Хозяйка Священной Колыбели

Глава двенадцатая

Анастейзи

Дни летели с бешеной скоростью. Наконец-то очнулась аргерцогиня. Тирхан порхал над ней аки бабочка. Я настояла на том, чтобы он приставил ухаживать за ней Радию. Пусть вместе с целительской практикой параллельно учится тому, как надо себя вести с аристократами, а то со мной в край расслабились. Сама же я пока отложила знакомство с Лианелией. Не время.

Как и любой женщине, мне бы не хотелось начинать знакомство с человеком, находясь в полуобморочном состоянии. И, думаю, аргерцогиня была такого же мнения.

Да и с мужем ей не мешало бы обстоятельно пообщаться, новости узнать, расклад сил опять же, на сына посмотреть, что никак не мог вернуть свой человеческий облик.

Рудик вот смог. И напугал меня знатно. Да и не меня одну…

Произошло это три дня назад. В бесильне, когда мы все, умаявшись от активных игр, отдыхали в шалаше. Илиас прыгал по моему животу (вот уж у кого энергии столько, что впору «караул» кричать), Виктран следил за Власеном, который повадился в такие моменты отдыха сидеть в моих ногах и рассказывать о том, как провел день, а Рудик вдруг расчихался. И чихал долго и со вкусом, веселя детвору, потому как выглядело это комично: белоснежный волчонок чихал и каждый раз, то ли от испуга, то ли еще отчего подпрыгивал на добрых полметра вверх.

Честно говоря, я не уследила, когда началась трансформация. Просто в один момент атмосфера изменилась. Дух силой перенес детей подальше, оставив рядом с Рудиком только меня, Власена, Виктрана и Илиаса. И то мы от него находились примерно в двух метрах.

Сама трансформация не выглядела чем-то ужасающим, просто потому, что тело маленького морфа окутало беспроглядным белым туманом, и в итоге из него выпал не волчонок, а уже человеческий ребенок.

Испуганный, ошарашенный, с перекошенным ртом (первая обратная трансформация оказалась болезненной)… Он обвел взглядом пространство и безошибочно отыскал меня, хотя взгляд его при этом особо осознанным не был. И меня изумил не тот факт, что он назвал меня мамой и кинулся ко мне (увы, шлепнулся практически сразу и заревел). Меня шокировал и даже в какой-то мере напугал его новый облик. Рудик поседел.

Конечно, уже позже, когда и Тирхан, проверив ребенка, заверил, что угроз здоровью нет, и Амадео объяснил, что конкретно произошло с внешностью Рудика, я подуспокоилась. Но тогда с меня семь потов сошло, не иначе.

Для метаморфа нормально менять масть в свою первую трансформацию. Точнее как – когда пробуждается магический дар, активируется кровь рода, которая, в свою очередь, влияет не только на внешний вид зверя, но и на внешность самого человека, возвращая его к тому облику, который в нем заложен изначально этой самой кровью. Иными словами, Рудик имел в предках род, который славился пепельными волосами – такой вот доминантный ген. И кровь этого рода взяла свое после активирования магического дара.

Род Гельвейрро, который в народе еще прозвали ледяным или серебряным, в магическом плане не существовал уже очень давно. По словам Амадео, двести ходов точно. Причем речь шла именно о той силе, которой род обладал – активном даре метаморфизма. Да, оставались потомки, которые являлись носителями латентного дара, но они были совершенно бесполезны как для короны, так и для своего рода – великих дел от них ожидать не приходилось. Перестала существовать главная, прямая линия рода.

Понятно, что помимо нее было много седьмой воды на киселе, но отследить всех потомков было нереально, особенно, когда в этом роду давно не появлялись активные маги. Латентным носителям не вели счет, как, например, это делали в Амриарне.

Тот факт, что в Рудике сильнее всего запела та самая капля исчезнувшего рода Гельвейрро, лично мне говорило о том, что этот мир ждали новые потрясения и перемены.

Нет, и с моим-то появлением уже понятно было, что просто не будет. Но когда мир начинает возвращать утраченное… Честно – становится страшно. Если еще учесть то обстоятельство, что я являюсь эпицентром всех этих изменений и возвращений. Ау, спокойствие, тишина! Вы там по мне не соскучились?

