Игра в любовь с форвардом

ГЛАВА 8

РИЗ

Дверь передо мной распахивается за секунду до того, как, я успеваю постучать. Но меня удивляет не это, а сама Твайлер.

Черт, какая же она хорошенькая.

— Привет, — она одергивает джинсы. Это нервное движение притягивает мой взгляд к ее талии и полоске обнаженной бледной кожи сразу под укороченным топом. Мой член дергается в знак одобрения. И почему я согласился отказаться от секса на время наших отношений?

Переступаю с ноги на ногу, моргая, потому что прямо сейчас не могу отвести глаз от изгиба ее бедер. Твайлер разворачивается и в следующую секунду сообщает из глубины дома:

— Я почти готова.

Она не приглашает меня зайти, но и не хлопает дверью перед самым носом, поэтому, немного помолчав, я вхожу в небольшой дом и закрываю за собой дверь. Дома в Шотгане, за исключением поместья, все одинаковые. Длинные, узкие, и рассчитаны не более чем на пару человек. Нормального роста. С моим же чувствую здесь себя гигантом и думаю, если я вытяну руки по бокам, смогу коснуться двух стен одновременно.

— Не торопись, — говорю я, осматриваясь. Две двери, и обе открыты. Заглядываю за одну из них и вижу много оранжевых и розовых оттенков, а еще там словно только что прошел ураган. Комната рядом выглядит немного темнее. Серый, черный и немного светло-розовых оттенков. Не идеально чисто, но довольно аккуратно. На спинке рабочего стула висит фирменная синяя толстовка Твайлер.

— Тут живете только вы с Надей? Больше никого? — спрашиваю я, давая возможность двери ванной комнаты открыться пошире.

— Да, мы соседи еще с первого курса.

— А я с тех пор живу с Джефферсоном.

Она выходит из ванной с распущенными волосами, завитыми в широкие кудри. Она сделала темные смоки айз, из-за чего ее глаза стали на три оттенка ярче. В каждом ухе висит три серебряных широких кольца, а шею обвивает цепочка, перекинутая дважды, на которой висит небольшой медальон. Это напоминает мне, как сегодня она отреагировала на мои касания к ее шее, ее панику и дискомфорт.

Если бы я не знал Твайлер, то подумал бы, что испугал ее.

Она говорила мне, что ее конченый бывший отвратительно с ней обращался, и, видя ее в таком состоянии, я не сомневаюсь, в том, что так и было, потому что парни в кампусе точно не пропустили бы Твай, стоило бы ей только пожелать.

Твайлер не просто милая, она на грани чистого секса.

— Сейчас возьму верхнюю одежду, и можем идти.

Она проходит мимо меня, заходит в комнату, а я жду перед огромной доской для заметок, висящей между двумя дверями в спальни. Она заполнена фотографиями, среди них есть фото пушистого черного кота. Много фото пушистого черного кота. Но в основном на них фото Твайлер и Нади, а еще другие памятные вещи: заметки, написанные от руки, дюжина корешков от билетов, прикрепленных кнопками. Я пробегаю по ним взглядом и понимаю, что все эти билеты на выступления одной и той же группы: New Kings.

А еще вижу фотографию Твайлер и двух незнакомок перед ареной. Все трое одеты в черно-желтые цвета барсуков. Одна из них заметно старше, а другая примерно возраста Твайлер. Но всех объединяют голубые глаза одинакового оттенка.

Твай выходит из своей комнаты, и я киваю на незнакомок:

— Это твоя сестра?

— Ага.

— А это мама? — предполагаю я.

На самом деле, незнакомка на фото выглядит довольно молодо, но Твайлер просто отвечает:

— Это мы. Девочки Перкинс.

Она не упоминает отца.

— Вы довольно похожи.

— Только не говори это Руби, — фыркает она.

