Хозяйка Священной Колыбели

Глава двадцать четвертая

И лишь сейчас я осознала, что Священная Пара могла не одобрить выбор, которое сделало их дитя. Претендента на его силу…

Если в самый первый раз, когда дитя богов передавало свою силу леди Юстивее, их разрешения не требовалось (они вообще черт пойми где были и черт-те чем занимались), то сейчас они словно бы желали отсеять потенциально все еще ненадежного претендента, пусть и прошедшего максимально жесткую проверку по всем фронтам (тут и спасение подчиненных, и искреннее желание сберечь родину вопреки всем преградам, и даже максимальная честность по отношению к женщине, которая не являлась парой Виктрану, но которой он хотел счастья). Казалось, что боги встали последней, нерушимой стеной, защищая свое искалеченное дитя, предвосхищая появление его истинного лика перед избранным.

Только после подтверждения богов Дурса вложила мою руку в ладонь Виктрана и отступила. В сравнении с температурой ее тела рука мужчины была едва теплой. Яркий контраст. Буквально до дрожи. Впрочем, это ощущение длились не так долго. Потому что его затмили другие события, потрясшие куда сильнее.

Меня, как и морфа, окутало божественной энергией. Более того – в тело уверенно, сильными толчками и мощным потоком полилась магия, и она была… другая. Более концентрированная, что ли? Я на ногах-то устояла лишь стараниями богов. Точнее, их помощников.

Рядом с детьми появились Авеш и Шева и встали за нашими спинами незримыми, но ощутимыми тенями. Мои плечи уверенно сжал Авеш, а затем крутанул меня вокруг оси (словно мало мне было дивных ощущений от вливания магии!). В итоге после всех его манипуляций с моим телом мы с Виктраном встали в линию, продолжая держаться за руки. И честно, каким образом мы смогли не разорвать рук, осталось для меня загадкой.

Зато я наконец поняла, почему оборвалась бы моя связь с Раданом. Их бы разорвали вместе с узами Виктрана (его помолвку с Арандианой, которую таки провели по всем традициям и правилам), так сказать, обнуляя нас для принятия отданного добровольно дара бога. И откатом наградили бы тоже Виктрана. Потому что не моя душа была соединена с герцогом Дарремским (та душа добровольно передала свое тело мне как сосуд, и хочется верить, переродилась), лишь тело, что, в общем-то, уже никакой роли играть не могло в принятии решения. Вот только с учетом того, что в параллель в него полилась сила бога, ужасов, что пережила я, нет и не будет. Так сказать, произошла амортизация.

Поторопилась я, хотя ни капли не жалела о сделанном. Зато мои домочадцы обрели спокойствие пораньше. Да и я наконец-то созрела для ритуала.

А все-таки, что же послужило толчком для пробуждения сознания Виктрана?

У меня голова шла кругом, мысли как блохи скакали в черепушке, никак не желая сфокусироваться на чем-то одном.

Вообще, все чувства и ощущения смешались. Голова кружилась сильнее, дыхание сбилось, а в груди нарастал жар. Складывалось впечатление, что до этого бог делился со мной лишь крохами своей силы, потому что сейчас то, что лилось в меня, ни в какое сравнение прежним ощущениям не шло! Как будто раньше лишь подготавливали для этого момента, с каждым днем увеличивая и растягивая мой резерв. Оттого, вероятно, меня из огня да в полымя постоянно кидали… Вот на этот самый случай, чтоб выдержала.

Меня-то готовили… А каково было Виктрану?!

Но домыслить я не успела, случилось то, к чему подспудно и была готова, и не была… Мушки перед глазами наконец исчезли, и я смогла сфокусировать взгляд перед собой.

– Быть не может… Ах!

На миг я мысленно перенеслась в недавнее прошлое. В ту нашу первую встречу с духом-Хранителем. Вспомнила ту самую груду камней… или мерзлой земли в моем запущенном и неухоженном саду.

Не камни то были, не гора земли… То была окаменевшая плоть бога…

Кто бы мог подумать, что все это время это и был он? Полудохлый, отдавший дыхание, трансформировавшееся в духа, который чаще всего виделся мне стариком…

Сейчас перед нами хоть и предстала та самая куча земли, да только в ней отчетливо проглядывались очертания искалеченного тела… Мощного, огромного. Даже в таком состоянии, без ног и рук, он был примерно с полторы меня ростом. А я ведь далеко не Дюймовочка, даже по местным меркам высоковата для аристократки.

И словно этой картины было недостаточно для осознания, мой дух-Хранитель прильнул ко мне, словно пытался поцеловать в лоб, успокоить зашедшееся в жалости и сожалении сердце, а затем стремительно всосался в эту кучу земли.

