Игра в любовь с форвардом

ГЛАВА 23

РИЗ

— Ты в порядке? — спрашивает Аксель, когда я выхожу на крыльцо бирюзового дома. Обратная поездка была напряженной, никто не разговаривал, кроме нескольких шепотом произнесенных слов между девушками на заднем сиденье. Вернувшись домой, Твайлер заперлась в комнате Нади. Я не могу заставить себя уйти, не проверив, как она, еще раз.

— Да, — киваю я, все еще пытаясь взять под контроль свой гнев. — Спасибо, что поехал со мной. Это могло обернуться полным пиздецом.

— Могло? — он мрачно смеется. — Блин, я не знаю, о чем думают эти парни.

Акселя сложно вывести из себя. Требуются нервы из стали, чтобы противостоять шайбе, которая летит в твое лицо со скоростью сто миль в час. Я сказал Твайлер, что выбрал его, потому что он был самым трезвым. Но правда в том, что в рискованных ситуациях я бы никого другого не хотел видеть рядом.

— Макмайкл выбыл на весь год, — говорю я. — Он в отчаянии, вот что он думает. — Его шансы на НФЛ тают с каждым днем, пока он не на поле. — Но Рейнольдс? Он просто идиот.

— Ну, ты знаешь, что я всегда прикрою твою спину. И на льду, и за его пределами. — Он смотрит через мое плечо в открытую дверь дома. — Так значит ты и ДиТи? У вас все по-настоящему?

— Да, — я не боюсь признать это. — По-настоящему.

— Круто. Она классная девчонка. Милая и смешная. Она тебе подходит. — Он ухмыляется. — Я полностью одобрял твою фазу с хоккейными зайками, но она тебе никогда не подходила.

— Пожалуйста, никому не говори. — Я провожу рукой по волосам. — Это не должно дойти до Грина, иначе она потеряет стажировку. Ей уже выносили предупреждение.

— Твой секрет в безопасности со мной, — говорит он, затем понижает голос, — но Надя должна заявить на этих уродов, потому что я не думаю, что этот клоун остановится в ближайшее время.

— Я тоже. — Выдыхаю я. Я предлагал заехать в больницу или полицию, но она хотела только вернуться домой. — Но это ее решение.

Мы договариваемся встретиться утром перед тренировкой, и Аксель уходит. Когда я возвращаюсь внутрь, Твайлер закрывает дверь комнаты Нади.

— Как она? — я пересекаю комнату и обнимаю ее за талию, притягивая к себе.

— Устала. Напугана. Я не знаю всей истории, но похоже, что Сиджей давно на нее давил. Сегодня она пришла просто пообщаться с Брентом, а он был там. Они заказали пиццу и уговорили ее остаться. — Она морщится. — Только когда она встала, чтобы уйти, то поняла, что чувствует головокружение. Она думает, что они что-то подсыпали ей в напиток.

— Господи.

— Знаю.

— Она собирается заявить на них? Потому что мы можем ее поддержать. — Я наклоняю голову. — Аксель тоже.

— Не знаю. Я поговорю с ней об этом утром.

— Хорошо. — Я целую ее в лоб, затем медленно опускаюсь к носу, щекам, пока наконец не касаюсь ее губ. — Я знаю, ты устала. Я пойду.

Ее пальцы впиваются в мою рубашку.

— Останься.

— Ты уверена?

Она кивает.

— Я хочу, чтобы ты был здесь.

Она поднимается на цыпочки и обвивает рукой мою шею, притягивая меня к себе. Я целую ее, чувствуя прилив страсти.

— Все, чего ты захочешь, — говорю я, и это правда. Если сегодняшний вечер что-то и доказал, так это то, что я полностью вложился в эти отношения.

Она ведет меня в свою комнату и закрывает за нами дверь. Мы молча раздеваемся; я скидываю обувь и штаны. Твайлер снимает одежду, пока на ней не остается только бюстгальтер и трусики. Мой член напрягается при виде нее. Я обхватываю его основание и провожу рукой до головки.

Она нервничает. Я вижу это по дрожи в ее руке и напряжению в горле, когда она сглатывает. Быть такой открытой перед кем-то — нелегко. Я это понимаю. Но, черт возьми, Аксель ошибается. Она не милая. Она чертовски прекрасная.