— Почему? — изучаю фотографию. Кровь не вода. Лицо Руби чуть более узкое, волосы немного светлее, но глаза и нос похожи на остальных. У Твайлер чуть более круглое лицо, густые темные ресницы и красивые, мягкие розовые губы.

— Потому что она считает, что лучше меня. Лучше выглядит. Лучше учится. Лучшая дочь. Ладно, — произносит она, наконец останавливаясь и смотря на меня. Она медленно проводит взглядом сверху вниз и обратно. — Раньше начнем, раньше закончим.

Я смеюсь.

— Что?

— Никогда не встречался с девушкой, которая хотела бы поскорее закончить свидание. — Она накидывает пальто, пока я открываю дверь. — Если только она не торопится его закончить, чтобы наконец дойти до финала.

Опустив взгляд куда-то вниз, она произносит:

— Ты говоришь такое только чтобы я покраснела, да?

— Именно, — не могу отрицать, что мне сложно удержаться от этого, особенно когда она так реагирует. Но мне нужно настроиться и расслабиться, если я хочу, чтобы остаток ночи для Твай прошел хорошо. — Как ты относишься к пешей прогулке? Или лучше вызвать такси?

— Мне нравится ходить пешком, — отвечает она, и по тротуару мы идем к основной дороге, пересекающей кампус и ведущую к улице Стрип, центру ночной жизни университета Уиттмор.

— Если мы хотим, чтобы все прошло гладко, — говорю я, стараясь иди в ногу с ней и не опережать. — Нам, наверное, стоило бы узнать что-нибудь друг о друге.

— Например? — спрашивает она, заправляя волосы за ухо.

— Откуда ты?

— Теннесси.

Неожиданно. Хотя это объясняет ее легкий южный акцент.

— Серьезно? И почему ты решила поступать именно сюда?

— Наверное, хотелось чего-то нового. Мои дядя с тетей живут в нескольких милях от кампуса, поэтому летом мы как-то приезжали сюда. Мне понравился кампус, и я даже подумала, что могла бы тут учиться. А когда увидела, что у них есть специальность «Кинезиология», то сомнений не осталось.

— А как ты попала на тренировки?

Она рассказывает о том, как тренер в средней школе был для нее больше, чем просто учитель. Именно он вдохновил ее поступить на это направление.

— Это сложно объяснить, но мне нравится быть частью игры. Знаешь, эта энергия сидя на трибунах ощущается слабее. А будучи в тренерском штабе, я одновременно в центре событий, но не на ведущих ролях.

— Довольно логично, — нажимаю кнопку для светофора. Ряд баров и ресторанов в квартале от нас, их огни словно плывут к нам. — Но почему именно хоккей?

Она смеется:

— Это была случайность. Я хотела попасть в баскетбольную команду, но, когда подавала заявление на стажировку, мой куратор посоветовал выбрать хоккейную команду. Наверное, они хотели разнообразить штат, у вас, ребятки, просто процветает сексизм в выборе сотрудников. Думаю, что они увидели во мне единственную особу женского пола, кто способен справиться с такими спортивными альфа-самцами.

— Они не прогадали. — Мы переходим дорогу, и я иду со стороны, которая ближе к машинам. Вижу впереди группу студентов, которые заходят в различные заведения. Неоновая вывеска «Барсучьего логова» светится в темноте. — Ты нравишься парням. Знаю нескольких, кто предпочел бы, чтобы именно ты делала им перевязывания, а не Грин.

— Почему? Не хотят видеть его усы?

— Очень хочется сказать «нет», но… скорее всего? — у тренера Грина густые усы, похожие на щетку для обуви. Его гордость и счастье. — Черт, они ужасны, да? — смеюсь я.

— О, да, будто кто-то приклеил ему под нос мохнатую кошку, — соглашается она. — Не знаю, как его жена терпит. Я бы заставила своего мужа их сбрить, иначе не пустила бы на порог дома.

