Головная боль генерала Калугина, или Гусь и Ляля

Глава 23

Весь полёт Ляля проспала на плече Вити. Удивительно, страх полётов проходил рядом с любимым человеком. Он словно окутывал аурой безусловной уверенности, вынуждая чувствовать себя спокойной, защищённой от всего на свете, вплоть до сил гравитации.

Проснулась во время посадки от того, что кто-то нежно-нежно гладил ей мочку уха. Зажмурилась, как кошка в солнечных лучах, едва не мурлыкнула, вспомнив, где она и с кем.

Они летели в Воронеж, родной город её любимого. Планировали там провести его отпуск. Трудиться над своей работой Ляля могла где угодно, нужен лишь интернет, архивные данные, хранящиеся в ноутбуке, доступ к исследованиям. Практикой займётся, когда вернётся домой. Пока же время на любовь.

Добирались на такси, Ляля с интересом смотрела в окно. Областной город-миллионник не удивлял оживлённым автомобильным движением, спешащими прохожими, продажей мороженого из лотков, праздно шатающимися школьниками – каникулы.

Город как город, с широкими проспектами и старинными зданиями с огромной историей, новостройками на окраинах, частным сектором, утопающем в зелени, и всё-таки пронизанный чем-то неясным, неосязаемым, щекочущим в солнечном сплетении. Именно здесь рос Витя Бисаров, бегал по улицам, здесь прогуливал школу, хулиганил, здесь мечтал, верил, отчаивался и снова шёл вперёд.

– Остановимся, – сказал Витя, предложил Ляле выбраться из машины, таксист хмыкнул что-то в усы, покосился на Лялю, пряча улыбку.

– Ты что-то хочешь мне показать? – оживилась Ляля. – Памятник Петру I? Воронеж – колыбель русского флота. Знаешь, меня завораживает тот период истории. С культурологической точки зрения…

– Если хочешь, покажу всё, что знаю, касаемо того периода, сейчас обойдёмся без Петра Алексеевича. Смотри.

– Ой! – воскликнула Ляля, глядя на памятник… коту с вороной?

– Эх, ты, лялька, – засмеялся Витя. – Это котёнок Василий с улицы Лизюкова, есть такой мультик. Василий – верный себе парень, побывав не в своей шкуре, пожив не свою жизнь, он вернулся к себе домой. Не буду спойлерить, сегодня же посмотрим.

– Ладно, – кивнула Ляля, подошла поближе, с удовольствием разглядела Василия и ворону.

С искусствоведческой точки зрения работа была не безупречна, намётанному взгляду видны изъяны, но какое это имеет значение, когда речь о мультипликационном герое и верности себе. Молодец, котёнок Василий с улицы Лизюкова.

Спустя немного времени таксист остановился у современного жилого комплекса. Витя выбрался из машины, подал руку Ляле, та вышла следом, таксист открыл багажник и с трудом вытащил военный рюкзак и с лёгкостью – Лялин чемодан.

Витя накинул рюкзак на плечо, словно тот ничего не весил, подхватил чемодан Ляли, взял за руку её саму и двинулся вдоль асфальтированной дорожки, тянущейся вдоль ухоженного газона.

Обыкновенный жилой комплекс, типовая застройка, претендующая на бизнес-класс. Отражающие облака фасады многоэтажек, стоящих рядом, между ними детские площадки, зоны отдыха, бесконечные магазинчики, салоны красоты и кафе на первых этажах.

Узнаваемый запах реки. Дон совсем рядом, за поворотом видна набережная и тягучая гладь воды.

– Витёк! – услышали мужской голос за спиной. – Вернулся?! То-то я сегодня Ольку видел, думал – ошибся.

Витя обернулся, обнял Лялю за плечи, поворачивая лицом к говорящему.

– Что со мной будет? – засмеялся он во всё горло, показывая ряд белоснежных зубов. – С гуся вода, говорят. Это Лера – моя невеста, – тут же представил он на секунду смутившуюся Лялю.

