Игра в любовь с форвардом

ГЛАВА 17

ТВАЙЛЕР

Это очень плохая идея.

Перевожу взгляд на Риза и его обнаженную грудь и нууу… какова вероятность получить тепловой удар в присутствии кого-то настолько горячего?

Не могу даже обвинить его в том, что он надо мной издевается. Он не знал, что я приду, так что не похоже, что он делает это нарочно. Хотя я знала, что вечеринки в поместье сегодня не будет, потому что получила сообщение от Рида, в котором он спрашивал, не хочу ли я встретиться с ними в «Барсучьем логове». Еще он предупредил меня, что Риз останется дома. Специально уточнил, что он отдыхает и никуда не идет, видимо знал, что это может заставить меня появиться.

Когда я поднялась на крыльцо, в доме было тихо, но шансы на то, что несколько хоккейных заек составят компанию Ризу, все еще были приличными. Днем я ясно дала ему понять, что нам нужно прекратить встречаться. Если бы он захотел переспать с одной — или с дюжиной — девушек, это было бы справедливо.

Первое, что я увидела, был курьер с пиццей, который шел по подъездной дорожке. Я дала ему чаевые и взяла пиццу, пообещав отнести ее тому, кто ее заказал.

Затем входная дверь открылась, и появился Риз Кейн без рубашки, одетый в серые спортивные штаны, которые, казалось, держались у него на бедрах одним усилием воли.

Когда я согласилась остаться, чтобы съесть кусочек пиццы и посмотреть одну серию «Я не хотела вступать в секту», я это и имела ввиду. Вот только было это две серии назад, да и пицца давно съедена. Девяносто процентов уничтожил Риз, но я все равно съела два кусочка.

Я запаниковала, когда тренер Грин вызвал меня к себе в кабинет этим утром. Я была смущена и напугана тем, что вот-вот потеряю все, над чем так усердно работала последние несколько лет. Поэтому, когда Риз загнал меня в угол в кладовке, я была готова сделать все возможное, чтобы спасти свое положение. В том числе сказать ему, что, между нами, все кончено.

Не похоже, что он все еще нуждался во мне. Насколько я знаю, Шэнна оставила его в покое, и его маленькая уловка в приюте для животных сработала. Перед тем, как мы уехали в тот день, Логан раздобыл мой номер, и мы всю неделю переписывались, делились нашими любимыми песнями из The New Kings узнавая друг друга получше.

Но похоже я увидела боль в глазах Риза после того, как сказала, что, между нами, всё кончено, и занималась его травмой во время игры. Поэтому во время долгой поездки домой в автобусе, мне было о чем подумать. Прежде всего, похрен на тренера Грина. Сказал бы он стажеру-мужчине, что тому нельзя дружить и общаться с членами команды? Не думаю. Мы с Ризом друзья. Мы вместе работаем. Кому есть дело до того, что мы будем тусоваться, смотреть документальные фильмы и есть пиццу? Чем это отличается от любой другой дружбы?

Друг, о котором идет речь, ерзает рядом со мной, прижимая к боку растаявший пакет со льдом. Синяк, конечно, ужасный, но я остаюсь при мнении, что это не что-то серьезное. Его движения привлекают мой взгляд к твердым мышцам его живота и тонкой линии темных волос, исчезающей под поясом.

Соберись, говорю я себе. Риз необыкновенно привлекателен. Это нормально, когда при виде такого тела, как у него, низ живота покрывается испариной и трепещет. Я реагирую так, как отреагировала бы любая другая женщина.

Перевожу взгляд на экран, где мелкий мужчина в очках в металлической оправе ведет бесконечный монолог со своими последователями.

— Этот парень — придурок, — говорит Риз, рассеянно почесывая пальцами низ живота. — Несет какую-то хренотень, которая не имеет смысла.

Я смеюсь над этими словами и его раздраженным выражением лица.

— Для этих людей это должно быть имеет смысл, они не могут насытиться этим. — Камера переходит к одному из его последователей. — Эта девушка сказала, что дала ему десять тысяч долларов и вынуждена была жить в своей машине, потому что не могла позволить себе арендную плату.

Риз жмет на паузу:

— Видела когда-нибудь людей, которые живут в той общине недалеко от кампуса? Serendipity или что-то такое.

— Да-да, Serendee. — Я сажусь. — Каждый раз, когда я проходила мимо их офиса или где-то рядом, они пытались уговорить меня прийти на бесплатное занятие.

— Определенно пахнет культом. Все девушки оттуда одевают эти странные старомодные платья и носят одинаково длинные волосы. — Он вздергивает подбородок. — Знаешь, Аксель покупал травку у одного парня и тот появлялся на вечеринках. Он был пиздец каким жутким.

