это в одиночку.

Уэббер задумчиво кивнул.

– Должно быть, именно клиенты приняли такие экстраординарные меры, чтобы скрыть источник платежей.

– Но зачем им понадобилось скрывать свой контракт с центром? Это не имеет смысла.

– Не знаю. Могу сказать, что один из них – игрок не из главных. Но другой, Клиент № 1, как он себя называет, последние несколько лет вкладывал в центр действительно большие баксы. Как видно из отчета, суммы за последние двенадцать месяцев еще выросли.

Рэндолф стал просматривать цифры, усеявшие страницу.

– Сорок семь процентов всего действующего бюджета центра вот уже двадцать лет поступает от Клиента № 1.

– Да, и за последний год эта цифра повысилась до пятидесяти пяти процентов.

Наклонившись над столом, Уэббер показал на другой столбец цифр:

– Как видите, около года назад на сцену вышел Клиент № 2. Объем его деловых операций не так велик, но суммы довольно значительны.

– Невероятно, – прошептал Рэндолф. – Э-эти два ан-нонимных клиента обеспечили св-выше шестидесяти процентов всех платежей за последний год.

– Совершенно верно. Остальной доход складывается из разнообразных маленьких грантов от производителей биологически активных добавок, фондов исследования сна и пары изобретателей, нанимавших Белведера, чтобы тестировать различные снотворные.

– Э-это н-несчастье, – пробормотал Рэндолф, обмякнув в кресле. – Свыше шестидесяти процентов бюджета поступает из двух неизвестных источников. Ничего не понимаю. Какие услуги оказывал им мой отец?

Уэббер откашлялся.

– Я все еще работаю над этим. Отчеты весьма туманны. Но мне удалось обнаружить, что поступление основных сумм связано с работой одного из отделов центра.

Внутренности Рэндолфа словно стянуло узлом.

– Какого именно?

– Отдела анализа снов.

Амелия скрипнула зубами.

Ощущение неминуемой беды нависло над Рэндолфом. Он почти слышал слова Амелии: «Я тебе говорила».

Пришлось сжать кулак, чтобы остановить предательскую дрожь пальцев.

– Изабел Райт, – пробормотал он. – П-поверить не могу. Кто будет платить такие деньги за анализ дурацких экстрасенсорных снов?

Уэббер слегка пожал плечами:

– Фармацевтические компании купаются в наличных. Может, пара из них решила потратиться на исследования сна. Этим и объясняется такая секретность. Они многое ставят на карту, когда речь идет об охране их интеллектуальной собственности от промышленного шпионажа.

Рэндолф покачал головой:

– Ни одна нормальная разумная корпорация, обязанная приносить прибыль своим ак-кционерам, не выбросит несколько миллионов долларов на такое захолустное заведение, как центр исследования снов «Белведер», чтобы вложить их в абсурдные теории моего папаши.

Уэббер поджал губы и склонил голову набок.

– Полагаю, один или оба анонимных клиента могут оказаться просто чудаками или членами религиозной секты, помешанными на снах.

– Говорила я вам, Рэндолф, что с финансированием происходит нечто странное. – Амелия остановилась перед окном. В каждой линии ее напряженного тела ясно проступало раздражение. – И еще я сказала, что это, возможно, как-то связано с личными исследованиями вашего отца. Кроме того, я непрестанно твердила, что постоянный приток денег, вероятнее всего, зависит от этого смехотворного отдела анализа снов. Разве не так?

Он видел, как она зла, но тем не менее был застигнут врасплох нетерпением и бешенством, исказившими ее лицо. Вот уже несколько недель, как они были любовниками. В постели Амелия была, несомненно, самой изобретательной женщиной из всех, кого он когда-либо знал. Но после ухода Изабел Райт она показала другую сторону своей натуры. Когда он отказался верить, что Изабел Райт и отдел анализа снов могут быть важны для финансового будущего центра, она настояла на вызове бухгалтера-ревизора и потребовала как следует разобраться в финансовых делах.

– Н-не понимаю, – снова пробормотал окончательно растерявшийся Рэндолф.

Амелия пересекла комнату и встала перед его столом.

– Постарайся быть повнимательнее, Рэндолф, – приказала она. – Последние дни я только и толкую о том, что тебе абсолютно необходимо убедить Изабел Райт вернуться в центр, прежде чем эти два клиента пронюхают о ее уходе. Теперь ты понимаешь почему?

Рэндолф попытался собраться с духом и сосредоточиться.

– Откуда ты знала, что почти весь бюджет зависит от этого маленького отдела?

– Просто трезво оценивала ситуацию и видела, что происходит, – раздраженно пояснила Амелия, воздев руки к небу. – Не считала ворон. Обращала внимание на мелочи и делала подсчеты. Любому здравомыслящему человеку было понятно, что Мартин Белведер не мог вылезти вон из кожи и платить превосходное жалованье своим служащим из финансирования, которое получал за рутинные проекты исследования сна. Я знала, что должен быть еще какой-то источник. Учитывая чудачества вашего отца, я пришла к выводу, что этот другой источник, вероятно, связан с работой Изабел Райт по анализу снов.

