Жестокое искушение

ГЛАВА 46

Перемена в Лине после воссоединения с сестрой была поразительной — как витражное окно, которое не могло показать свои цвета, пока не засияло солнце. Она стала игривой, что хотелось ее раздеть. Осторожная, целеустремленная женщина, с которой познакомился, все еще присутствовала, но в более мягком, умиротворенном виде.

Видеть ее с сестрой было одним из самых приятных переживаний в моей жизни. Это стало моей новой зависимостью. Я хотел найти все возможные способы, чтобы зажечь этот свет в ее глазах. Больше всего хотел знать, что каждая грань этой яркой красоты принадлежит мне.

Но это было юридически невозможно, пока я женат. Каждая минута, которую Лина носила мое кольцо, пока Кейтлин все еще делила мою фамилию, ощущалась как непростительное пренебрежение. Я знал, что Лина так не думала. Она была невероятно понимающей, но это чертовски раздражало. Я ненавидел любое намек на то, что Лина была «другой женщиной», даже если только в моей голове. Мне было все равно, знали ли все, что Кейтлин в тюрьме. Я не хотел рисковать, оскорбляя Лину каким-либо образом.

Когда думал обо всем этом, понимал, что наказание Кейтлин было не так важно, как Лина.

Я думал, что хочу, чтобы Кейтлин взяла на себя вину за смерть ее брата, потому что это лучше, чем смерть, но теперь просто хотел, чтобы она исчезла. Она не стоила даже малейшей части моего внимания. И, держа ее рядом, я наказывал себя вместе с ней.

Я не был мазохистом.

Взял телефон и набрал номер, который сохранил как «Гудини». Это было не его имя. Мне никогда не говорили его настоящее имя или даже кличку. Гудини прозвище, которое я выбрал для него, потому что этот человек был чертовски гениален в том, чтобы заставлять вещи исчезать — будь то проблемы или люди. Он был «мастером» — бесценным контактом в моем мире.

Я набрал номер. Никто не ответил, но это было ожидаемо. Через две минуты мне позвонили с неизвестного номера. Так он вел дела. Никакого прямого контакта. Никаких имен. Никаких ошибок. Даже его голос изменен специальной программой. Я мог пройти мимо этого человека на улице и не иметь ни малейшего понятия, кто он.

— Да, — тихо ответил я. Лина и ее сестра были в гостиной, далеко от моего кабинета, но все равно хотел быть осторожным.

— Ты звонил. — Не вопрос. Требование «переходи к делу».

— Та проблема с черной вдовой, о которой я говорил…

— Ты хочешь еще один захват и выпуск? — Хотел ли я, чтобы Кейтлин снова оказалась в изоляции? Нет.

— Уничтожение.

— Это не простое дело. Цена удваивается.

— Выставь счет.

Линия оборвалась. Я не был до конца уверен, почему, но, похоже, для такой работы требовался особый тип ублюдка. Никогда не слышал о ком-то, кто не был бы безумно загадочным или эксцентричным. Обычно и то, и другое.

Сунул телефон обратно в карман и с облегчением вздохнул. Все сделано. Звонок совершен, и дело скоро будет завершено. Я почти свободен.

Черт, это приятно.

Допил последний глоток виски, который налил себе ранее. Пора закругляться. Я был измотан. Девчонки все еще сидели, свернувшись, на диване в гостиной. Подошел к ним сзади, поцеловав Лину в лоб.

— Вам что-нибудь нужно, прежде чем я отправлюсь спать? Я выжат как лимон.

— Я пойду с тобой, — предложила Лина.

— Не обязательно. Я не хотел прерывать ваш вечер.

— Нет, мы как раз говорили о том, чтобы сделать то же самое.

Она и ее сестра встали, Лина обняла Амели.

— У тебя все есть для сна?

— Абсолютно. Доброй ночи, — она помахала мне и побежала в гостевую комнату, которую выбрала для себя.

Я обнял Лину за плечи и достал телефон, чтобы перевести свет в гостиной в ночной режим.

— Я чувствую странную смесь усталости и возбуждения.

— Последние пару недель были сумасшедшими. Это сказывается, даже если результат хороший, — она больше ничего не сказала, и пока мы готовились ко сну в ванной, я не мог избавиться от ощущения, что что-то не так.

— Все в порядке с Амели? — спросил, внимательно наблюдая за ней в зеркале, пока она снимала макияж.

— Да. Это невероятно — снова быть с ней, но, думаю, я немного волнуюсь из-за того, что мы будем жить отдельно.

— Отдельно?

— Она точно не вернется жить в квартиру, которую предоставил Веллингтон, и у нас все еще есть та квартира, которую сняла для нас изначально, но она слишком далеко отсюда. Ей только что исполнилось восемнадцать, и после всего, что произошло… я просто хочу, чтобы она была рядом, — закончила она мягким, печальным тоном. Ее глаза мельком встретились с моими, как будто она беспокоилась о моей реакции.

