Головная боль генерала Калугина, или Гусь и Ляля

Глава 8

Ляля сидела в медсанчасти, куда пришла сразу после обеда, принести вкусного Михе. Ему мало, что было можно, но она старалась хоть чем-нибудь побаловать приветливого, словоохотливого парня. С койки он ещё не вставал, выходить никуда не мог, потому гостям радовался, как ребёнок.

Придя, застала там майора, беседующего с Анатолием Юрьевичем. Рядом крутилась Даша, стреляя глазками в Вячеслава Павловича, тот время от времени отвечал на переглядывания, улыбаясь краешком губ.

Отчего-то Ляле стало неприятно, вроде причин для недовольства не было, но противный холодок прошёлся по спине. Захотелось остановить это безобразие. Хотя… ну какое же это безобразие? Даже если майор женат, а Даша замужем – происходящее не Лялиного ума дело. Люди взрослые, сами разберутся.

– Привет, – заглянула она за штору, где лежал Миха.

Тот широко и радостно улыбнулся, заёрзал, пытаясь сесть, опершись на высокую подушку. Михе явно осточертело сверлить глазами потолок без возможности поболтать с живой душой. Из развлечений нашлось пара книжек, но читать он не любил. Несколько же соседних коек были пусты, хорошо, естественно, что пусты, но скучно до зубного скрежета.

– Привет, – засиял Миха. – Что нового в мире?

– В мире всё старое, – вздохнула Ляля. – Я тебе вишнёвый джем принесла, вкусный. У тебя нет аллергии на вишню?

– Не, у меня ни на что аллергии нет, а в этом джеме вишни нет. Вот тётка моя варенье варит из вишни… ароматное, вкусное, с кислинкой. Встретимся на гражданке, я тебе три литра привезу, чтобы надолго хватило. А сейчас давай сюда джем, сладкого охота, сил нет. Одной преснятиной кормят, – полушёпотом пожаловался он.

– Эй, больной, чем мы недовольны? – раздался насмешливый голос Даши. – Не объешься, смотри.

– Прямо объешься этим, – Миха скептически покрутил небольшую упаковку джема. – Хочешь? – вежливо предложил он Ляле, прежде чем нырнуть ложкой.

– Нет, спасибо, – засмеялась та в ответ.

Она уже видеть не могла шоколадно-ореховую пасту, горький шоколад, мёд и джем этот, будь он клубничным, вишнёвым или апельсиновым. Ужасно хотелось свежих огурцов, рукколы и почему-то настоящего испанского сальчичона, но свои желания и жалобы Ляля держала при себе.

За шторой послышался приглушённый разговор. Даша что-то говорила Вячеславу Павловичу, кокетничая, тот тихо отвечал, заставляя Лялю напрягать слух. Откуда такая реакция, интересно?

– Здрасте! – раздался бодрый голос Славки. – Какие люди! Наше вам с кисточкой, товарищ майор.

– Добрый день, – спокойно ответил Вячеслав Павлович, кашлянув.

– Ты к Михе, Слав? – прощебетала Даша. – У него уже Ляля, вот повезло парню, отродясь столько внимания от девушек не было, как здесь.

– Было! – искренне возмутился Миха. – За мной знаете, сколько девчонок бегало?! Одна со станции приходила даже!

– Ну, если со станции, то да! – громыхнул знакомый голос Виктора Бисарова.

Значит, Славу сопровождал он. Её саму проводил Платон, улыбался по дороге, предпринял формальную попытку подкатить, чтобы просто поставить мысленную зарубку, Ляля сделала вид, что не заметила, и он сразу же ушёл, велев одной не возвращаться.

Она закрыла глаза, борясь с неистовым желанием убежать, скрыться с глаз. До сих пор с содроганием вспоминалось, как её выворачивает прямиком на бежевые, здоровенные берцы, а за её спиной раздаётся сначала неясный шум, потом взрыв громоподобного смеха.

Прибежавшие на выстрелы бойцы, гремя оружием, покатывались от смеха, глядя на точно такого же смеющегося Гуся и красную от смешанных чувств Лялю.

– Всё, Ляль, – крикнул кто-то, – как честный человек ты обязана жениться на Гусе.

– На свадьбу-то пригласите, Бисаровы? – глумился второй.

– Берцы теперь неделю не мой, – гоготнул третий.

Ляля прошла сквозь смеющийся строй, с трудом сдерживая слёзы. Хорошо, что встретилась Слава, она хоть и засмеялась вместе со всеми, сестру понимала.

– Подумаешь обблевала мужика, – утешала после Слава, сидя напротив. – Думаешь, Гусь ни разу блюющих девчонок не видел? Он, кажется, мне один раз в туалете волосы держал… или не он, неважно. Видишь, я жива, здорова, не кашляю.

– Он же змею… убил, – прошептала Ляля.

– А что, надо было ждать, когда она тебя убьёт? – посмотрела на неё сестра, как на ненормальную.