Если уж Риз был напуган, то они, похоже, впечатляли.

— Слышала их закрыли. Вроде за уклонение от уплаты налогов.

— Я тоже слышал. — Его губы подергиваются. — Думаю, нам придется дождаться документалки, чтобы узнать, что там реально случилось.

— Знаешь, — говорю я, откидываясь на спинку дивана, — Надя сходила на пару их занятий. Она вроде как повелась на это, пока они не ввели полный целибат.

— Серьезно? — спросил он, отрывая взгляд от телевизора и глядя на меня. — Как кстати у вас с ней дела?

— Думаю, нормально. На днях мы вежливо обговорили список покупок.

— Наверное это хорошее начало.

— Я просто хочу, чтобы она признала, что повела себя подло, понимаешь? — Мой гнев рассеялся, и теперь мне просто грустно. Он кивает, и я продолжаю: — Она все чаще ночует дома, по крайней мере, когда не встречается с Брентом Рейнольдсом.

Он фыркает:

— Скоро она ему надоест. Поверь. Иногда мы ходим на вечеринки футболистов, и я никогда не видел его с одной и той же девушкой больше одного раза.

— Вот именно! — Вскрикиваю я, ненавидя себя за то, что чувствую себя такой расстроенной. — Я говорила ей десятки раз, что, если парень не хочет, чтобы его видели с тобой днем, значит, он просто хочет перепихнуться.

Риз усмехается:

— Что ты знаешь о перепихонах?

Закатываю глаза:

— Знаю, что, когда парень приглашает тебя к себе после полуночи, это только ради секса. — Он усмехается, и мое любопытство берет верх. — Ты когда-нибудь так делал?

— Конечно, несколько раз за последний год. Обычно, если мы возвращались домой с игры слишком поздно, чтобы идти тусить. — Он пожимает плечами. — Но все, участвующие лица осознают, о чем идет речь, поэтому это круто. — Он многозначительно смотрит на меня. — Даже Надя. Она знает, во что ввязывается с таким парнем, как Рейнольдс.

— Знаю, — ворчу я. — Она и остальные девушки, которые думают, что у них есть с тобой шанс, выбирают притворяться слепыми.

Он меняет положение, и диванная подушка прогибается под его весом, прижимая наши колени друг к другу.

— А что насчет тебя, Солнышко? Звонили ли тебе в ночи отчаявшиеся парни ради случайного секса?

Я изумленно открываю рот:

— Боже, нет.

— Даже бывший? Как там его? Эрик?

— Итан. И нет. — Я прижимаю плечо к диванной подушке. — Но, просто для ясности, — жар разливается по каждому сантиметру моего тела, — я не девственница.

— Я так и думал, что нет, — говорит он немного поспешно.

Я смеюсь:

— Сто процентов ты думал, что все еще да.

— Ладно, — признает он, медленно расплываясь в улыбке, — я определенно так и думал.

— Просто я… избирательна. После Итана я решила, что мне нужно лучше узнать людей, прежде чем впускать их в свою жизнь. — Наши взгляды встречаются. — Это касается и парней. Настоящих или фальшивых.

Между нами повисает тишина, пока он не протягивает руку и нежно проводит пальцами по моей щеке, заставляя мой пульс учащенно биться.

— Я знаю, что все это дерьмо с твоей стажировкой все усложняет, но я хочу видеть тебя не только в качестве тренерского состава. Я вроде как привык, что ты рядом.

— Я тоже начинаю привыкать к тебе, — признаюсь я. — Ты не такой ужасный, каким я тебя считала.

Он смеется, но в этом смехе нет ничего веселого. Его серые глаза темнеют:

— А еще я больше не хочу быть для тебя кем-то фальшивым.

Стоп. Что?

— Что это значит? — спрашиваю я. — Ты хочешь, чтобы это перестало быть игрой?

— Уже не игра. — Он кладет пакет со льдом на кофейный столик и придвигается ближе, стиснув зубы от боли в боку. Он полон решимости добраться до меня, несмотря ни на что, и сокращает оставшееся расстояние. Его пальцы приподнимают мой подбородок, и он прерывисто выдыхает. — Скажи мне, что тоже этого хочешь.

В голове тут же развеваются миллион красных флажков, и сильнее всех тот, который в руках тренера Грина, но я игнорирую их все до единого.

— Хочу.

Он прижимается к моим губам медленным, влажным поцелуем. Ему не нужно углублять поцелуй — я делаю это сама, прогоняя все сомнения. Он становится настойчивее, нежно поглаживая пальцами мой подбородок, прежде чем раздвинуть губы и скользнуть языком внутрь. Я поражаюсь тому, насколько каждый поцелуй с Ризом лучше предыдущего.