Особенно напрягал один момент. В свете того, что данный род проживал на территории соседнего королевства Русиар, Рудик имел полное право вернуть себе все, чем тот род обладал. А именно – титул аргерцога, обширные земли, драгоценности рода, которые теперь хранила королевская семья. А это, по словам того же Амадео, немало. Какое там! Это очень и очень много!

К слову, как выяснилось, именно маги с даром метаморфизма во всех королевствах обладали данным титулом. Сейчас действующих аргерцогов (и представителей аналогов данного титула, все ж страны разные – у всех свои названия) было не так много. На весь мир – всего лишь пять родов. Рудик вот – шестой получался. Ибо титул неразрывно был связан с активной магией. Утратил род активных магов – фиг вам, а не титул и все, что к нему прилагается. Даже с учетом того, что вы – прямой носитель крови и являетесь носителем искры, пусть и дремлющей.

Странная логика, если учесть, что я (точнее Анастейзи) оставалась герцогиней. Безземельной, бесправной – однако титул сохранялся за ней. А с аргерцогами все выходило иначе.

Нам еще предстояло хорошенько подумать над тем, что с этим знанием делать дальше и как быть. Потому что мы не имели права замалчивать о родословной Рудика. Более того, я обязана была провести для ребенка ритуал имянаречения.

По-хорошему, его должны были провести так, как моему сыну – после первого месяца жизни, однако…

Первое – Рудик родился вообще в другом королевстве, черт знает, у кого, и о том, что он принадлежит к роду Гельвейрро, понять было невозможно. Как и то, что он вообще пробудит дар и станет наследником ледяных метаморфов.

То есть, если бы над ним все-таки провели ритуал в Амриарне в первые месяцы жизни, не зная его истинной родословной, могли бы возникнуть проблемы в будущем при попытке вернуть законные права на титул и все, чем обладал род Гельвейрро. Там, как и у рода Аригальерских, оказались свои подводные камни: многое было завязано на крови.

Амадео был уверен, что алтарь, подобный алтарю рода Аригальерских, у Гельвейрро тоже должен иметься. Возможно, он был неактивен, находился в спячке. Но с пробуждением силы в Рудике точно должен был проснуться. И если бы мальчик был именован по всем правилам и с привлечением нареченных родителей до того, как мы узнали о принадлежности его к роду серебряных, то родовой алтарь мог счесть это за предательство и отказ от корней. Если проще – не принять ребенка и обратить его кровь против него во время ритуала пробуждения рода. Это определенный ритуал, по которому маг, активировавший дар, доказывает свою принадлежность к тому или иному роду.

Понятно, что мальчик не помнил своих родителей. Ни мать, ни отца. И мне пока было непонятно, каким образом пройдет имянаречение. Впрочем, на что мне Авеш и Шева?

Второе – подобный ритуал мне нужно будет провести для всех юных магов-мальчишек (девочкам, если они не наследницы рода, имянаречение не светит). Кроме Власена. Тому имя мать давала и, как я поняла, в храм его сама и носила.

Впрочем, тут уже жрецы решать будут, потому что все равно придется выяснять, к какому роду он принадлежит. Как и все остальные. Это обязательная процедура… Впрочем, на это все у меня опять же есть Верховные жрецы, пусть готовят и готовятся…

Но с остальными воспитанниками все было не настолько срочно, как с Рудиком… Я как-то не особо задумывалась над тем, что дети, по большому счету, безымянными ходили. Те имена, которые мы использовали, в храме не были прописаны, никто их туда, как полагается, не носил. То, как они себя называли, было или их собственным выбором, или выбором окружения, в котором они росли.

И Священная Пара при имянаречении могла отказать им в дальнейшем использовании данного имени, наречь другим…

Впрочем, это не настолько ужасно, как перспектива войны, что все еще висела дамокловым мечом. Вчера я пыталась понять, а сколько вообще времени у нас есть. И есть ли оно вообще? Дамрук как-то затихарился. Жену и детей не ищет, причем даже жаловаться не стал нашему королю. Амадео врать не стал бы – о Дариоле и ее брате в воздухе не витало никаких вестей и даже намеков на них.

Нет, если вспомнить, что и свадьба тайной была, и наличие королевы Дамрук подданным не афишировал, как и рождение еще одного сына, становилось понятно, что ему огласка была ни к чему. Но тогда почему он сам не пытался ничего выяснить? Мы же буквально на его глазах исчезли!