— Вот значит как у тебя все устроено? Либо по-твоему, либо никак?

Она пожимает плечами, но не пытается скрыть улыбку.

— На самом деле, небольшая растительность на лице — это нормально, даже сексуально. Но на лице не место пушистикам.

К моменту, когда мы подходим к дверям, она уже не выглядит такой скованной.

— Эй, — дергаю ее за куртку и не даю идти вперед. Через окно вижу, что в баре уже полно народа. Но я не хочу туда. Мне нравится разговор с Твайлер. То, как я узнаю ее. Но как только мы зайдем, там будет шумно и людно. — Ты не задала ни одного вопроса обо мне.

— Ой, — она поднимает бровь. — Думаю, что мне это и не нужно.

— Серьезно? — она правда настолько бескорыстна, что не хочет знать новые подробности о моей жизни? — Почему?

— Потому что, Кейн, — она делает паузу и берется за дверную ручку. — Ты вряд ли скажешь мне что-то, чего я не знаю.

— Солнышко, не забывай дышать.

Она резко выпрямляется, а ее голубые глаза встречаются с моими:

— Хватит называть меня…

Не могу сдержать усмешку, потому что единственный способ привести ее в чувство — подшучивать над ней. Она хмурится, когда понимает это.

— Ты как, готова?

— Не уверена.

— Ну, уже поздно отступать. — Мы переступили порог бара, и вся ее уверенность, которая появилась по пути сюда, словно улетучилась. Я беру ее за руку, помня о наших заранее оговоренных правилах. Не хочу бегать за ней по всему городу, если она вдруг снова решит сбежать. Она слишком быстрая для человека с таким ростом. — Обещаю, что не буду от тебя отходить всю ночь.

Бар «Барсук» — хоккейная достопримечательность Уиттмора. Атмосферное место. На стенах развешаны фотографии команд прошлых лет, а еще автографы тех, кто сейчас профессионально играет в хоккей. Целая стена отведена победителям «Замороженной четверки» и увешана газетными вырезками. По сути, этот бар — место поклонения хоккею, и когда в моем детстве отец впервые привел меня сюда после игры, я понял, что хочу видеть себя на этих стенах.

В дни игр фанаты полностью заполняют бар, чтобы посмотреть матч на одном из дюжины экранов. В другие дни, когда, например, как сегодня, у нас нет вечерней тренировки, команда собирается, чтобы выпустить пар. Но здесь отдыхают не только хоккеисты. Приходит довольно много девушек. А это значит, что в принципе можно ожидать наплыв парней. Я замечаю группу из Зета Сигма, которая играет в дартс.

— Видишь их? — спрашивает она, сжимая мои пальцы. Ее рука такая маленькая, и, честно говоря, немного влажная от пота. Она полная противоположность Шэнны, да и вообще любой девушки, с которой я обычно общаюсь. Они любят спортсменов, потому что им нравится соперничество. Они соревнуются друг с другом за внимание игроков. Но это все не для Твайлер. Она нервничает, и мне это нравится. Это лучше, чем прятаться за холодным безразличием. Я смогу помочь ей преодолеть нервозность.

— Кэп! — доносится из дальнего угла голос Рида. Он поднимает руку и машет нам. Крепко держа Твайлер за ладонь, я веду ее сквозь толпу к кабинке парней. Ребята из команды, девушки, болельщики — все здороваются, пока я прохожу мимо. Если кто-то и замечает, что за мной идет девушка, то никто это не комментирует. Но это не значит, что они не обращают на это внимание. Слышу восхищенные голоса ребят, которые выкрикивают имя Твай.

— Привет! — Аксель смотрит мне за спину и улыбается девушке. — Это твоя вторая вечеринка за неделю!

— Аксель, — говорит она, пытаясь перекричать музыку и шум вокруг. — А ты наконец нашел футболку для сегодняшнего вечера?

— Приятель, а она тебя сделала, — смеется Пит, прикрыв рот рукой.