– Я благодарю за честь, оказанную мне, за вашу милость… Клянусь исполнить предназначение!

Властный и даже торжественный голос Виктрана пробрал меня до мурашек. Но на этом мужчина не остановился и произнес еще громче, по слогам, будто припечатывая:

– Ах-адэ-риан!

В небе грянул гром. Ключи Источника будто с ума сошли. Столбы воды, что высились по всему периметру озера, вдруг оказались подле нас и обрушились всей своей мощью на меня и Виктрана.

И пусть нас не снесло этим водоворотом, не выпихнуло наверх под давлением (вообще-то, мы даже с места не сдвинулись), но я начала захлебываться. Знаете ли, сложно предугадать действия божественной воли и запастись воздухом заранее.

Воздуха отчаянно не хватало, и я только могла удивляться тому, как в этом вихре творящегося ужаса Виктран сохранил и рассудок, и способность к речи.

– Ахадэриан! – пусть не столь торжественно и не так громко, но отчетливо повторил морф.

Поток воды схлынул, образовав в озере островок земли, на который нас довольно бережно вынесло…

– Ахадэриан! Да будет твое имя более никем не забыто! – воскликнул морф, пока я откашливалась, при этом крепко придерживаемая мужчиной, которому, казалось, вообще все было нипочем.

Уникальная жизнь! Значение имени, дарованное Священной Парой сыну, всплыло в моем сознании, будто всегда там и было. Так вот в чем дело…

Я наконец смогла вдохнуть полной грудью и осознать услышанное. Мне всегда казалось странным, что Зурара знали по имени. Что его имя вообще сохранилось в той истории, которая творилась на Рамиране. А это, получается, было результатом его действий!

Он стер из памяти людей имена других богов, оставив лишь свое…

Пусть не каждый в этом мире помнил его имя, но оно все-таки не было окончательно забыто. А имя, истинное имя – это сила. И для мира имя дитя богов было утрачено…

Я не сразу сообразила, отчего мое тело вдруг напряглось. Была слишком потрясена и довольно рассеянна, чтобы критически анализировать творящийся беспредел. То ли сказывалась усталость, то ли мой мозг просто утомился обрабатывать информацию.

– Амэ-ла-тори! – чуть хриплый голос, раздавшийся следом, испугал меня.

Испугал, потому что он принадлежал мне. Это я кричала, даже не осознавая этого.

– Аэл-са-тори! – продолжила я говорить, запоздало сообразив, кто вложил знания и эти слова не только в мою голову, но и в уста.

Мой некогда дух-Хранитель, мой старичок-не старичок, несчастный ребенок богов Ахадэриан… Это все он!

Вот отчего дух так радовался, когда Илюшка его Ахом величал… Да потому что это был первый слог его имени!

А сейчас моими устами в этот мир вернулось еще два истинных имени… И забыть их уже ни у кого не выйдет. Их слышали дети, их слышали Верховные жрецы… Их навсегда запомню я и передам уже своим детям…

Амэ-ла-тори – всеобщая мать. Аэл-са-тори – всеобщий отец… Имена Священной Пары – знание, утраченное почти пять тысяч лет назад…

Вот оно – истинное пробуждение.

Я не видела, но чувство было такое, будто с богов спали невыносимо тяжелые оковы, даже почудился лязг металла… В следующий миг нас буквально затопило их силой, нежной волной той самой эйфории, которая закружила не хуже хмельного напитка… Обогрела, приласкала, одарила крыльями и ощущением того, что теперь нам все по плечу.

Она заставила счастливо и заливисто смяться всех, кто находился на озере. Наши голоса, детские и взрослые, слились в унисон. Их звук, торжественный, счастливый, уходил куда-то ввысь…

Казалось, сама природа вторила нам. Мир ликовал! Пение птиц, безмятежный плеск глади озера, шуршание ветра, скользящего по траве и листве деревьев, даже волчий вой, раздавшийся откуда-то издалека… Все слилось в одну неимоверно счастливую мелодию жизни…

– Ты был готов умереть ради того, чтобы сохранить чужие жизни. Не только близких тебе людей. Жаждал удержать мир в равновесии. Ты всем сердцем не желал войны, всей душой противился бездонному нутру хаоса.

Торжественный голос богов звучал куда уверенней и мощней, чем во все разы, вместе взятые, что мне доводилось слышать до этого. И казалось, исходил уже не из тел детей, а буквально отовсюду.

– Ты твердо шел к цели, невзирая на слепоту, опираясь лишь на безграничную веру, обрекая себя на участь, что страшнее смерти. Ты достоин и силы бога, и наивысшей награды!

