Головная боль генерала Калугина, или Гусь и Ляля

Глава 18

– Красивый букетик, – через пару минут вымолвил Виктор, до этого они продолжали молча смотреть друг на друга, не отрываясь, не отвлекаясь, игнорируя целый мир. – Поклонник подарил?Они стояли, не шелохнувшись, целую минуту или три, или пять, или целую вечность. Ляля потеряла счёт времени, не вспомнила бы год своего рождения, имя, город, где находилась. Очнулась от недовольного выкрика за спиной:

– Девушка, отойдите в сторону!

В это же мгновение Виктор подхватил Лялю вместе с её сумочкой через плечо, крафтовым пакетом, бриошью, профитролями и пионами. Вынес на улицу, поставил у стеклянной витрины, где пластиковый толстый булочник в фартуке и колпаке зазывал к себе любителей сдобы.

Мужские пальцы легко прикоснулись к нежным розовым лепесткам. Ляля судорожно вздохнула, вспомнив, какими могут быть нежными эти сильные руки… на удивление деликатными.

– А? – очнулась Ляля от гипноза, в который её вводили движения пальцев по пионовым бутонам. – Это я сама заказала, курьером, очень удобно… Неделю уже дома живу, а руки не доходили цветы… купить, – сбилась она, вдруг сообразив, что Виктор мог иначе интерпретировать букет в её руках.

Замолчала, не зная, что добавить. Оправдываться? Глупо как-то, не за что, никаких оснований нет… Не оправдываться? Капитан постоит, помолчит и уйдёт. Уедет в свой Воронеж.

В Лялиных мечтах о возлюбленном всё было понятно, степенно, упорядочено. У него было гражданское образование и мирная работа – юрист или экономист, например. Он всегда был верен, она никогда не давала повода сомневаться в её честности, не попадала в такие нелепые ситуации, тем более ей не приходилось оправдываться, впрочем, ему тоже. В реальности всё оказалось сложнее.

Виктор Бисаров – военный и вообще Гусь, а она стоит столбом с букетом и не знает, что сказать.

– Больше не будешь покупать цветы сама, на это у тебя есть мужчина, – почти строго сказал Виктор, а потом широко улыбнулся, подмигнул, обхватил Лялю двумя руками, прижал, прокрутил вокруг себя.

– Нет у меня мужчины, – Ляля попыталась выбраться из медвежьих объятий.

– Я – твой мужчина, – совершенно серьёзно ответили ей, заставляя замереть. – Пригласишь меня домой?

Ляля моргнула несколько раз, только заметила, что капитан в военной форме, не полевой, но всё-таки военной. У ног лежит огромный рюкзак камуфляжной расцветки. Только прилетел? Наверняка голодный, даже если покормили перед вылетом и во время, выдали сухой паёк, казённая еда надоедает до тошноты, хочется чего-то нормального, обычного, домашнего. Да банальной шаурмы хочется, как Слава рассказывала – с волшебным соусом и халапеньо.

– Сейчас такси приедет, – спешно кивнула Ляля, глянув на смартфон. – Уже ждёт.

Вместе они забрались на заднее сидение, огромный рюкзак отправился в багажник. Ляля оказалась прижата к горячему мужскому боку, не выдержала, потёрлась носом о плечо, чувствуя под тканью объёмные мышцы. Вдохнула запах чистоты, банного мыла, свежего, немного терпкого парфюма, как красно-жёлтая пустыня, и ещё чего-то, что разобрать не смогла.

Мужчины? Тестостерона? Сдерживаемого желания, от которого собственное сердце забилось в миллион раз быстрее?..

– Как ты меня нашёл? – чтобы отвлечься, собрать мысли, которые метались, как обезумевшие от счастья мотыльки, более менее-структурировать их, выдохнула Ляля. – Слава сказала адрес? – догадалась она.

– Не, я Славку не видел, девчата из санчасти сказали – она тем же бортом, что майора увезли, улетела. Вспомнил, что ты про иконописную мастерскую рассказывала, прилетел, сразу в интернет. Оказывается мастерских, занимающихся старообрядческими иконами, всего ничего по всей стране, Москва вообще маленький город.

– Откуда про старообрядческую технику узнал? – Ляля непонимающе посмотрела на Виктора, кажется, она ничего подобного не рассказывала.