— Я уже работаю над этим, малышка.

Она резко повернулась ко мне, под одним глазом размазана тушь.

— Правда?

— Да. Я звонил сегодня утром. У тебя есть два варианта, и мне оба подходят. Амели может остаться здесь, у нас, пока не будет готова жить самостоятельно, или есть однокомнатная квартира на третьем этаже, которая недавно освободилась. Она будет в том же здании, но с некоторой независимостью. Ее пока держат для меня, но если ты предпочитаешь, чтобы она была здесь, это не проблема.

Не нужно было быть гением, чтобы понять, что Лина захочет иметь легкий доступ к своей младшей сестре, а девчонка все еще очень молода. Ситуацию было легко исправить.

Широкие голубые глаза уставились на меня, прежде чем она прыгнула мне в объятия, обхватив ногами спину, как маленькая обезьянка.

— Спасибо тебе огромное, Оран. Я даже не знаю, что сказать.

Я фыркнул со смешком, мои руки сжали ее ягодицы.

— Во-первых, ты можешь сказать, какой вариант тебе больше нравится.

Она отстранилась, руки небрежно перекинуты через мои плечи.

— Мне нужно поговорить с ней. Я хочу, чтобы у нее был выбор, и думаю, что мне подойдет любой вариант.

— Меня это устраивает, — поставил ее на прохладный мраморный пол и взял у нее очищающую салфетку. — Нужно смыть это. Выглядит так, будто ты плакала.

— Тебе не нравится, когда я плачу? — тихо спросила она, закрывая глаза, чтобы я мог стереть черные разводы.

— Если это не слезы счастья или удовольствия, то это означает, что я не справился со своей работой.

Ее пальцы скользнули вниз по моей груди, а на губах появилась застенчивая улыбка.

— Иногда происходят вещи, которые ты не можешь контролировать.

— Это не значит, что я не возьму на себя ответственность, — поцеловал одно веко, затем другое. — Я забочусь о том, что мое, маленькая воительница.

Она открыла свои голубые глаза, яркие, как летнее небо, и посмотрела на меня сквозь ресницы.

— А что, если я хочу заботиться о том, что мое? — Медленно она опустилась на колени.

Мой член напрягся так быстро, что закружилась голова.

— Я не из тех, кто спорит.

Она усмехнулась и стянула пояс моих боксеров, освобождая член. Черт, он выглядел так, будто изо всех сил пытался дотянуться до нее, толстые вены пульсировали от желания. Лина наклонилась, посмотрела на меня с голодом, а затем провела языком от основания до кончика.

Все мое тело задрожало.

— Ты пытаешься меня убить?

— Пытаюсь сделать тебе приятно, — она взяла головку в рот и провела языком вокруг кончика.

Я зашипел.

— Смерть от взрыва члена. Полагаю, есть способы хуже, — едва мог выдавить слова, пока она с жадностью заглатывала меня.

Было реальное опасение, что, по крайней мере, я кончу так сильно, что мой член сломается. Черные точки затуманили зрение. Давление, вероятно, было настолько низким, что большинство врачей сочли бы меня технически уже мертвым.

Если я умру так, это того стоило.

Я позволил Лине продолжать еще минуту, прежде чем поднял ее за подмышки и раздел догола.

— Так лучше, — пробурчал я, затем повел ее к кровати. — Ложись на спину, голова запрокинута за край кровати.

Я подождал, пока она займет позицию, затем достал ее вибратор из тумбочки.

— Эй, я как раз думала, куда он делся!

— Теперь знаешь, — пробормотал, отвлеченно передавая ей устройство. — Покажи, как ты доводишь себя до оргазма.

Я стоял над ней, жадно наблюдая, как она вводила игрушку внутрь себя, уже настолько мокрая, что ей даже не нужна была смазка. Устройство было коротким, J-образным вибратором из мягкого силикона с бабочкой на коротком конце. Крылья, усики и другие прозрачные силиконовые детали были предназначены для стимуляции клитора, в то время как другой конец работал внутри.

Как только она расположила его так, как хотела, сжала бедра, посмотрела на меня и раздвинула губы. Я провел своим членом по ее щеке, близость ее бархатного языка была мучительной пыткой.

— Ты не собираешься его включить? — спросил я, жаждущий увидеть, как ее тело извивается.

— С тем, как я себя чувствую сейчас? Я кончу слишком быстро, — она озорно улыбнулась.

— Даже если в это время буду трахать тебя в рот?

Ее грудь вздымалась, а глаза расширились.

— Тем более.

