Головная боль генерала Калугина, или Гусь и Ляля

Глава 21

– Привет, – поприветствовал он, беззаботно улыбаясь. – Вчера вернулся, решил узнать, как дела у младшей сестры. Поехал к Шуре, заодно к тебе решил зайти, – объяснил свой неожиданный приход, вот только Ляля не поверила.

Ляля проводила Игната на кухню. Он прошёл деловито, до этого внимательно оглядел Лялю с головы до ног, даже неловко стало за внешний вид. Ничего особенного: коротковатые шорты и кроп-топ, пусть и с вышивкой ришелье – домашний комплект, так и на этикетке было написано, и в чеке указано. Просто… не принято у них в семье телом светить. Или это обстоятельства так на Лялю подействовали? Она ведь не одна дома, с мужчиной во всех смыслах, и…

– Здоров, капитан, – громыхнул Игнат, зайдя на кухню.

Витя встал, протянул руку для приветствия, гость ответил на рукопожатие, больше похожее на спарринг по армрестлингу, не отводя глаз от соперника.

– Угостишь? – Игнат, наконец, посмотрел на Лялю, перевёл взгляд на стол, где всё ещё стояла стопка блинов, начинки к ним, заварочный чайник с душистыми травами.

– Конечно, – засуетилась Ляля, обругав себя за недогадливость. – А ты… что здесь?

– Сказал же, решил навестить младшую сестру, соскучился, а здесь – сюрприз, – «сюрприз» Игнат почти прошипел и одновременно отчеканил, как это возможно, Ляля не понимала, однако слышала своими ушами. – Как твои дела? Как себя чувствуешь? – внимательно посмотрел он на сестру, которая за минуту изучающего взгляда успела побледнеть, покраснеть, чуть-чуть задохнуться, возмутиться и испугаться… чего-то, на всякий случай.

Терпеть не могла, когда отец и брат включали этот свой «профессиональный», «высокопоставленный» взгляд, пусть на подчинённых своих так смотрят, на неё не надо.

– Всё хорошо, – выдохнула Ляля.

– Я так и понял, когда по камерам посмотрел, – довольно кивнул Игнат, откусил сразу половину блина. – Вкусно, прямо как мама пекла. До Шуры моей, правда, далековато, но вообще вкусно, – добавил пояснение, будто Калугины от мала до велика не знали, что всему человечеству, включая родную маму, далековато до самой Шуры.

– Камерам? – сощурилась Ляля.

Они установили в её квартире камеры?.. Да это, это… это же! Возмутительно! Ни в какие рамки не входит! И… что именно они видели? Ужас какой…

– Не пыхти, Паровозик из Ромашково, – среагировал Игнат, не давая запуститься возмущению и смущению на полную катушку, поймал на излёте. – Городская система видеонаблюдения «Безопасный город». Слышала про такое?

Ляля слышала и видела. Весь город усыпан камерами, в их дворе не меньше двенадцати, на каждом подъезде – это то, на что она обращала внимание, только она не самый внимательный человек. Возможно, их не двенадцать, а сто двенадцать. Патриаршие пруды – место скопления туристов и местных жителей.

– И что, прямо любой может посмотреть? – с любопытством спросил Витя, будто ничего особенного не происходит.

Застукал его генерал с собственной младшей сестрой, дело житейское, вот городская система видеонаблюдения вызывает интерес.

– Прямо любой не может, – спокойно ответил Игнат. – Но я «не прямо любой», если помнишь, капитан.

– Провалами в памяти не страдаю, – усмехнулся Витя, выдержав взгляд Игната.

Генерала Федеральной службы безопасности, собственной высокопоставленной персоной. Любой бы помер от страха, капитан же отвечал на прямой взгляд. Невозмутимо макнул блин в сметану, отправил в рот и с аппетитом прожевал.

– Раз не страдаешь, значит, должен помнить, что я сказал, – медленно кивнул Игнат. – А сказал я, что к Валерии подойдёшь после знакомства с семьёй и основательной беседы с отцом и мной лично – это как минимум. Она тебе не сирота, не проходная сестричка из медсанчасти. Понимать должен!

– Знаешь, что! – вспылила Ляля, вставая между Витей и братом, с трудом сдерживая кипящую внутри ярость. – Тебя это не касается! Папу тоже! И никого не касается! Ты не имеешь права указывать мне и Виктору, и по камерам отслеживать не имеешь права! И приходить сюда без приглашения, и… и… и вообще! Вот!

