Жестокое искушение

ГЛАВА 10

Единственное хорошее, что могла сказать о своей маме, — это то, что она решила не воспитывать меня сама. Конечно, это, вероятно, был эгоистичный шаг, чтобы избежать необходимости иметь со мной дело, а не осознанное признание ее отсутствия материнского инстинкта, но неважно. Результат был одинаковым.

В своих усилиях обеспечить себе максимальную отстраненность, она выбрала одну из самых добрых и заботливых замен, которую только можно представить. Глория Руис появилась в моей жизни за месяц до того, как отец умер от агрессивной опухоли мозга. В нежном возрасте шести лет мне сказали, что мой отец, мой мир, болен, а через месяц его не стало. Мама начала встречаться с Чарльзом через два месяца и вышла за него замуж меньше чем через год. Глория стала моей опорой. Я была уверена, что только благодаря ей не стала полной социопаткой.

Когда уехала из дома годы спустя, я ни разу не возвращалась, но каждые несколько месяцев прилагала усилия, чтобы заехать в небольшую квартиру Глории в Квинсе и проведать ее. Она все еще работала на мою мать, и видеть ее там сэкономило бы мне время, но я скорее бы искупалась голой в ванне, полной медуз, чем вернулась бы в дом Бруксов. Я даже не навещала свою младшую сестру Амели. Я ходила к ней в танцевальную студию или заезжала в школу, чтобы пообедать вместе. Насколько я понимала, моего семейного дома не существовало.

Глория знала, что я не люблю свою мать. Она предполагала, что это из-за того, что Элиза была эмоционально недоступна. Я никогда не рассказывала Глории о степени развращенности моей матери. Это бы разрушило ее. Она бы уволилась из принципа, а мне нужно было, чтобы она была рядом с Амели.

Моей младшей сестре было всего лишь шесть, когда я уехала из дома. Мы не были близки в то время из-за разницы в возрасте, но я не собиралась оставлять ее одну в этом доме. Я делала все, что могла, для нее, но этого все равно было недостаточно.

Я так сильно скучаю по ней.

— Вот и моя маленькая Лина, как ты? — Глория обняла меня так крепко, как будто не была хрупкой семидесятидвухлетней женщиной. Ее приветливая улыбка полна восторга, а радость была заразительной.

— Привет, Мама Джи. Так рада тебя видеть. — Я никогда не встречала никого, кто мог бы заставить мою душу улыбаться так, как это получалось у Глории. — Прости, что прошло чуть больше времени, чем обычно. Я была безумно занята.

Честно говоря, я избегала ее из-за стыда. Она никогда намеренно не заставила бы меня чувствовать себя виноватой — это я сама на себя навешивала. Если хотела кого-то порадовать, то это была Глория. Ей даже не нужно знать о моих неудачах, чтобы я чувствовала себя хуже в ее присутствии. Достаточно того, что знала, и я ненавидела чувствовать, что подвела ее.

— Тебе не нужно беспокоиться обо мне. — Она отмахнулась от этой мысли, как от чего-то нелепого. — Ты и твоя сестра — занятые девочки с насыщенной жизнью. Я, может, и старая, но все еще помню те дни. А теперь садись за стол со мной. Я принесу тебе немного caldo⁶, чтобы согреться. Эта зима кажется такой холодной. Я с ужасом жду января.

— Ты же знаешь, что я не могу отказаться от твоего caldo.

— Хорошо, потому что я приготовила больше, чем следовало. Хотела бы я отправить Амели немного супа, но доставка занимает слишком много времени. Я посмотрела погоду во Франции, и там, кажется, не так холодно. Надеюсь, она не мерзнет. — Она достала контейнер из холодильника и вылила содержимое в старую кастрюлю на газовой плите. — Он нагреется в мгновение ока, а пока мы ждем, расскажи, чем занималась. Как дела в дизайнерском бизнесе?

Услышав прозвище сестры, я почувствовала, как острая боль пронзила мое сердце. Я прижала руку к груди, пытаясь заглушить ее.

— Все идет хорошо. Космо — это… Космо, — сказала с драматичным взмахом руки. — Мы завершаем летние контракты и начинаем работать над дизайнами на следующую осень.

— Уже так скоро?

Я пожала плечами с легкой улыбкой.

— Теперь, когда у нас есть клиентская база, мы можем планировать коллекции заранее.

— О, милая, это замечательно! — Она сжала мою руку. — А как насчет твоей личной жизни? Встречала ли ты в последнее время каких-нибудь симпатичных молодых людей?

Она подняла брови, заставляя меня рассмеяться.

— Ты неисправима.

— Ты неправильно произнесла слово «надеющаяся». Я просто не хочу, чтобы ты была одна, маленькая Лина. Ты же знаешь это.

— Знаю, Мама Джи. Это очень мило с твоей стороны, но никаких благородных рыцарей на горизонте, — слова еще не успели слететь с моих губ, как в голове возник образ серебристых глаз, выглядывающих из-под черной маски.

Рыцарь или злодей? Я не могла решить.

Несколько дней назад, когда вальяжно вошла в клуб Bastion, я бы сказала, что уверена — он злодей. Это имело смысл. Все доказательства указывали в этом направлении.

Но затем его вызов пошатнул мои убеждения.

— Поцелуй меня.

Дело было не в самих словах. Ошеломляющее желание подчиниться оставило меня в растерянности. Я доверяла себе. Не велась на слащавых мужчин. У меня даже не было розовых очков. Так почему же каждая клеточка тела тянулась к нему?

Я боялась ответить на этот вопрос.