Он, конечно, потом злость на морфе сорвал и, вероятно, все еще считал, что Виктран мертв. Но его бездействие оставалось для меня пока неясным. Мы что, так сильно спутали планы короля, что ему требовалось много времени для решительных и наступательных действий? Или он чего-то ожидал?

Например, гибели аргерцогского рода! А там и смерти тэйграна.

Вряд ли нападения происходят спонтанно. Есть какая-то определенная логика. Самый простой вывод – ослабить королевства. Забрать у них самых надежных защитников, чтобы потом ударить. Но аргерцог жив, тэйгран тоже. Что делается в других королевствах – мне неведомо (надо будет не забыть попросить Амадео выяснить обстановку). Но мы – ближайшие соседи Нармада, и, возможно, пока эти ключевые фигуры живы, масштабных боевых действий не предвидится.

Впрочем, вряд ли прекратятся нападения, тем более что мы до сих пор не знаем и не имеем даже малейших догадок о том, кем может быть тот самый менталист, который так свободно передвигается по королевству и управляет всеми, как марионетками…

– Анастейзи, у меня печальные вести…

Я вздрогнула от голоса Амадео. Совершенно не заметила, как он вошел в кабинет, где я пыталась привести в кучку собственные мысли и составить хоть какой-то план по дальнейшей работе с юными дарованиями. В руках аргерцога заметила письмо. Так… Судя по всему, мужчина получил очередные вестники…

– Печальные? И касаются меня лично?

– Они о герцоге Дарремском.

– Неужели я овдовела?

– Боюсь, подобная новость для тебя не станет печальной.

– Думаешь?

Я усмехнулась, глядя в блестящие лукавством глаза аргерцога.

– Вдовствующая герцогиня должна будет вернуться в герцогство Дарремское незамедлительно. Затем нанести визит в столицу – засвидетельствовать свое почтение короне, а заодно подтвердить титул сына-наследника. Там, в свою очередь, мне должны будут назначить опекуна до совершеннолетия Илиаса, а следовательно – откроется охота на одаренную магией вдову. И если последнее меня не пугает, скорее, это раздражающий факт, вытекающий из моей молодости, привлекательности и приличного состояния, то необходимость открыто перечить королю – а я точно не покину Колыбель – кроме как печальной вестью сейчас я назвать не готова. Не тогда, когда ослаблены и я, и моя земля. И тебе, Амадео, это известно лучше, чем кому бы то ни было.

– Туше, дорогая, – выставив перед собой ладони, произнес мужчина. – Ты права, но я говорил о более личном и, наверное, зря вообще поднял эту тему. Твой муж уже на пути в Колыбель. И это тот визит, который ни оспорить, ни замедлить не выйдет.

– Он его совершает под патронажем короны?

– Верно.

Я на миг прикрыла глаза. Предсказуемо. С учетом ослабления влияния Сарвенды на мозг герцога, король не мог не воспользоваться просветлением Радана и не поощрить его желание увидеться с сыном и женой. Насколько я поняла, несмотря на то, хорошие или плохие взаимоотношения были у них с женами, герцоги Дарремские к своим наследникам относились если и не трепетно, то с вниманием. И были вовлечены в вопросы воспитания. Иными словами, то, что меня муж отправил прочь вместе с сыном – не его истинное желание, а результат влияния менталиста и Сарвенды в совокупности со взращенными ими в герцоге ненавистью и отвращением ко мне. И моя удача, несомненно.

Поэтому сейчас мне не стоит удивляться тому, что Радан желает вернуть сына. Он не ко мне едет, он едет за ним.

– Радан желает вернуть наследника в свое герцогство, а король рассчитывает, что я не пожелаю с сыном расставаться и пойду на уступки мужу. И тоже поеду с ними молчаливым покорным довеском…

– В целом – верное направление мыслей. Что будем делать?

– Ожидать приезда, – я пожала плечами.

Многого от «нового» Радана я не ждала. Было бы глупо считать, что человек, упивающийся собственной властью, считающий своих подданных игрушками, которые легко заменить, если они сломались, вдруг станет ответственным, заботливым и справедливым мужем. Про то, что он будет уважать жену, и вовсе молчу.