Рядом с окликнувшим – мужчиной лет тридцати, невысоким, крепким, белобрысым, – стояла такая же невысокая блондинка, держа на руках пухлощёкого карапуза около двух лет, похожего как две капли воды на того, кто окликнул. Рядом красовалась, именно красовалась, преподносила себя, как осетра на блюде, высокая яркая девушка с копной ярко-рыжих волос, вьющихся крупными кудрями.

– Лера, но привычней Ляля, – представился Ляля, стараясь выглядеть уверенней.

– Виталий, – ответил белобрысый.

– Лена – его жена, – блондинка показала рукой в сторону только что представившегося, несмотря на очевидность. – Артёмка – наш первенец, – проворковала довольно, перекинув карапуза с руки на руку.

Артёмка лишь скосил взгляд на новых людей, больше его волновали приятели, которые носились на крошечных самокатах вокруг детской площадки.

– Мария, – окинув нарочито снисходительным, с заметным высокомерием взглядом, произнесла рыжая.

Ляля приподняла бровь, ответила точно таким же взглядом, острее в тысячу раз. Лера – Ляля, лялька, как называл её Витя, только не стоило забывать, что она – наследная принцесса. Дочь самого Калугина – это вам не шутки.

– Валерия Степановна Калугина, вскоре Бисарова, – с поистине царственным величием, с толикой концентрированного снисхождения, ответила Ляля.

Проявила чудеса воспитания, соблюла протокол и подпустила три литра яда одновременно. Славка бы аплодировала стоя.

– Подумаешь! – фыркнула Мария, прожгла взглядом, как молнией, сначала Лялю, потом Витю, развернулась на каблуках и направилась модельным шагом к ближайшему магазину.

– Во даёт… – восхищённо прокомментировал Виталий. – Первый раз вижу, чтобы Машке по носу щёлкнули. Ты где такое чудо расчудесное отыскал? – глянул на Лялю с восхищением.

– Расскажу, не поверишь, – усмехнулся Витя. – Соберёмся на днях?

– Обижаешь, – протянул Виталий, прощаясь за руку.

– Машка – сестра Витали, – пояснил Витя, когда отошли в сторону. – Стерва первостатейная, не обращай внимания на неё. Ладно?

– Ладно, – кивнула Ляля.

Стерв в окружении Ляли всегда хватало. Каждая вторая, едва вырвавшись за пределы среднего класса, начинала строить из себя царицу мира, апломб становился выше собственного носа.

Дочь Калугина в подобном представлении не нуждалась. Она твёрдо знала – чтобы исполнилось любое её желание достаточно захотеть, и всё будет исполнено. Кичиться своим происхождением, деньгами, внешностью не нужно. Это некрасиво, невежливо и некрасиво, как минимум.

Не твоя же заслуга, а если и твоя – не всем везёт. Так случается.

Больше интересовала причина поведения Марии. Вывод напрашивался один, и прямо сейчас вёл Лялю в сторону одного из подъездов. Интересно, эта загадочная Олька тоже… подруга «гуся» Гуся? И сколько здесь таких «Марий» и «Олек» живёт?

На самом деле Ляля дала себе установку не ревновать Витю к прошлому, так случилось, что у него оно было. Нехорошо, но ведь не смертельно. Лишь позволила себе твёрдо обозначить своё видение отношений – никаких измен, ничего, что можно было бы посчитать изменой, ничего, что может ей не понравиться. Наверное, она умрёт от боли, но ничего подобного терпеть от капитана Бисарова не станет. Со своей стороны обязуется исполнять выше озвученные условия. Никаких измен, ничего, что он может посчитать изменой.

Витя тогда ответил лаконичным: «Справедливо», а потом добавил: «Никто мне не нужен, кроме тебя, Лялька».

И всё-таки… всё-таки… Придётся привыкнуть к тому, что в поле зрения будут попадать «бывшие». Главное, чтобы это было её поле, не Вити.

В лифте поднимались с милой старушкой и её престарелым пекинесом, виляющим толстой попой, нюхая ноги Ляли.