Я все еще соображала смутно. Меня переполняла сила, она бурлила диким, необузданным пламенем в крови, обжигала и, вместе с тем, побуждала к действиям. Мне хотелось пуститься в пляс. Хотелось пронестись легким ураганом по берегу озера, хотелось перецеловать макушки детей, а еще непременно обнять каждого, кто был здесь.

Я только знала одно – не моим было это желание. Не я словно бы вернулась к жизни, не моя радость сейчас будоражила кровь. Это был Ахадэриан, все еще безмолвный, все еще незрячий…

Вероятно, оттого все образы, показанные им мне ранее, были подернуты дымкой, оттого и говорить со мной он даже мысленно не мог… Картинки вот показывал, старался донести хоть как-то свою мысль, ковыряясь в образах, знакомых мне, но далеких от его реальности… Вел меня, как мог, оставался рядом с призванной душой…

Взгляд прояснился. Перед нами вновь была живая груда камней и земли, но теперь рядом с нею стояли дети. Величественно стояли, с плотно закрытыми глазами, безучастными лицами, но при этом нежно гладящие эту самую груду. Выглядело все это сюрреалистично и вместе с тем так, что хотелось плакать.

– Ты пришел на эту землю несломленным. Не гнев или жажда отмщения вели тебя, избранный.

Голос Авеша, раздавшегося позади нас, заставил меня вздрогнуть и напрячься. Я поняла, что мы подошли к кульминации. Будут сказаны последние напутствия, а может, и даны какие-то объяснения.

– Сердце нашего дитя услышало тебя. Ахадэриан поверил в последний раз… – это уже молвила Шева, стоящая за нашими спинами вместе с мужем. – Она – твоя награда. Наивысшая награда для того, кому уже не было суждено соединиться с родственной душой. Вы уже были потерянными, и найтись шанса не имелось.

Из меня будто весь воздух вышибло. Я словно стала воздушным шариком, который внезапно проткнули иглой.

Я – награда? Получается, что Виктрана отметили гораздо раньше, чем я очутилась в этом мире. Еще тогда, когда он тут конем по землям скакал. Так, что ли?!

– Наш сын привел сюда твою родственную душу, а она дала согласие остаться. Ахадэриан отдал последнее накопленное, чтобы вмешаться в ход времени и разорвать его, он не сможет говорить и видеть даже после разделения силы с вами. Это последняя попытка. Время поможет ему восстановиться, вы поможете ему, вы уже знаете, что должны делать. Не печалься, Анастейзи, он счастлив. Ты же чувствуешь?

Чувствую… По моим щекам текли слезы. Сами. Теплый ветерок прошелся по коже, будто слизывая их, а заодно и утешая меня.

– Вы справитесь, вдвоем сможете, но позже… А сейчас он будет спать и пробудится, как только отыщется первый фрагмент его тела. Тогда и вернется к тебе, Анастейзи, твой друг, твой дух-Хранитель… Мы поможем… Спи, дитя…

Слезы текли по щекам уже градом. Я оказалась совершенно не готова к тому, что моего «старичка» не будет рядом. Я настолько уже к нему привыкла! К его причудам, его шалостям, его безграничной любви к Илиасу… Ребенок все глаза проплачет, когда поймет, что Аха нет рядом! Да что там ребенок, я сама… уже!

Я понимала, что это эгоистично, и что по факту Ахадэриан заснет для того, чтобы начать исцеляться, чтобы стать цельным. Логично же, что к нему должно вернуться и его дыхание, и даже по итогу сердце. Но… Горько!..

И даже мягкие голоса богов пилюлю не подсластили… Друг… Член семьи – так правильней! Я совершенно не хотела прощаться, тем более, когда неизвестно было, на какой срок! Когда мы там найдем первый фрагмент?!

– Только вам двоим решать, какой путь избрать – стать парой или же остаться равноправными партнерами без брачных уз. Вы, люди, непостоянны в своих чувствах. Не оплошайте! Брачный союз священен, и не может быть расторгнут, с кем бы вы его в будущем не пожелали провести. Донесите эту истину и другим. Сила разделена вами, пора… Не сбейтесь с пути, не предавайте Ахадэриана!

Наверное, это очень страшно – быть могущественным существом, но по итогу зависеть от смертных, чьи поступки продиктованы во многом чувствами. А они, как правильно озвучили боги – переменчивы. Сегодня мы любим, носим на руках, а завтра готовы убить, растерзать… И никогда не знаешь, в какой момент случится это переключение, и что может стать толчком к тому, чтобы полностью изменить твое мнение, твое восприятие мира… Ненависть – как зеркальное отражение любви. Искаженное, кривое…

Виктран отпустил мою руку, облако божественной силы над его телом начало рассеиваться. Оно не успело полностью исчезнуть, когда мужчина нырнул в озеро. Спустя мгновение показался черный рыбий хвост… А груду земли и камней боги переместили с островка в воду.