– Он убил, – всхлипнула Ляля.

– Это, конечно, плохо, да, – задумчиво проговорила Слава, скрывая недоумение, скользившее в интонации. – Уверена, он раскаивается.

Через минуту появился сам Гусь. Протянул стакан воды, проследил, чтобы она выпила, вытер тыльной стороной ладони рот Ляли, чем окончательно добил, сел на корточки напротив.

– Вот же лялька, – вздохнул он. – Ничего страшного не случилось. У людей разная реакция на стресс, у тебя – такая. Да и гадина выглядела так, что меня самого чуть не вывернуло, ф-ф-ф-р, – наиграно дёрнул он широкими плечами. – Не загоняйся из-за ерунды, смотри, берцы я уже помыл, как новые стали.

Ляля перевела взгляд на тупые бежевые носы со следами воды. Громко вздохнула и снова заревела, заваливаясь на кровать. Успокоиться никак не получалось, в голове крутился невообразимый сумбур. Ей было одновременно стыдно за произошедшее, в то же время она понимала, что действительно ничего страшного не случилось. Людей, подобных Гусю, смутить произошедшим сложно, наверняка он видел такое, отчего бы Ляля умерла, не сходя с места.

Примешивалась жалость к несчастной змее, которая, возможно, и не собиралась никого жалить, ползла по своим змеиным делам, а её убили. Ни за что!

Потому что этот человек привык убивать – это часть его жизни, такая же, как чистить зубы, и от этого становилось настолько тошно, что вынести Ляля уже не могла. Что-то ныло внутри, отчаянно болело, вся её натура противилась тому, что она видела, чувствовала, ощущала позвоночным столбом.

Пришла в себя от резкого вкуса какой-то жидкости, которая вливала в неё Даша. Саму же Лялю держал на руках Виктор, прижимая крепко, но как-то на удивление мягко. С одной стороны она не могла пошевелиться, с другой не чувствовала никакого давления.

– Слава богу, прорвало, – улыбнулась Даша, потрепав Лялю по щеке. – Молодец, выплеснула эмоции, теперь полегче станет. Цветочки-то устрой в вазу, – покосилась на железный жбан, кем-то заботливо принесённый. – Всё же старался человек, – подмигнула она Виктору, который так и не спустил Лялю с рук.

– Чего уставились? – рявкнула Даша на собравшихся бойцов, озадаченно наблюдающих за произошедшим. – Вы сколько раз психолога прошли, прежде чем здесь очутиться? А она? То-то же! Дуболомы! Заканчивайте со своими тупыми шуточками и подкатами, иначе каждому по ведёрной клизме выпишу для прочищения мозга, в приказном порядке! Сергей Максимович поможет, – махнула рукой в сторону командира, со спартанским спокойствием наблюдающего за сценой, достойной трагедии Шекспира.

– Помогу, Дарина Александровна, – кивнул он. – Разошлись, клоуны, – махнул он рукой. Бойцов смело, как по мановению волшебной палочки.

Сергей Максимович открыл было рот, Ляля вцепилась в руку Бисарова, показывая, что никуда он прямо сейчас идти не может. Иначе, иначе… иначе… иначе… она не знала, что иначе, но выпускать из цепкого захвата руку капитана не собиралась, с ним спокойней было.

Иррациональное поведение, но об этом она подумает позже, когда вернётся к своей привычной жизни, в свою уютную квартиру, к безопасности и комфорту.

– Зайдёшь ко мне, когда освободишься, – кивнул в сторону капитана командир и вышел.

После Ляля уснула, кажется, Даша ей дала что-то со снотворным эффектом, а когда проснулась, Гуся рядом не было. Сквозь головную боль она вспомнила всё, что произошло, ужаснулась и начала всеми силами избегать капитана.

А теперь он пришёл со Славкой и, судя по разговору, уходить не собирался.

Прошёл вслед за Славой, уселся рядом на кровать, избегая контакта с больной ногой Михи, похлопал его дружески по плечу, приветствуя.

– Скучаешь? – спросил он Миху, бесцеремонно подтягивая к себе Лялю, обхватывая одной рукой, чтобы Слава могла усесться на кровать.

– Скучаю, – согласился Миха, тяжело вздохнув.

– Может, картишки? У меня есть, – капитан забрался в один из многочисленных карманов, вытащил потёртую колоду, развернул веером и тут же собрал. – В дурака?

– Давай, – оживился Миха.

– Слав, будешь? – глянул Гусь на Славу, та кивнула. – Даш, что на счёт карт? Майор? Анатолий Юрьевич? Ляля?

Все дружно согласились, видимо, читать и гонять чаи всем надоело, хоть какое-то развлечение в пыльном, тягучем течение времени. Ляля, после небольшого колебания, тоже кивнула. Играть она, можно сказать, не умела, остались смутные воспоминания, когда в младшей школе играла с братьями, постоянно проигрывая, но почему бы не вспомнить.