– Хорошо, что вернулся, Витенька, – лепетала старушка. – Вечерком с девочкой своей приходи на чай. Меня Алевтина Петровна зовут, доченька, – посмотрена она на Лялю. – Хорошая девочка, сразу видно. Как тебя зовут, милая?

– Ляля, – представилась Ляля.

– А имя-то как идёт! Угадали родители с именем-то. Ты смотри, Витя, береги такое сокровище.

– Берегу, – сказал Витя, уже вслед выходящей из лифта старушке, подтолкнув ладонью упирающегося пекинеса.

– У Алевтины Петровны дети в Москве, раз в год в отпуск приезжают. Года три назад повадилась ко мне за помощью ходить. Прибить полку, сходить в магазин, с телефоном проблемы решить, с приложениями вечно путается, мне не трудно помочь. Можно сказать подружились. С Фросей – собакой её, – тоже, хоть она храпит и знатных шепунцов пускает, – хохотнул Витя, заставляя Лялю рассмеяться в ответ.

Ключ повернулся, Витя распахнул дверь в свой дом, собрался было подхватить Лялю на руки, как кто-то вихрем, с ором, запрыгнул на него, обхватывая ногами за поясницу.

Он рефлекторно покачнулся, подхватил ту, что висла на нём, что-то невнятно вереща, как сирена, выразительно закатил глаза.

– Бестолковая ты, Олька! – наконец поставил он раскрасневшуюся девушку на ноги.

Ляля на всякий случай оглянулась, не прошло и пятнадцати минут пребывания на территории жилого комплекса, а уже две красавицы предъявляли права на её возлюбленного… не прячется ли за углом третья, четвёртая, пятая.

– Ляля, это моя бестолковая сестра Олька, я рассказывал тебе. А это моя невеста Ляля, – поставил Лялю прямо перед сестрой, которая с нескрываемым интересом разглядывала представленную.

Беззлобно как-то разглядывала, просто таращилась, как на восьмое чудо света, неуловимо напоминая Гуся в траншее, когда вёл Лялю из медсанчасти и узнал о роде её деятельности.

Хотя, почему же неуловимо. Глаза точь в точь такие же голубые, грубоватые черты лица скрашены женской миловидностью, волосы одного цвета, просто не выгоревшие на солнце.

– Я честно думала – отец прикалывается, что ты с невестой приедешь. Добро пожаловать в семью, Ляля, – Олька захватила в объятия Лялю, крепко прижала, кажется, даже потрясла. – Будет обижать, сразу говори мне. Я пожалуюсь мужу.

– Муж у нас волшебник? – со смешком прокомментировал Витя.

– Старший оперуполномоченный по особо важным делам, – почти по слогам проговорила Олька.

– Поздравляю с повышением, – улыбнулся Витя.

Олька важно кивнула, показала рукой на дверь, напоминая, зачем они здесь собрались.

– Я прибралась здесь, за четыре месяца паутина уже появилась, пыль протёрла, полы намыла, окрошку приготовила, в холодильнике мясо маринованное, только на сковородку его, блины найдёшь в контейнере, – скороговоркой перечисляла Олька. – Обустраивайтесь… В общем, сами не маленькие, разберётесь, а мне за младшим в сад нужно и Вадьку со спортивной площадки забрать, ни одной книжки не прочитал! Ничего ему, видите ли, не задавали. Вот как он в тебя мог пойти, ума не приложу?..

– Родные ведь, – широко и счастливо улыбнулся Витя, и Ляля вместе с ним. – Такси вызвать или на своей?

Эта суетливая сценка встречи брата с сестрой, с заботой друг о друге, заранее принесёнными блинами, приготовленной окрошкой и убранной пылью напоминала её родную, шумную, разномастную семью.

А значит, всё у них с Витей будет хорошо. Отлично всё будет. Иначе и быть не могло.

Вот только хорошо не было, отлично тоже не получилось.

После целого дня проведённого в Воронеже, прогулок, бесконечных объятий, поцелуев, ночи любви, Ляля проснулась от назойливого звонка телефона Вити.