Я так поняла, что Виктран в образе рыбы собирался устроить каменное тело бога на дне…

– Он не помнит, он первозданный для этого мира. Только тебе доступна память о прошлой жизни. Это уже наш дар тебе, дитя… Но не живи им, не дай прошлому заглушить настоящее и разрушить будущее. Полюби снова…

– Он… – едва слышно выдохнула я, горло вдруг сжало спазмом.

Я предполагала, что все эти намеки и случайности не случайны, но поверить в то, что мой Витя и Виктран – воплощения одной и той же души, боялась.

Второй шанс, да?

В другом мире. В других телах, с другой историей… Но… это ведь мы, да?

И Священная Пара права, память о прошлом для меня – и подарок, и проклятие.

Подарок – потому что с ней я точно не пропаду. Знания в моей голове помогут выжить и встать на ноги даже без магии.

Проклятие – потому что, несмотря на молодое тело, строить отношения с мужчинами не особо и хочется. Скорее даже, вообще не хочется. Это как медаль, две ее стороны…

И все же…

– Исполни свой долг, – вдруг грозно раздалось над ухом. – Сейчас самое время!

Передо мной возникла воронка портала.

Удивительно то, что я теперь совершенно иначе ощущала не только свою землю, но и все ключи Источника, что бежали по миру. Легко определяла не только то, в какой стороне они «прописались» на постоянной основе, как у той же четы Геварских, но и где могут возникнуть по моему желанию или по желанию Виктрана. А вместе с ними на том месте возникну и я, благо второй Хозяин останется в Колыбели. Земля будет под защитой, дитя под защитой…

Пока я приноравливалась к новым чувствам, боги рукой Шевы толкнули меня в портал. Надо ли говорить, что я ни капли не удивилась тому, что выплюнуло меня перед Люси? И, не дав толком опомниться, нас уже обеих закинуло в новый портал, полностью сотканный из воды… Нас с девушкой, ни капли не испугавшейся, словно пузырем воздушным накрыло и понесло очень быстрым течением, а затем выплюнуло на деревянный пол…

– О боги! – ахнули рядом с нами.

Это совершенно точно была не та лачуга, которую мне раньше показывали боги. Дом был гораздо просторнее, да и комната куда чище, ухоженней. К тому же, складывалось впечатление, что здесь если и не было полного достатка, то и особых лишений не чувствовалась.

Большая кровать, даже огромная, вероятно, на ней спало сразу все семейство. Шкаф деревянный, явно не новый, но и не видавший виды… Занавески застиранные, но чистенькие…

– Молчи! – вдруг рявкнула Люси. – Дети где?

Она, в отличие от меня, была полностью готова к тому, что увидит, и даже хорошо представляла, где мы. Даже знала, что здесь не только дочь Сарвенды… Я же пока только пыталась понять, куда нас забросило.

– Здесь, все здесь, в корзинах…

А корзины-то я тоже приметила, только не думала, что в них дети… Младенцы…

– А вы кто? – стоявшая перед нами девица оказалась не робкого десятка.

Быстро оправилась от потрясения и теперь смотрела воинственно и настороженно, загораживая собой те самые корзины.

– Зачем вам дети? Не дам!

Я не могла отвести от девчонки глаз. Сколько ей? Лет пятнадцать? Одета, правда, слишком откровенно на мой вкус. И выглядит уставшей, так, словно всю ночь пахать пришлось…

Так-то, если детей несколько, и она нянька при них, то вполне могла не спать… Но…

Я снова обвела взглядом комнату и девчонку. Неужели?

– Это дом ночного веселья, Ваша светлость, – прошептала Люси.

Бордель, значит…

Я прошла к корзинам, не обращая внимания на ту, что пыталась помешать. Что она мне сможет сделать? Ничего.

Корзин было три. В каждой по ребенку. В застиранных пеленках, в стареньких потрепанных одеяльцах.

Забавно, но дочь Радана я узнала сразу. Едва кинула взгляд в корзину, мне не нужно было смотреть на других детей.

Она не была похожа на мать, хотя, казалось бы, рыжий цвет должен был доминировать, как и зеленый цвет глаз. Ан нет… Пошла в масть отца. Черноволосая, синеглазая… Не спала, задумчиво посасывала мокрую тряпку, позевывала… Сколько ей уже? Четыре месяца точно должно быть… Но ее явно плохо кормили. Слишком худенькое лицо, впалые щечки…

Сарвенда, дура!