– Ух, какая, – растянул губы в улыбке Игнат. – Ты мужика-то своего спроси, нуждается он в твоей защите или нет?

Брат смотрел поверх головы Ляли на капитана Бисарова, кажется, мужчины отлично понимали друг друга без слов, позволяя Ляле выпустить пар, как месячному котёнку, который вообразил себя пантерой. Фырчит, шипит, спину выгибает, сам себя боится.

– Не скандаль, Лялька, – Витя положил тёплые ладони, которые каким-то чудодейственным способом успокаивали, на плечи Ляле. Поводил большими пальцами, как погладил за ухом кошку. – Игнат Степанович прав. Ты – не сирота, с семьёй познакомиться нужно, поговорить, обсудить.

– Я взрослый человек, не нужно ничего ни с кем обсуждать, – заявила Ляля, топнув ногой.

– Разбушевалась, – прокомментировал Витя реакцию Ляли, через секунду она почувствовала тёплое дыхание у макушки и короткий поцелуй. – Познакомиться действительно надо, согласись? Не у столба же просить руки и сердца девушки, а у её отца. Генерал он или дворник – неважно. Он дочь растил, учил, воспитывал, оберегал, баловал. Значит, должен знать, кому отдаёт, в какую семью она попадёт. Может, не стоит доверять жениху, подобрать другого, более достойного.

– Знаешь, что?! – Ляля развернулась на месте, уставилась на капитана Бисарова.

На Гуся этого ощипанного, почитателя патриархата во весь свой немаленький рост. Нет, в целом Ляля была согласна, семьям жениха и невесты необходимо познакомиться, по возможности оставаться в хороших, дружеских отношениях.

Идти против воли родителей нехорошо. Люди должны подходить друг другу ментально, эмоционально, физически, на уровне рефлексов, но изначально выбор должен быть за девушкой и её избранником, а не за родителями… Средневековье какое-то!

– Дело Виктор говорит, – кивнул Игнат. – Собирайся, Лера, домой, капитан приедет позже. Адрес я скажу.

– Что значит «другого подобрать»? – взвизгнула Ляля, прошивая взглядом Игната. – Вот роди свою дочь и подбирай кого хочешь, я как-нибудь сама разберусь! Что значит, «не стоит доверять»? – повернулась к невозмутимому Виктору.

– Не переживай, – подмигнул тот в ответ. – Спрячут – найду и выкраду, опыт имеется.

– Надеюсь, хоть забор оставишь, – с тенью улыбки прокомментировал Игнат. – Полчаса на сборы, я к жене в мастерскую загляну пока, здесь рядом. На связи, – махнул телефоном и скрылся за входной дверью, осторожно закрыв её за собой.

Ляля шлёпнулась на стул, потёрла лицо ладонями, пытаясь собраться с мыслями. Что за странный диалог произошёл минуту назад? Возмущающий до глубины души, нереальный какой-то, как из сериала про крепостное или феодальное право, честное слово!

– Я никуда не поеду, – наконец выдала она, когда Витя появился в кухне, уже в уличной одежде.

– Чего запаниковала? – улыбнулся он. – Приеду к вечеру с кольцом и цветами, буду официальное предложение делать. Игнат Степанович чётко тогда сказал, чтоб я близко не приближался без серьёзных намерений и до разговора с вашим отцом. Не принято у вас, а я… не удержался. Мой косяк, – взлохматил он выгоревшие на ярком солнце волосы. – Просто думать ни о чём не мог, мозги начисто отшибло, в голове рефреном крутилось: «Лялька, Лялька, Лялька». Простишь?

– Простила, – улыбнулась Ляля, польщённая очередным признанием. – Только папа… он… – она не знала, как правильно подобрать слова, вдруг стало по-настоящему страшно.

Если Слава не смогла отстоять Вячеслава Павловича, а он приятель Игната, не близкий друг, но из одной компании, и ранение получил, спасая одну из дочерей генерала, то, что будет с капитаном?.. Предупреждением о неполном служебном соответствии не отделаешься.

– Не паникуй, Лялька, баржа большая, погрузимся, – широко и беззаботно улыбнулся Витя, подхватил на руки Лялю, закружил на месте, погружая в синий-синий взгляд, заставляя забыть все тревоги и печали на свете.