Мне надоело держаться от нее на расстоянии, я срываю футболку через голову и сокращаю дистанцию. Мы прижимаемся друг к другу, я поднимаю ее волосы и целую гладкую кожу на ее плече. Мой член упирается в ее живот, твердый и ненасытный, но я заставляю себя держать его под контролем. Я хотел прикоснуться к этой девушке своими губами и руками весь чертов день. Мой член может подождать.

Нежно я целую ее под ухом, перемещаясь к челюсти. Смотрю на нее; такая маленькая и сексуальная. Я мог бы поднять ее и бросить на кровать, но это не то, что я хочу сделать, пока нет.

Я поднимаю ее подбородок, заставляя ее голубые глаза встретиться с моими.

— Ты мне доверяешь?

Она кивает.

— Можно я поцелую твою шею?

Она слегка напрягается, но кивает.

— Скажи это словами, Солнышко.

— Да, я доверяю тебе.

Мое сердце колотится, угрожая вырваться из груди, потому что я знаю, насколько важен этот момент. Подняв ее волосы, я начинаю с самого нежного поцелуя, едва касаясь кожи. Я знаю, как это сложно для нее — что она доверила свое тело другому ублюдку, и он нарушил ее границы — но я хочу, чтобы она знала: я никогда не причиню ей вреда. Никогда не воспользуюсь ею. И я не спешу, оставляя крошечные поцелуи от ее уха до шеи.

— Все хорошо? — нежно провожу большим пальцем по ее горлу.

— Да, — она выдыхает, и ее голова наклоняется, обнажая шею.

Я облизываю и целую ее, методично исследуя каждый сантиметр, пока ее тело не расслабляется в моих объятиях.

Прежде чем снова встречу ее губы, я говорю:

— Спасибо, — а затем облизываю и страстно целую.

Ее бедра прижимаются ко мне, и я провожу руками по мягкой коже ее спины. Мой палец касается застежки бюстгальтера. Полоска кружева и атласа падает на пол.

— Ненавижу, что не могу прикасаться к тебе весь день, — говорю я, кладя ладони на ее грудь. Ее соски твердеют, и она смотрит на меня тем широким взглядом, от которого я чувствую себя счастливчиком, ведь она впустила меня за свои барьеры. — Я вижу тебя на тренировке и хочу прижать тебя к шкафчикам и трахнуть прямо там. — Беру сосок в рот и сосу, пока ее ногти не впиваются в мои плечи, а дыхание не прерывается. — Хочу усадить тебя к себе на колени в автобусе и позволить тебе скакать на мне всю дорогу домой.

Моя рука опускается к краю ее трусиков, и я просовываю пальцы под ткань. Я касаюсь ее клитора, лаская его, пока ее бедра не дергаются вперед.

— Но больше всего… — я целую ее плоский живот, спускаясь к бедрам. Я прижимаю губы к татуировке на ее бедре слева, а затем справа, проводя большим пальцем по рисунку. Я чувствую шрамы под кожей, напоминания о ее самоповреждениях. — Я хочу, чтобы весь чертов мир знал, что ты моя.

Кусаю ее бедро, проводя зубами до края трусиков. Зацепив пальцами за резинку, я срываю их, не сводя глаз с ее киски.

Хочу, чтобы она знала, что она принадлежит мне. Что ни один мужчина больше не посмеет прикоснуться к ней или причинить ей боль. Хочу сказать это, но за пределами этого дома мы не такие. Но здесь? Сейчас? Я собираюсь заявить свои права на нее.

— Ты моя, Солнышко. — Я облизываю ее клитор. — Скажи, что ты понимаешь это.

— Понимаю, — ее голос дрожит. Мой рот на ее клиторе, я сосу горячий бугорок между губ. Ее колени дрожат, а пальцы впиваются в мои волосы, прижимая мой рот к ее киске. Она близка, но я чувствую себя эгоистом.

— Держись, детка. — Я целую ее киску в последний раз и встаю. — Пожалуйста, не кончай, пока я не окажусь внутри тебя.