Он чертовски хорош в этом.

— Блядь, Солнышко, ты такая приятная на вкус, — говорит Риз между поцелуями. — Я думал об этом с той ночи, когда ты спала в моей постели.

— Я тоже об этом думала.

Обвиваю руками его шею и просто расслабляюсь, позволяя себе раствориться в нем; в том, как умело его язык касается моего, в том, как его тело прижимается к моему, в том, как он прикасается ко мне жадными руками.

И, черт, напряжение в его штанах просто непристойное.

Его руки забираются мне под свитер, приподнимая его, чтобы обнажить мою грудь. В глубине его горла зарождается хриплый стон, и его рот опускается вниз, целуя между ними.

— Этот гребаный лифчик, — говорит он. — Не то чтобы мне не нравился спортивный, но, черт, я чуть не выколол глаза тому парню в приюте, когда он разглядывал тебя.

Я смеюсь, в основном от смущения:

— Он не виноват, что я выглядела будто участвую в конкурсе мокрых футболок. Если уж кого и винить, так это Уинстона.

— Единственное, что я мог сделать это четко дать ему понять, кому ты принадлежишь. Этот парень был в опасной близости от того, чтобы получить пинка под зад.

Его рот обхватывает мой сосок, и даже сквозь кружево я ощущаю неожиданный прилив желания, пронзающий меня насквозь. Влажный жар его языка ласкает мой сосок, и я теряю всякую способность рассуждать здраво.

Губы и руки Риза работают в унисон? Смертельное сочетание.

Давно никто не заставлял меня чувствовать себя так, как сейчас, а может, такого никогда и не было.

— Ты так чертовски возбуждаешь, — рычит он мне в шею. Его слова грязны и полны отчаяния, от которых каждый дюйм моей кожи покрывается мурашками. Мой клитор ноет — желание к нему растет с каждым поцелуем, с каждым прикосновением. — Боже, Солнышко.

Резким движением Риз приподнимает меня за задницу и сажает к себе на колени. Его эрекция упирается мне между ног, и я опускаюсь вниз.

— Не переставай двигаться, — умоляет он, его язык касается моего, — твоя киска так хороша.

Ни один мужчина никогда так со мной не разговаривал и не заставлял меня чувствовать подобное. Я кладу руки на его грудь, чувствуя, как напрягаются мышцы под моими пальцами. Мой клитор пульсирует каждый раз, когда его член касается моей сердцевины, вызывая новый прилив желания. Он убирает мои волосы назад и обхватывает ладонями мой затылок и втягивает меня в еще один обжигающий поцелуй. Чувствую нарастающее напряжение между ног, щекотку глубоко внизу живота, и мое дыхание учащается. Я могла бы кончить прямо так, нет, я собираюсь кончить прямо так, но Риз сжимает мои бедра своими большими руками и заставляет меня замереть.

— Я просто охренительно хочу тебя прямо сейчас, — он прерывисто выдыхает, — но мой бок просто убивает меня.

— Боже, — я спрыгиваю с его колен, что достаточно сложно сделать, учитывая, как он держит меня. О чем, черт возьми, я думала? Я пришла, чтобы помочь ему, а не трахнуть его на диване. — Извини. Дай посмотрю…

— Эй, — он хватает меня за руку и притягивает к себе. — Ничего страшного, и я хотел исследовать твое тело не так. Не в момент когда будто тысяча ножей вонзаются в мои ребра.

— Надо было сказать.

— Не в моем стиле — говорить девушке, за которой я гонялся неделями, чтобы она отвалила от моего члена.

Его рука обвивается вокруг моей талии, и он нежно целует мое ухо. Риз продолжает ласкать меня, словно не может насытиться прикосновениями, хотя мы и не можем сделать то, что хотим. В моем сердце пульсирует кровь, и, возможно, в ушах тоже, потому что я не уверена, правильно ли расслышала его вопрос:

— Ты была близко?

Мои щеки заливает румянец:

— Все нормально.

Он приподнимает бровь, и его рука скользит под подол моей рубашки, нежно касаясь живота. Какой бы огонь ни тлел внутри меня, он разгорается с новой силой, и я, не стыдясь, приподнимаю бедра от его прикосновения. Его пальцы нежно скользят по моей коже, медленно расстегивая пуговицу на джинсах.

— Риз, — говорю я, накрывая его руку своей. — Мы можем подождать, пока тебе не станет лучше.

— Ты все время заботишься обо мне, — говорит он, поднимаясь с дивана. — Дай мне сделать то же самое для тебя.