Я осторожно коснулась ребенка, вливая в него свою живительную силу. Лишним не будет. Дар пусть и не вопил, но недовольно заворочался при взгляде на малышку.

– Кормила я их козьим молоком, разбавленным… Знаем, что отдать должны, но не можем. Не хотим, чтоб как нас… Понимаете? Их по бабам раздадут деревенским, а после, подрощёнными – сюда, нам на смену… Если выживут.

Глухой, ломкий голос той, что защищала детей, набатом отдавался в ушах. Я уже знала, что заберу всех.

– Вельма злится. Вчера еще должны были отдать, а вот не смогли мы, жалко… Против пошли… Это я их выходила. Чернявая эта совсем плоха была, ее под дверь заднюю подкинули… Мне мама еще моя сказывала, что Священной Парой я поцелована, могу и самого хилого уговорить жить…

– А мы – это…?

– Сестры мои. Пятеро нас, тут вот живем. Не по крови сестры, по духу да беде общей…

– Веди их сюда. Люси…

Впрочем, она и без моих указаний корзинки взяла. Третью только мне оставила.

– Приведи своих сестер, и быстро!

Уж не знаю, что в моем взгляде углядела «бабочка», но сбледнула с лица и, решительно кивнув, стремглав помчалась прочь из комнаты.

– Они мои, – вдруг мягко и очень нежно выдохнула Люси. – Наши с Ксаном. Совсем крошечки… Вехимана нет еще…

– А Ксандера, я так понимаю, ты просто перед фактом поставишь, что детьми обзавелась?

Я иной раз поражалась Люси. То она робкая, нерешительная, то вот такая вот, словно скала. Сказала – как отрезала. Не спрашивая ни о моих планах на этих детей, ни о том, как это вообще будет выглядеть. Незамужняя девица с двумя маленькими детьми… Понятно, что она без помощи не останется. Я ни ее не брошу, ни деток. Но то я, от меня иного и не ждут. Хозяюшка же…

– Они мои, Ваша светлость. И если для лэдора Ксана они окажутся помехой, что ж, так тому и быть. Пусть ищет себе другую невесту. Я от них ни за что в мире не откажусь.

– Ты же знаешь, что ведешь себя странно? У тебя нет причин для того, чтобы переживать об их судьбе. Я никого не обижу.

– Знаю, Хозяюшка. Но они – мои. Есть ли разница в том, сразу я их заберу или спустя пару вехиманов?

А, так вот почему она назвала их общими с Ксандером. Вероятно, в будущем углядела, что после свадьбы-то они этих девчонок к себе заберут. Ладно, не буду мешать и говорить о том, что иногда время лучше не торопить. Люси себе на уме, дар в ней непростой, может, решила последнюю проверку своим чувствам устроить.

– Они пряхи, Анастейзи, – Люси впервые назвала меня только по имени.

И, честно говоря, даже не ее строгий и серьезный тон меня ошеломил, а вот такой вот неожиданный переход в обращении.

– Я клянусь, что стану им самой лучшей мамой! С таким даром детство им подарить смогу лишь я. Или ты. Но у тебя и так забот хватает… А я их уже полюбила.

– А пряхи – это…?

Но ответить Люси не успела. В комнату, которая враз показалась мне маленькой, влетела толпа. Какие там пятеро! Девчонка привела человек десять, не меньше, а то и больше. Бегло оглядев новоприбывших, я отметила не только двух женщин, держащих на руках детей не старше тех, что в корзинах лежали, но и почти подростков, что жались к юбкам взрослых.

– Мы… вот, готовы…

Да уж, готовы… Отчаянные женщины… Кое-кто практически не одет…

Вряд ли они сами могли объяснить, какая сила заставила их поверить в то, что их жизнь может измениться, если они пойдут за своей подругой. Та и сама не знала, что произойдет дальше. Времени на треп у них не было, да и я ничего не озвучивала. Никаких обещаний не давала.

И что дальше? Звать Источник, чтоб ключ дорогу пробивал? Я прикрыла глаза и прислушалась к себе.

«Идите ко мне, Ваша светлость», – бархатный мужской голос раздался прямо в моей голове. Более того, я увидела силуэт мужчины, а за его спиной – озеро и солнце… Он протягивал ко мне руку, будто точно знал, что я смогу за нее ухватиться.

– Иду, – прошептала я и, сжав корзину с малышкой, уже уверенней и громче приказала: – Все за мной!

Конец третьего тома

03.10.2024