Рэндолф почувствовал, что загнан в угол, и затравленно огляделся.

– И какого дьявола мне теперь придется сделать?

Амелия оперлась ладонями о столешницу.

– Только то, что я предложила. Позвоните ей. Признайте, что сделали ошибку и хотите, чтобы она вернулась на прежнюю работу. Пообещайте исполнить ее мечту.

– К-какую еще мечту? – с трудом выдавил он.

– Скажите, что назначаете ее начальником отдела анализа снов, – уверенно посоветовала Амелия. – Именно этого она хотела больше всего на свете. Не волнуйтесь, как только она вернется, я возьму отдел под свой контроль. Пусть тешится своим новым титулом, я прослежу за ней и ее взаимодействиями с нашими обеспеченными клиентами.

– М-мне нужно немного п-подумать.

На самом деле ему требовалось успокоиться и избавиться от разъедавшей мозг паники. Следовало бы заранее предвидеть, что его отец даже на том свете найдет способ разрушить все и испортить жизнь сыну.

Несколько секунд прошло в молчании.

Уэббер и Амелия с явным нетерпением выжидали, пока Рэндолф снова соизволит заговорить.

Тот глубоко вздохнул и потянулся к переговорному устройству:

– Прежде всего, я сообщу служащим, что уход Райт – обычное недоразумение, но сейчас все прояснилось. Пусть миссис Джонсон объяснит всем, что Изабел возобновит работу сразу после возвращения из честно заслуженного отпуска.

Уэббер согласно кивнул:

– Это поможет положить конец сплетням.

– Думаю, уговорить ее вернуться на старую работу будет нетрудно, – поспешно добавила Амелия и облегченно улыбнулась. – В ее личном деле написано, что до этого она отвечала на телефонные звонки в какой-то горячей линии для экстрасенсорных сновидцев. Должно быть, сейчас она в полном отчаянии. Пообещайте, кроме всего прочего, повысить жалованье, и она примчится быстрее ветра.

– И будем надеяться, что эти два анонимных клиента еще не узнали о ее увольнении, – мрачно буркнул Уэббер.

Рэндолф содрогнулся и нажал кнопку:

– Миссис Джонсон, кто-нибудь за последнюю неделю справлялся о мисс Изабел Райт?

– Да, был один такой звонок. Я объяснила, что Изабел больше здесь не работает.

О дьявол!

Рэндолф велел себе успокоиться.

– А звонивший назвал себя, миссис Джонсон?

– Это была женщина, сэр. По-моему, из компании, занимающейся кредитными картами.

Рэндолф позволил себе еще один глубокой вздох и углом глаза заметил, как Уэббер и Амелия слегка расслабились. Если у Изабел Райт возникли финансовые проблемы, тем легче будет убедить ее вернуться.

– Отныне вы будете переадресовывать все звонки, к-касающиеся мисс Райт, непосредственно мне. Вам ясно?

– Да, сэр.

– Произошло серьезное н-недоразумение, миссис Джонсон. Изабел Райт не уволена. Она в отпуске и скоро вернется на работу в центр. Пожалуйста, известите об этом всех служащих.

– Да, сэр! – радостно воскликнула Сандра. – Если хотите знать мое мнение, я счастлива это слышать. Поверьте, многие люди со мной согласятся. Изабел здесь очень любили.

– Да, у меня тоже сложилось такое впечатление, – процедил Рэндолф, прежде чем отключиться. – Ну вот, мистер Уэббер, я сделал все, чтобы исправить положение. Следующий этап – найти Райт и сообщить, что работа по-прежнему за ней. Я добуду в справочной ее адрес и телефон и лично ей позвоню.

– Как только она сообразит, что нужна вам, начнет диктовать свои условия, – остерег Уэббер. – Будет последней дурой, если не постарается вытянуть прибавку к жалованью.

– Она может получить все, что пожелает, включая каждодневную пиццу с икрой на ленч при условии, что вернется, – отрезала Амелия. – На случай, если никто здесь еще не заметил, речь идет о потенциальном банкротстве.

– Поверьте, я з-заметил, – уверил Рэндолф.

Ярость таким огромным комом застряла в горле, что он боялся задохнуться. Будь он проклят, если позволит старику снова напакостить ему! Центр – единственное из наследства, что имело хоть какую-то цену. Пока Рэндолф рос, у его ублюдка-папаши никогда не хватало времени на сына. Как бы тот ни старался, не услышал от отца ни одного одобрительного слова. Мартина Белведера интересовали только исследования сна.

– С-сукин сын порадовался бы моей неудаче, – пробормотал он, потянувшись к телефону. – Но на этот раз я не позволю ему растоптать меня!