Вышли вдвоём. У ворот ждал служебный автомобиль Игната, водитель открыл дверь, Ляля нырнула на заднее сиденье. Витя остался на улице, постепенно превращаясь в точку в зеркале заднего вида, смешиваясь с разношёрстной, цветной толпой праздношатающихся граждан.

Было во всём происходящем что-то противоестественное, отталкивающее, что именно – разобрать не получалось. Кажется, правда на стороне родителя, который точно зла дочери не желал, и брат старший не желал, иначе бы не так с капитаном разговаривал, да и не был бы он уже капитаном. Разжаловали бы в рядовые без суда и следствия, единым росчерком пера.

– Чего нос повесила? – спросил Игнат спустя несколько минут. – Держи, Шура передала, сама пекла, с брусникой и яблоками, – протянул крафтовый пакет, источающий аромат домашней выпечки.

– Вы следите за мной? – выпалила Ляля, решив раз и навсегда расставить точки над i и чёрточки над t.

Выходит, права Слава, что живёт у чёрта на куличках, в спальном районе старых пятиэтажек, где система «Безопасный город» если и присутствует, то камеры установлены не в трёх проекциях на каждый сантиметр местности.

– В квартире камер нет, – твёрдо ответил Игнат. – Но ты прекрасно понимаешь, надо будет – установим и охрану приставим. Отцу хватило одного раза. Пойми, он не молодой мальчик, сердце, давление, да и мать… Ничего страшного, что я приглядываю одним глазом, во сколько ты пришла, во сколько ушла, с кем, всем спокойней. Вот только про неприкосновенность частной жизни мне не заливай, – перебил Игнат поток мысленных возмущений Ляли. – Капитана твоего к ордену «За военные заслуги» представили за доблестное участие в освобождении военной полиции из окружения боевиков, ты ведь понимаешь, что военная полиция ни при чём, спасали конкретную девушку. А отец награды капитана лишил, когда узнал, что между вами что-то было, потому что репутация у Гуся твоего, в этом плане, сильно сомнительная, уж прости, не маленькая, сама понимаешь, о чём я. Если в завершении отец узнает, что капитан в обход запрета с его дочерью ночь провёл, он его не ордена лишит, а… – Игнат выразительно глянул на вспыхнувшую от смущения Лялю. – Поэтому, давай-ка Жанну д’Арк не изображай, лучше вспомни, что ты хорошая девочка, спасай капитана от гнева генеральского, и что важнее – отцовского.

– О-о-о-о, – попыталась Ляля сосредоточиться на сказанном.

– Такое впечатление, что я тебя в монастырь на постриг везу, Ляль, – продолжил Игнат, как ни в чём не бывало. – Посидишь дома, поболтаете с сестрой, у неё посадка через час, Николай поехал встречать. Вечером посидим всей семьёй, сосватаем тебя, и отправишься к себе на Патрики или в Воронеж.

– Всё-то ты знаешь, – буркнула Ляля.

– Должность у меня такая – всё знать.

Родительский дом встретил громкими детскими голосами. Привезли внуков на выходной. Дочка старшего брата Николая играла в догонялки с сынишкой Игната, Лена – жена Николая, устроилась в шезлонге бассейна, следя, чтобы малышня не свалилась в бассейн, заигравшись.

Мама традиционно была на кухне, перебирала продукты, доставленные курьером. Придирчиво осматривала овощи, изучала сроки годности, особенно того, что предназначалось младшим Калугиным.

– Лерочка! – поспешила она навстречу дочери. – Игнат сказал, сегодня приедет гость. Капитан… Бисаров, кажется. Не ошибаюсь? – она внимательно оглядела дочь, будто все тайны, всю подноготную выудила.

Однако, выводы оставила при себе, как часто поступала, чтобы потом, в случае надобности, мягко сделать замечание и направить в нужное русло бестолково оступившееся чадо.

– Папа знает? – в свою очередь спросила Ляля.

– Папа занят, освободится – узнает, – лукаво улыбнулась мама, давая понять, что ситуация под контролем.

По служебной линии генерал может казнить и миловать, а дома жена решает, кому ордена выдавать, кому медали, а кому по шапке. И совсем не факт, что последнее прилетит не благоверному мужу.