– И готовиться.

– Что я могу сделать?

– Многое. И не только ты. Мне нужны люди. Нам нужны. Ты же видишь, как сильно мне не хватает рук. А скоро посев начнется, и все мои слуги окажутся кто в лесу, кто на пашне, кто еще где… Прикажи своим помощникам, чтобы собрали людей из тех, кто готов работать и хочет изменить свою долю к лучшему. Желательно, с семьями… Дома возведем, мест предостаточно. К их приезду уже весна в разгаре будет, и работы всем хватит. А еще… выясни, не было ли нападений на аргерцогов других государств. Не нравится мне притихший Дамрук, неспроста это… И что говорит леди Лианелия? Она помнит, кто на нее напал?

– Слуги и ремесленники уже в пути, Анастейзи. Ты же знаешь, что мои люди должны были прибыть раньше, но задержались…

Задержались. Как же! Сам же приказ и отдал. Я это поняла давно, просто не акцентировала внимание, тем более повода для подобного у аргерцога было хоть отбавляй. Шутка ли – на жену напали! Чуть его род не уничтожили!

– Часть людей – слуги из моего поместья, часть – это те люди, которым в свое время я оказывал поддержку, и которые, как ты выразилась, желают лучшей доли. За всех них я могу поручиться. Среди них есть мастера по кожевенному, кузнечному и гончарному делу, пекари, кухарки, лесорубы и…

Я выставила руку, призывая Амадео помолчать, а сама улыбнулась. Лис, хитрый лис… Но полезный!

– И когда ты планировал мне об этом сказать? Сколько там человек?

– Хозяйка, не извольте гневаться, – почуяв мое настроение, которое не было плохим, весело отозвался Амадео. – Эта армия не упадет как снег на голову. Многие едут издалека, из соседних стран, таких, как Русиар, Куафар, Лермот. Кто-то из южной части Амриарна, кто-то из восточной. Поэтому люди будут прибывать постепенно, небольшими группами. Мы успеем подготовиться. Совсем близко – слуги моего поместья и те, кто пожелал навсегда переехать к вам… Сорок пять человек.

– Сколько из них верны тебе? Не смотри на меня так, Амадео. Я прекрасно понимаю, что ты хочешь вернуть жене тот комфорт, к какому она привыкла. Едут ее личные горничные и камеристки? Твой камердинер?

– Да, лгать не стану. Из сорока пяти человек, которые прибудут примерно через вехим, двадцать вернутся со мной в аргерцогство. Однако это не означает, что они не будут подчиняться тебе. А вассальная клятва не даст после отъезда раскрыть события, происходящие в Колыбели. Но даже без нее я уверен в этих людях. Они преданы мне душой и телом, я же в свою очередь никогда не наврежу тебе.

Я вздохнула. Не навредит. Это не пустые слова.

– Хорошо, их размещением займешься сам. Как и всем остальным. И ты так и не ответил: леди помнит того, кто на нее напал?

– К сожалению, однозначного ответа на это у меня нет. Лиа помнит фигуру в плаще, но не помнит ни лица, ни голоса. И не может по фигуре предположить, кто это мог быть. Она видела смутно, в момент падения зацепила краем глаза, но уверена, что человек ей был незнаком. К тому же моя жена никого о помощи при проведении ритуала не просила, и никто, кроме самых доверенных слуг, не знал о том, что она собиралась делать.

– Разве к родовому алтарю может пройти каждый? Неужели методом исключения нельзя определить лиц, которые могли совершить преступление?

– Можно, и сейчас мои люди собирают информацию о каждом из них: кто и где был на момент проведения ритуала. И меня интересуют не официальные заявления, а свидетельства очевидцев из числа тех, кому я могу безоговорочно доверять.

– И к какому варианту ты склоняешься?

– К самому невероятному, – Амадео грузно опустился на стул. – Поверь, Анастейзи, у меня было много времени на то, чтобы подумать. Пока сидел у ложа жены, проклял и свою должность, и силу… В моменты слабости коришь себя во всем: недоглядел, недосмотрел, не предполагал… Несмотря на то, что я никогда не доверяю людям сразу – должность-то обязывает, личная привязанность со временем все равно возникает. У тебя потрясающая интуиция. И даже когда факты говорят об обратном, моя интуиция склоняется к твоей.