– Запомнил названия. Ветковская, Поморская икона с тундровым позёмом… Редкая ты у меня, Лялька, единственная в своём роде, как и мастерская ваша.

За такси сняли с карты Ляли. Виктор, нахмурившись, кивнул чему-то своему, под диалог Ляли с таксистом, когда та уточнила – по безналу ли оплата, всё ли верно.

Первым вышел Виктор, перехватил цветы, подал руку Ляле, которая выбралась следом. Забрал рюкзак из багажника, сунул в руки с интересом оглядывающего их таксиста несколько купюр. Осмотрелся.

Ляля двинулась к кованым воротам, привычно приложила ключ к замку, толкнула калитку. Виктор пошёл следом. Во дворе с интересом огляделся, Ляля скользнула глазами по привычному пространству.

Свежеокрашенные жёлтые стены домов, на торцевой вился плющ, цепляясь за откосы и водосточные трубы. Несколько деревьев в центре двора, бережно окружённые небольшими участками земли без тротуарной плитки. Лифтовые шахты, выведенные наружу. Ничего особенного, за что можно зацепиться взглядом, если не знать истории и стоимость жилья в этом элитном районе.

– Здесь, значит, Берлиоз и Бездомный познакомились с Воландом?

– Ты читал «Мастер и Маргарита»? – опешила Ляля.

То ли от того, что Гусь читал Булгакова, то ли от своего удивления – разве существует человек, который не читал это бессмертное произведение, во всяком случае, в её кругу общения – то ли от всего сразу. Или от самого факта, что она стоит во дворе родного дома, говорит с капитаном Виктором Бисаровым. И о чём говорит? О классике русской литературы.

– Я ещё «Мцыри» наизусть помню. Прочесть? – заливисто засмеялся он, сотрясая тихий, уютный двор и пугая любопытную старушку, высунувшуюся из окна первого этажа, посмотреть, кого принесло в их тихую гавань, с кем. Не пора ли вызывать блюстителей порядка.

– Не надо, – неуверенно пожала плечами Ляля. – Пойдём, – показала рукой в сторону подъезда, открыла домофон, благоразумно позволила Виктору придержать дверь.

В лифте стало неожиданно тесно и невыносимо жарко. Тело, особенно живот и грудь, опалило огнём, щёки покрылись алым румянцем, дыхание спёрло, в глазах защипало. Ляля не могла выдохнуть, вдохнуть не получалось. Опасная близость с Виктором смущала и будоражила одновременно.

Смешанные чувства, непонятные, в то же время очевидные и ей, и ему. От того ещё сильнее смущающие.

Большая прихожая от присутствия высокого, широкоплечего капитана стала в несколько раз теснее. Аккуратно стоящие тапочки малинового цвета, дожидающиеся хозяйку, казались едва ли не детскими по сравнению с огромными берцами.

Виктор аккуратно разулся, двинулся вслед за Лялей, которая на правах хозяйки показывала своё жилище. Начала с кухни, заодно устроила букет в вазу, водрузила в центр обеденного стола. Виктор оглядел пространство в стиле Прованс, приглушённо-изумрудные и светло-бежевые оттенки, полупрозрачные шторы, невесомый тюль, натуральный паркет. Идеальный порядок, который привычно поддерживался.

Следующей была мастерская. Для лучшего обзора Ляля распахнула жалюзи на окнах, впустив солнечный свет в просторную комнату. Несколько холстов на мольбертах, все в красно-жёлтых тонах далёкой, ставшей воспоминаниями пустыни. На одном ветки цветущего жасмина в загорелых, мужских пальцах. Велюровая бумага, где пастелью изображены всё те же виды, пейзажи с бескрайним горизонтом, силуэты военных, их движения, улыбки, морщинки у глаз, взгляды. Вот-вот оживут, обрушат богатырский смех, безобидные, и порой непотребные шуточки.

Наконец спальня с двуспальной кроватью, с подголовником у стены. Низкие, узкие комоды вдоль стен, несколько банкеток, высокое зеркало, столик для девичьих радостей, скрытая дверь в гардеробную. На диване, делящем пространство, лежала брошенная впопыхах розовая шёлковая майка с кружевом и полупрозрачные, кружевные шорты.

В общем-то, комфортная пижама для душных ночей, которые опустились на город, в свете мужского взгляда становилась провоцирующим неглиже.