– А на что? – кокетливо спросила Даша, поправляя иссиня-чёрный локон, напоровшись на недобрый взгляд Славы. Интересно, почему?

– На раздевание, – засмеялся Гусь.

– Меня твоими голыми телесами ни удивить, ни поразить нельзя, я всё уже видела, – пропела Даша.

– Не всё, – повёл бровями Гусь.

– Ой, ну конечно, у всех мужиков в штанах пенис, а у тебя – рассвет!

– Вот пенисом его ещё не называли, – заржал Гусь. – Дашунь, – подмигнул он, заглянул лукаво в глаза Даше, – ты меня видела, а я тебя – нет. Несправедливо получается, может, всё-таки на раздевание? – впился взглядом в обтянутую трикотажем грудь.

– Обойдёшься, я найду, куда антибиотики потратить без твоих сомнительных услуг.

– Ну, говорят, на нет и суда нет, попытаться я был должен, – невозмутимо заявил Гусь, не придавая значения скользкому намёку Даши. – Давайте на желание играть. Проигравший исполняет желание соседа слева. Нормальное желание, никакого экстрима, ничего, переходящего границы, – покосился в сторону Ляли, которая как раз была его соседкой справа.

– Договорились.

Ляля проиграла три раза подряд, капитан загибал пальцы, заявив, что желания озвучит позже, наедине, заставляя проигравшую нервничать и краснеть, а Славу по-доброму смеяться.

Вообще, если опустить лёгкую досаду на проигрыши, Ляля была расслаблена, удивительно довольна собой, обстоятельствами, окружением. Возможно, она начала привыкать, возможно, звёзды так встали, но хорошее расположение духа не покидало её, несмотря на три желания капитану Бисарову, которые предстояло выполнить.

Один раз Слава проиграла майору, психанула, заявила, что всё подстроено, пересела. В следующей партии уже Вячеслав Павлович проиграл ей, на что Слава мстительно сощурилась, обещая все кары Египетские в одном желании. Условие «никакого экстрима, ничего, переходящего границы» она в отношении майора исполнять точно не собиралась.

– Слушайте, – заявил Миха, когда пришла его очередь раздавать. – А давайте погадаем! Карты-то есть.

– Чепуха это, – фыркнула Слава.

– Да брось, чепуха – не чепуха, какая разница, повеселимся зато, – небрежно махнул рукой Гусь. – Кто умеет гадать?

– Я умею, – гордо заявил Миха. – Меня тётка научила, она правда на таро расклад делает. К ней всё наше село и два окрестных ходят, ни разу никого не обманула, всё сходится. Но раньше на обычных картах гадала, меня научила, хотела, чтобы я этим стал… как его… потомственным ведуном, даже объявление давала в районную газету. А я в армию по контракту пошёл, карты ей этого не подсказали, потому что на родственников гадать нельзя, – важно пояснил он.

– Так ты у нас ведун, – протянула Даша, дав понять, что у Михи только что появилась новая кличка. – На игральных картах гадать нельзя, соврут, товарищ раненый Ведун, с такой-то тёткой должен знать.

– Надо, чтобы девственница нецелованная посидела на картах, тогда можно, – уверенно заявил Миха, он же Ведун.

– Если бы здесь жил дракон, питающийся нецелованными девственницами, он бы сдох от голода, – засмеялся Гусь. – В нынешнее время нецелованную девочку если только в начальной школе встретишь, а ты здесь предлагаешь найти. Продолжаем играть, я ещё парочку желаний придумал, – подмигнул он зардевшейся Ляле.

Она с секунду помолчала, резко выхватила из рук Михи колоду, демонстративно встала, а потом уселась на карты, впив взгляд в Бисарова, незаметно для себя покрываясь румянцем.

Неожиданный факт биографии для двадцатидвухлетней девушки, но стыдиться она не собиралась. У неё были убеждения, непоколебимые и ясные. В серьёзные отношения Ляля вступит только с любимым человеком, не обязательно ждать брака, но уверенной в своём выборе она должна быть. Её так родители воспитали, пусть это и несовременно. Дочь генерала Калугина может себе позволить быть какой угодно, несовременной в том числе.

– Даже так… – задумчиво почесал подбородок Бисаров, оглядывая Лялю каким-то новым взглядом, от которого по телу пошли колючие мурашки, сердце несколько раз бухнуло и зашлось в быстром беге. – Принца ждёшь, Ляль? – прищурился он.

– Бери выше, – ответила за Лялю Слава. – Короля она ждёт. И ты для нашей Ляли даже не глухого осла уши на конюшне этого короля, – она демонстративно крепко обняла сестру, прижала к себе, посмотрев с вызовом на Бисарова.

– Кто б сомневался, – заржал тот, ничуть не обидевшись.

Ляле же отчего-то стало обидно…