– Говоришь загадками. О чем конкретно речь?

– Ты всегда с подозрением относилась к Ее высочеству.

– Но ты же уверен, что она не обладает ментальной магией.

– Я уже ни в чем не уверен. Тем утром, до начала ритуала, в поместье принесли письмо и подарок от Ее высочества. Это последнее, что помнят доверенные слуги, Анастейзи. Вся веха стерта из их памяти, а леди Виаллер пропала. Это старшая камеристка моей жены и ее давняя подруга, правая рука, советчица, сестра названая… Да как ни назови – это все о ней. И мне еще предстоит выяснить, жива ли она.

– Ваше поместье недалеко от столицы, однако все равно принцесса не смогла бы доехать неузнанной и незамеченной. Да и во дворце бы ее хватились. И почему ты не рассматриваешь вариант, что предала леди Виаллер? Раз уж она настолько приближена к твоей жене.

– Арандиана, как невеста моего сына, прошедшая церемонию, была вхожа в ритуальный зал. Она уже касалась родового алтаря… Леди Виаллер – нет. Она не смогла бы войти в ритуальный зал. Леди Виаллер росла с моей женой, Анастейзи, и поверь, мной она была проверена со всех сторон. Преданней человека ты не найдешь. Врагам нечего ей предложить, она скорее умрет, чем навредит Лианелии.

Я не стала это комментировать. Все же аргерцог не наивная ромашка, и услышать из его уст подобное равнозначно самой высокой похвале. Раз сказал, что проверил и неоднократно, то будьте уверены – вряд ли все методы этих проверок отличались гуманностью.

А с учетом того, что я давно подозревала принцессу, при этом не имея особых доказательств или аргументов, кроме своей интуиции, спорить не хотелось совершенно. Мутная она какая-то, принцесса эта. Это по ее воле Стейзи выдали замуж за Радана. И пусть ей тогда самой было всего шестнадцать лет, но ведь сумела настоять на своем! Сумела змеей вползти в сердце дядюшки, чтобы тот учитывал и ее мнение, и советы.

Ее вроде бы искренние извинения рассыпаются в пыль на фоне ее бездействия. Если она действительно переживала об участи сироты, почему ни разу за весь период брака герцогини Моррисон не попыталась с ней связаться? Конечно, удивляет желание принцессы стать нареченной матерью Илюшки, но… Держи друзей близко, а врагов еще ближе!

– У нее должен быть мотив и средства для осуществления всех планов. В одиночку провернуть все то, что сейчас происходит в королевстве, невозможно. Да и возраст… Она младше меня. А события идут лавиной – значит, подготовка к ним велась явно не один ход… Сейчас заговорщики пожинают плоды своих усилий.

– Вот поэтому мой разум твердит, что подозревать Ее высочество – неразумно. Однако…

– Однако?

– Обо всем спектре дара моего рода известно узкому кругу лиц. Я говорю о тех, на ком нет клятвы смерти или кровавой клятвы, когда само намерение предать карается смертью. Раньше, чем человек даже рот откроет. Да, мы, Аригальерские – псы королей, волчары на службе короны. Но о том, что мы способны обращаться в птиц, не знает никто, кроме Его величества, наших детей и жен. Однако невестам наследников в момент помолвки у родового алтаря становится известен этот факт. Я уверен, что Виктран был осторожен в Нармаде. Уверен, что он обращался только в птиц. Значит, чтобы его поймать и заточить, Дамрук должен был знать наш родовой секрет. Ни я, ни Лианелия, ни тем более наш король сообщить эту информацию Дамруку не могли.

– Вот как… К сожалению, сомнений больше, чем реальных фактов. Ты сам сказал, что она не связана клятвой и вполне могла проговориться одной из подруг… Не изводи себя, Амадео. Я вижу, что Ее высочество для тебя является близким человеком. Не зря же она обращалась к тебе, как к дядюшке. Все далеко не так просто, как кажется. И даже моя интуиция иногда может подавать ложные сигналы. У принцессы должен быть мотив, но как бы я ни думала, не нахожу его. И, судя по твоим сомнениям, ты тоже, а ты видел ее детство и взросление. Люди быстро не меняются…

– Как сказать… Близость смерти полностью изменила тебя.