Виктор выразительно кашлянул, посмотрел в упор на застывшую Лялю, разглядывающую розовый комплект, словно видела его впервые, тяжело сглотнул, грудь выразительно приподнялась и опустилась, крупные ладони дрогнули. В это же мгновение он резко развернулся, вышел из спальни, заставляя Лялю рвануть за ним.

Он же не уйдёт из-за… Господи, о чём она думает…

Конечно, Гусь не уйдёт, увидев порочный комплект… Да какой же он порочный? Ляля, возьми себя в руки!

Ты взрослая женщина, хорошо, почти женщина. Не гимназистка ведь! Один раз эрегированный член наблюдала! А Гусь столько женского белья за свою жизнь видел, сколько в La rinascente в Милане не бывало.

– Могу я принять у тебя душ? – вдруг остановившись, хрипло проговорил Виктор, поворачиваясь к ней. – Дорога была долгой…

– Да, конечно, – истово закивала Ляля. – Вот! – распахнула она дверь ванной комнаты. – Там всё найдёшь, полотенце, шампунь, гель… – запнулась она, судорожно соображая, что ещё нужно.

Бритва? Не было у неё бритвенных принадлежностей, в век лазерной эпиляции не актуально.

– У меня своё, – кивнул Виктор, дёрнул из рюкзака туго запечатанную небольшую сумку и скрылся за дверями ванной комнаты.

Ляля рванула в кухню, судорожно выпила стакан воды, укусила себя за губу, ущипнула за руку, чтобы прийти в себя.

Так, это не сон. Не сон. Капитан Виктор Бисаров действительно в её квартире, в её ванной. Голый!

Ой-ой-ой…

Срочно нужно отвлечься! Ну же, Валерия Степановна, ты дочь офицера, сестра офицеров, должна знать, что происходит, когда мужчины возвращаются домой из командировки, помимо… помимо того, что не выходило из головы, вообще не покидало, никак.

Ой-ой-ой…

Заглянула в холодильник, провела ревизию кухонных шкафов, достала нужные продукты, какие нашла. Не Алексеево «как у мамки», но тоже должно получиться неплохо…

Виктор появился в кухне минут через пятнадцать. Ляля вовсю суетилась у плиты, не столько с желанием накормить своего мужчину – чтобы накормить, достаточно заказать доставку, привезут хоть носорога в брусничном маринаде на вертеле, – а чтобы отвлечься от мыслей о голом Викторе Бисарове.

Ой-ой-ой…

– А я, ты знаешь, не ждала гостей, но есть том-ям, остался со вчерашнего дня, сама готовила. Слава говорит, я лучший в Москве том-ям готовлю. Будешь? Паэлью приготовлю с морепродуктами или курицей. Ты с чем хочешь, с морепродуктами или курицей? Можно мясо ещё заказать. Игнат, когда в гости заезжал, заказывал шашлык в грузинской кухне, где-то флаер оставался… он ещё сказал: «пригодится». Видишь, пригодилось. Вот же, на холодильнике висит. Флаер, не Игнат, конечно же! – на одном дыхании выпалила Ляля, не понимая, что несёт.

Том-ям, паэлья, Игнат, грузинская кухня, флаер на холодильнике…

– Всё буду, – кивнул Виктор. – Я голодный, не представляешь, какой.

Ляля замерла, разглядывая то, что видит. Капитан был в серых тренировочных штанах, с голым, загорелым торсом, явив миру прокаченные мышцы груди и кубики пресса, на котором застыли капельки воды. Белая футболка небрежно перекинута через плечо, как ненужная тряпица.

– Ляль… – почти простонал Гусь.

Выключил конфорку плиты одним движением. Придвинулся ближе, обхватил одной рукой, вдавил в своё сильное тело, пахнущее гелем для душа и нарастающей тестостероновой атакой, которую явственно ощущала Ляля.

Чувствовала каждой клеточкой тела, хотела её, желала не только телом, но и умом, душой, сердцем.

– … Поцелую тебя, – глухо произнёс он, наверняка спросил, но получилось, что поставил в известность.

В то же мгновение Ляля сама закинула руки на мужские плечи, поднялась на цыпочки и запрокинула голову для поцелуя, потому что хотела его, как ничего, никогда в жизни не желала.