– Да, – потирая заспанные глаза, ответил он. – Есть вернуться в расположение, – после гаркающего голоса в трубке ответил ровным тоном.

– Что, Лялька, откладывается наш отпуск…

– В каком смысле?

– В прямом. Через три часа необходимо быть на аэродроме, куда направляют не знаю, как только ситуация прояснится, напишу.

– Разве так можно? У тебя отпуск! – искренне возмутилась Ляля.

Законы она отлично знала. В случае крайней служебной необходимости военнослужащий может быть отозван из отпуска по решению должностного лица от командующего объединением, ему равного и выше, являющегося его прямым начальником.

И какая, интересно, знать «крайняя необходимость» возникла в капитане Бисарове, обладателе не такой уж редкой военной специальности?

Какая необходимость – Ляля не знала, а вот лицо, равное командующему объединением, и выше, являющегося его прямым начальником, очень хорошо себе представляла! В красках!

– Знаешь, что?! – кипятилась Ляля, помогая Вите собирать рюкзак, который толком и не разобрали вчера. – Я сегодня же отправлюсь к отцу и всё ему скажу! Я всем им устрою! Игнату тоже мало не покажется! Со всеми переругаюсь, ото всех уйду, если они так… так…

Слов найти не получалось, душила обида за капитана Бисарова, которому не позволили отдохнуть хотя бы неделю, за себя. За весь мир обидно было!

– Не-не-не, – твёрдо отрезал Витя, – чтобы я разговоров про «переругаюсь» не слышал. Поняла меня? Я – военный, такая у меня работа, что могут в любое время сорвать и отправить в любую точку мира, о которой, возможно, я и не слышал. И я – мужик. Ни один мужик мира не стоит того, чтобы ради него жертвовали, всё равно чем. Деньгами, временем, увлечениями, работой, хорошим отношением с близкими, тем более с родителями. Ради детей, согласен, стоит жертвовать чем-то, ради мужика – никогда.

Ляля посмотрела на хмурого Виктора, вспомнила то, что он рассказывал о своей семье. О матери, которая безумно, до самозабвения, любила отца, тем самым изуродовала детство единственному сыну. Отец, естественно, тоже… только у каждого своя ответственность, мама маленького Вити со своей не справилась.

– Ляль, поняла? – повторил он вопрос. – Не смей ругаться с отцом, он взрослый мужик, знает, что делает и зачем.

– Он – самодур! – буркнула Ляля.

– И пусть, – кивнул Витя. – Но этот самодур любит тебя, я люблю тебя, ты любишь нас обоих и разрывать своё сердечко, жертвовать им не станешь. Хорошо?

– Хорошо, – заплакала Ляля.

Она проплакала ещё какое-то время, потом всё-таки собралась с силами, успокоилась, твёрдо пообещала своему капитану, что обязательно справится с разлукой. Вернётся домой, будет ждать, работать, учиться готовить окрошку по семейному рецепту Бисаровых, хвастаться ноготками подружкам и готовиться к свадьбе. И ключи от квартиры Вити, конечно же, возьмёт.

Вскоре Ляля переступила порог своей квартиры на Патриках. С огромным трудом, титаническими усилиями удержала себя от поездки в отчий дом. Не устроила армагеддон в кабинете конкретного генерала, вернее, двух генералов. Вояк деревянных, со своими представлениями о жизни, со следами фуражки через весь головной мозг!

Не успела переобуться в тапочки, как раздался звонок, Ляля посмотрела на экран камеры и открыла дверь молодому человеку в форме курьера.

Той ночью она засыпала в обнимку с двухметровой игрушкой-комфортером, Гусем Обнимусем, потому что любила обниматься. Кинестетик – это вроде так называется…

Перечитывала сообщение:

«Нашёл себе замену. Не скучай, Лялька!»

И смотрела мультфильм «Котёнок с улицы Люзюкова», твёрдо решив не изменять себе ни при каких обстоятельствах.