– Я просто хочу жить, а не существовать, тем более, когда есть, ради кого. Правда, пока получается только выживать, – я вздохнула, но развивать эту тему не стала. О том, что моя душа явилась из другого мира, никому, кроме жрецов, знать не позволено. – Мне поведение принцессы кажется подозрительным, и твои слова добавили еще сомнений. Полагаю, в ближайшее время ты сам выяснишь, насколько она причастна к происходящему. Может, и вовсе является жертвой… А до тех пор не изводи себя. Я была бы рада, окажись подозрения беспочвенными, все же она – нареченная мать Илиаса. Сейчас же нам необходимо сконцентрироваться на лечении близких. Их здоровье важнее, согласен?

– Умеешь ты менять тему так, что становится немного легче. Кажется, мне пора покинуть службу. Начинаю терять хватку, становлюсь сентиментальным.

– Ты же не бездушный камень, и в этот раз пострадала твоя семья. Я верю, что ты, даже если не докопаешься до правды, то обязательно добудешь сведения, которые позволят нам понять, как действовать дальше. Я верю, что твой сын скоро примет изначальный облик и поделится тем, что с ним происходило в Нармаде. Мне не нравится затишье, но, возможно, у нас больше времени в запасе, чем я думала.

Может, мы все-таки насолили Дамруку больше, чем предполагали? И он спешно латает дыры, которые появились в его планах от наших действий?

– Хорошо, что ты заговорила о Виктране. Анастейзи, моя просьба может прозвучать нагло, но я уверен, что ему для трансформации необходима совокупность различных аспектов твоего влияния. И речь не только о той энергии, которую ты можешь передать прямым воздействием. В случае моего сына большую роль играют еще и твой запах, твое дыхание, твоя аура. Смешиваясь с непроизвольными магическими выбросами, они дают ту самую энергию, которая помогает моему сыну взять контроль над звериным разумом. Ты можешь отрицать вашу связь, да и я не настаиваю… Но тут и я, и Лианелия бессильны. Мы не можем помочь тому, кто обрел свою пару, особенно, если она находится в непосредственной близости. Такими уж создала нас Священная Пара. Разреши ему спать с тобой…

Резкий переход в словах Амадео ошеломил меня. Его речь сначала текла плавно, но к концу начала убыстряться. И просьбу о том, чтобы я спала с морфом, аргерцог выпалил на одном дыхании. И тут же, словно пытаясь убедить не меня, а себя, чуть ли не затараторил.

– Необязательно в одной кровати. Разреши ему просто быть рядом в моменты своего отдыха. Обещаю, в будущем это никак не скажется на твоей репутации. И уж тем более я не буду требовать брать на себя ответственность.

Почему-то вся эта ситуация показалась мне смешной. Я другого склада ума, воспитана иначе, и местные порядки иногда меня вводят в ступор, а некоторые и вовсе смешат.

– Я тоже думаю, что Виктрану пора возвращаться к своему облику. Поэтому успокойся, я не откажу в твоей просьбе. Попробуем провести эксперимент. К тому же, было бы неплохо, если бы он помог тебе с тэйграном. Все же именно твой сын просил его о помощи, пусть и не лично. Особенно, если учесть, что скоро появится Радан, и мне придется уехать в Адузовцы. Боюсь, нас ждет балаган.

– Пора прекращать изолировать тэйграна.

– Как и пора стребовать с него должок. Я хочу знать, что с ним произошло, кто и где на него напал. И какие мысли у него самого на этот счет.

– Вот завеху22 и пообщаемся. Обстоятельно так. Заодно представишь меня ему не как гостя твоих угодий, а как полноправного члена семьи. Пусть увидит, что за тобой есть мужчина, который не позволит распускать бесстыжие руки…

Я рассмеялась. Весело и задорно. Все бы ничего, но защитничек тоже хорош – пусть и не свои руки, но руки сына не прочь пристроить на моей талии. Хотя какая талия? Мне морфа навязали в качестве подушки для сна!

– Хорошо, тэйгран уже две вехи требует встречи, и Тирхан подтвердил, что он здоров. Дольше оставлять его настойчивые просьбы без внимания не стоит.

– Чревато непредсказуемым поведением.

– Вот именно.