— Может, в этом и проблема, — сказала Глория мудрым тоном. — Тебе не нужен рыцарь; тебе просто нужен кто-то, кто полюбит тебя всем сердцем.

Боже, она была лучшей.

У Глории был дар видеть самое лучшее в мире, и я обожала ее за это.

— Спасибо, Мама Джи. Постараюсь запомнить это, — мой голос звучал тонко, пробиваясь сквозь ком в горле.

Она похлопала меня по руке, как раз когда первые пузырьки caldo начали выкипать, шипя на горячей плите.

— Ай, Dios mío⁷. — Она вскочила, чтобы убрать кастрюлю с огня. — Пора есть!

Как всегда, еда была восхитительной, а компания согревала так же, как и суп.

Я ушла от Глории с ощущением прилива сил и готовности двигаться вперед в поисках информации.

Была среда, и Лоуренс попросил меня присоединиться к еженедельному ужину в клубе. Мне нужно сделать этот вечер полезным. Найти ответы, а для этого требовалась уверенность. Как знает любая женщина, идеальный комплект нижнего белья необходим для достижения королевского настроя. От Глории я направилась в любимый магазин нижнего белья.

Товары, которые они предлагали, были высочайшего качества, что отражалось на ценах. Как швея, я всегда ценила качественную одежду. Мне было трудно оправдать покупку того, что я могла бы сделать лучше сама. Не то чтобы у меня было время, но дело в принципе. Однако, учитывая мой бюджет, я редко позволяла себе такую роскошь. Сегодня было исключение.

Когда увидела красный шелковый комплект с черным кружевным верхом, я мгновенно влюбилась. Кружевные цветы выходили за пределы шелковых чашечек, с красной сетчатой подкладкой настолько тонкой, что она была почти прозрачной. Эффект был потрясающе красивым. Я не была уверена, что надену поверх, но это неважно, когда знала, что скрывается под одеждой.

Я поблагодарила продавца и направилась обратно в свою квартиру длинными, энергичными шагами. Мне даже удалось не споткнуться, когда я заметила Орана, стоящего у здания рядом с моим — того, которое указала в клубе как свое место жительства. Его глаза были прикованы к моему приближению.

Мое нутро умоляло превратиться в жидкость и растечься по грязным швам бетона, но я заставила себя поднять подбородок и продолжить идти вперед.

— Если бы я не знала лучше, могла бы начать беспокоиться, что ты меня преследуешь.

— Разница между преследованием и свиданиями — это вопрос притяжения. В данном случае притяжение взаимно, так что преследование исключено.

Я подняла бровь.

Он ухмыльнулся в ответ.

— Осторожнее с такими вызовами. Я могу быть вынужден доказать, что ты ошибаешься.

Боже, мне хотелось спросить «как», но это именно то, чего он хотел. Это стало бы приглашением. И хотя слова вертелись на кончике языка, я заставила себя проглотить их.

— Что ты здесь делаешь, Оран?

Он сделал шаг ближе, его глаза потемнели.

— Повтори еще раз.

Я подумала о том, чтобы упрямо повторить свой вопрос, на этот раз без его имени, но знала, чего он хотел. И мне нравилось видеть, как сильно он хочет это услышать. Я была так же голодна до его ненасытного взгляда, как он — до моего голоса.

Боже мой, я хотела Орана Байрна.

Это осознание сжало легкие, затрудняя дыхание.

Я облизала внезапно пересохшие губы и дала ему то, что он просил, не потому что должна была, а потому что хотела.

— Оран, — сказала неожиданно хриплым голосом. — Ты все еще не ответил на мой вопрос.

Он приблизился еще на несколько дюймов.

— Я здесь, потому что начал изучать тебя — твою семью — как ты предложила в Bastion.

— Я просто выговаривалась. Нет причин для переживаний.

Мне никогда не следовало открывать рот в тот вечер.

— Неважно. Я решил, что хочу услышать это от тебя. Я не хочу спрашивать твою мать, почему ты ее ненавидишь. Я хочу, чтобы ты рассказала мне.

Я тоже хочу тебе рассказать. Я устала нести этот груз одна.

Боже, я действительно хотела рассказать ему. Я была шокирована тем, насколько сильным было желание выложить все свои проблемы к его ногам, но не могла поддаться. Он вел дела с Лоуренсом, и у них есть какое-то прошлое. Я не могла позволить себе забыть, что он один из них, как бы ни было велико искушение.

— Мне никогда не следовало говорить об этом — я просто выплеснула эмоции. Если ты надеялся на объяснение, боюсь, тебя ждет разочарование.

Жар в его глазах разгорелся. Он, казалось, обдумывал следующий шаг, когда его взгляд зацепился за пакет в моей руке. Возможно, он не знал магазин, но догадаться, что за покупки я сделала, было несложно. Я держала небольшой белый подарочный пакет с черной папиросной бумагой. Название магазина написано сбоку изящным черным шрифтом. Это практически кричало о нижнем белье.

Оран протянул руку в безмолвном требовании.

Я с самодовольством передала ему пакет. Пусть понервничает, зная, что на мне под одеждой. Это справедливо, учитывая, как сильно он отвлекал меня в последнее время.

Я внимательно наблюдала за ним, пока его большие, сильные пальцы извлекали из пакета нежный красный шелк. Раскаленного желания, которое я ожидала увидеть в его взгляде, не появилось. Вместо этого он устремил на меня глаза, острые как серебряные кинжалы, и каждую мышцу его тела словно сковало.

— Ты, блядь, не наденешь это для него.