— Покажи мне, — слова вырвались из глубины моей груди, где первобытные инстинкты упорно отказывались эволюционировать.

Она раздвинула губы, и я ворвался в ее рот, небесное тепло заставило мою спину дрожать.

— Господи, черт, это идеально.

Лина лизала и сосала, принимая меня глубоко в горло и с легкостью следуя моему ритму. Когда она наконец включила свою игрушку и издала низкий стон, мне пришлось яростно бороться с желанием кончить. Черт возьми, я не позволю этому закончиться слишком быстро. Мне нужно было больше времени, чтобы наблюдать, как она двигает бедрами вперед и назад, оседлав игрушку. Когда ее руки поднялись и начали щипать соски, я подумал, что мне конец.

Ускорился, скользя вперед назад, уделяя внимание чувствительной головке. Лина одной рукой схватила основание члена, а другой потянула за яйца.

— Надеюсь… ты готова проглотить, малышка, — с трудом выдавил я. — Потому что сейчас ты… высосешь меня досуха.

Мои слова, казалось, подтолкнули ее ближе к оргазму, грудь выгнулась со стоном. Ее кулак сжал меня сильнее, а живот напрягся. Она кончала, и, черт возьми, это было красиво. Все ее тело дрожало и трепетало подо мной.

— Бляядь, — в последний раз ворвался глубоко в ее рот, мое тело почти содрогнулось от ощущения, как ее горло сжимается, сдавливая чувствительный кончик.

Ее руки отпустили меня и она засуетилась, чтобы выключить устройство между ног, хотя продолжала мягко покачиваться. Мы оба наслаждались удовольствием, пульсирующим в наших телах. Я вышел, как только кончил, чтобы дать ей возможность дышать. Опустился на колени и прижал лоб к ее, пока мы приходили в себя.

— Это, должно быть, самая сексуальная вещь, которую когда-либо видел, — сказал я.

— С моей точки зрения вид тоже был неплохим.

Я отстранился, чтобы посмотреть на нее, услышав улыбку в ее словах.

— Я почти уверен, что моя волосатая промежность даже близко не сравнится с твоими идеальными сиськами, не говоря уже о виде этой ярко-розовой игрушки, выглядывающей так похабно из-под твоих бедер.

— Я не смотрела на твою промежность, — игриво парировала она, шлепнув меня по руке.

— Умно. Не думаю, что это красиво.

Лина рассмеялась.

— Оран?

— Да?

— Не думаю, что смогу встать. Я слишком устала.

— Тогда не вставай.

— Мне нужно помыть это.

Она подняла игрушку.

Я встал и взял ее у нее.

— Оставайся здесь.

Она показала мне большой палец вверх, заставив меня усмехнуться. Я вымыл вибратор, затем протер свой член, прежде чем намочить теплой водой мочалку.

— Раздвинь, — проинструктировал я.

Ее зубы жадно скользнули по нижней губе, пока она подчинялась.

— Не смотри на меня так, иначе мы никогда не уснем, — я аккуратно вымыл ее между ног, игнорируя то, как мой член пытался оживить интерес. Чертова штука не знала, когда остановиться. Еще один раунд с ней, и он, вероятно, отвалится. — Ты ложись под одеяло. Я выброшу это.

— Не уверена, куда делись моя рубашка и трусики.

— Хорошо. Если тебе станет холодно, то будешь ближе ко мне, — крикнул через плечо.

— Ты оказывается грубиян, — поддразнила она.

Я вернулся в спальню и наклонился над ней, нежно поцеловав.

— Только для тебя, малышка. Только для тебя, — выключил свет и лег рядом, притянув ее к себе.

— Оран? — снова спросила она, на этот раз более неуверенно, ее голос был едва слышен.

— Да? — сонно пробормотал я, вдыхая сладкий аромат ее волос.

— Я люблю тебя.

Эти слова повисли в воздухе, остановив время и мое сердце вместе с ним. Я чувствовал себя ребенком, поймавшим мыльный пузырь на кончике пальца, боясь, что малейший ветерок может заставить его лопнуть. Восторг ярче чистого солнечного света наполнил грудь.

— Я тоже люблю тебя, Лина. Больше, чем ты можешь себе представить, — перевернул ее на спину и приподнялся на локте, чтобы поцеловать со всей страстной преданностью, переполнявшей меня. Я хотел, чтобы она чувствовала мою любовь к ней с такой непоколебимой интенсивностью, чтобы ей никогда не приходилось сомневаться в ней, что ни бросил бы нам мир. Это будет первым пунктом в моем списке дел каждый день, пока я дышу. И пока эта ежедневная задача не будет выполнена, моя работа не закончена, потому что эта женщина — центр моего мира. Мой главный приоритет и моя самая большая гордость. Я никогда не перестану стремиться быть достойным ее любви.