Аксель криво улыбается и тянет за край футболки, обнажая свою талию и показывая джинсы с низкой посадкой:

— Если хочешь, то для тебя могу потерять ее.

— Оставь футболку, — говорю я, пристально глядя на него. — Вспомни слова Майка.

Аксель вздыхает и отпускает край.

— Может, в следующий раз, ДиТи.

— ДиТи? — переспрашивает Твайлер.

— Девушка тренер, — отвечает он, подмигивая. Аксель всем дает прозвища. Не знаю точно, это потому, что он не может запомнить все имена, или ему просто нравится их раздавать. В любом случае, как только он это делает, прозвище сразу прилипает к человеку.

— Кто такой Майк? — спрашивает Твайлер, когда я провожу ее мимо бильярдных столов, где одна из хоккейных заек, с которой я познакомился на прошлой неделе, играет с одним из новичков. Она улыбается мне, а я в ответ просто киваю. — И что он сказал?

— Майк — владелец бара. Он играл на позиции защитника в 90х. Из-за того, что Аксель при любом удобном случае пытается оголиться, он ввел правило «без футболки не обслуживаем».

Мы подходим к кабинке, и сложно не заметить, как сильно у Нади отвисает челюсть, как только она видит нас. Стоит отдать ей должное, она сразу берет себя в руки.

— Ты не говорила, что придешь… — говорит она, переводя взгляд с меня на Твайлер. — … с Ризом.

— Решила в последнюю минуту, — говорит Твай, смотря мимо Нади.

— С прической тоже в последнюю минуту решила? — говорит Рид, оглядывая ее.

— Почему все начинают странно себя вести, когда я распускаю волосы? — спрашивает она, поправляя один из длинных локонов.

Надя усмехается:

— Потому что, твои распущенные волосы превращают тебя из милашки в ходячий секс, дорогая.

— Она права, — поддерживает Рид, подмигивая Твай. — Ходячий секс.

Твайлер закатывает глаза, наверное, думая, что Рид просто подшучивает над ней, но я хорошо его знаю. И вижу в его глазах блеск, словно он впервые видит настоящую Твай. Эти парни две недели провели с ней бок о бок, и видели ее только в старой толстовке и с завязанными в хвост волосами. Но если стереть эти слои, то под ними можно найти ту женщину, которую я каким-то чудом смог разглядеть раньше. И мне охренеть как не нравится, что теперь это понимаю не только я.

— Слушай, — говорит он, отвлекая меня от раздражения. — Сходим за напитками?

— Так что между тобой и Твай? — спрашивает Рид после того, как мы пробились через толпу к стойке и сделали у бармена заказ.

— Решил прислушаться к собственному совету, — я пожимаю плечами. — Настало время чего-то нового.

Он опирается локтем о стойку и фыркает.

— О да, для тебя она точно что-то новенькое.

Не могу отрицать, что Твайлер — полная противоположность тем девушкам, с которыми меня раньше видели. Начиная с Шэнны и заканчивая зайками, у меня всегда был определенный типаж, которому совсем не соответствует Твай. И в этом что-то есть.

— Хочу сосредоточиться на сезоне, — говорю я. — Поэтому думаю взять паузу с зайками. А еще с Твайлер весело общаться. Но в целом ничего серьезного.

Через всю стойку бармен отправляет к нам две бутылки пива, которые, хватает Рид, а я беру два пустых стакана. Мне кажется, что мы уже закончили наш диалог, как он оборачивается, а его рыжие волосы блестят в неоновом свете барной стойки.

— Она клевая, — говорит он с серьезным выражением лица. — Мне нравится, как она массажирует мои подколенные сухожилия. Не облажайся.

Я молчу в ответ. Не могу же я ответить, что у меня нет шансов облажаться, потому что наши отношения — просто игра, и Твайлер Перкинс не заинтересована в большем.