Обхватив руками, я поднимаю ее и несу к кровати. Уложив Твай на спину, я долго стою над ней, рассматривая каждый сантиметр. Она идеальна. Идеальные волосы. Идеальные глаза. Идеальный рот. Не заставляйте меня начинать про ее грудь и киску, потому что я мог бы жить только за счет них целыми днями.

— Ты дразнишь меня, — говорит она, ерзая под моим взглядом. — Иди сюда.

Я не сопротивляюсь, забираюсь на кровать, подкладываю руку под ее спину, чтобы приподнять ее к изголовью. Ее руки ложатся на мою грудь, исследуя твердые мышцы. Я не чувствую себя сильным, скорее, будто таю под ее прикосновением. Как будто эта девушка растворяет меня, превращая в что-то горячее и нестабильное. Воспламеняющееся.

Единственное, что заставит меня снова почувствовать себя целым, — это оказаться внутри. Порывшись в ящике ее тумбочки, я достаю презерватив и быстро надеваю его.

Ее бедра раздвигаются, приглашая меня, и я устраиваюсь между ее ног. Одной рукой я опираюсь рядом с ее головой, а другой провожу от груди к животу, входя в нее со стоном.

Ее киска все еще безумно, восхитительно тугая.

— Блядь, — выдыхаю я, стискивая челюсть, чтобы сохранить контроль.

Кого я обманываю? Я потерял контроль, когда впервые поцеловал эту девушку.

Ее бедра приподнимаются, а ноги обвиваются вокруг моей талии, позволяя мне войти глубже. Преследую это чувство, желая оказаться в тисках. Наши тела и дыхание слились воедино, мои яйца наполняются, ноя, от потребности в разрядке. Прижимаюсь своим лбом к ее, вдавливая Твай в матрас, когда она вскрикивает и оргазм накрывает ее.

Дрожь ее киски вокруг меня — это все, что нужно, чтобы я последовал за ней.

Я влюбляюсь в нее.

В моей голове нет никаких сомнений, это так же ясно, как свет лампы, сигнализирующий о голе, или как чувство блаженства после секса с этой девушкой.

Я влюблен.

Частенько я просыпаюсь в поместье под звуки того, как мои соседи ссорятся из-за Xbox или последней замороженной вафли. Однажды Рид и Джефф даже устроили настоящую потасовку из-за того, кто оставил мокрую одежду в стиральной машине на три дня, из-за чего весь дом пропах плесенью. Я тогда вскочил с кровати и бросился вниз, едва увернувшись от кулака Рида, который набросился на Джефферсона.

Спойлер: это была одежда Акселя. Он оставил её в машинке, а сам уехал на длинные выходные в дом сестринства Каппа.

И хотя мне не особо приятно, что моей девушки нет рядом со мной в постели, звуки мягких женских голосов в гостиной — это куда более приятный способ проснуться утром.

Я еще долго лежал без сна после того, как Твайлер уснула, и размышлял о наших отношениях. Когда я сказал ей, что хочу, чтобы она была моей, за меня говорил не мой член. Эта девушка — правда всё, что мне нужно. Я не могу ею насытиться. Хочу её и в постели, и за её пределами. Хочу видеть, как она носит моё имя и номер на спине — на людях. Хочу держать её за руку и целовать, когда захочу.

Потому что я больше не могу притворяться, что между нами ничего нет.

Я люблю её, и пришло время разобраться, что мы будем делать дальше.

Будет нелегко, но я готов поговорить об этом с тренером Грином — да даже с Брайантом. Он сделал меня капитаном не просто так — я уравновешен и показываю хорошие лидерские качества. Я смогу совмещать отношения с девушкой работающей на команду так же, как я справляюсь с командой бестолковых хоккеистов.

Сажусь и оглядываю комнату в поисках разбросанной одежды. Только нашёл свою футболку в углу, под столом, как услышал, как Твайлер произносит моё имя в соседней комнате.

— Риз сказал, что, если ты захочешь подать заявление, он и Аксель оба дадут показания.

— Я не буду подавать заявление, — говорит Надя.

— Что? Почему?

Я подхожу ближе и останавливаюсь у двери спальни, чтобы лучше слышать.

— Потому что не хочу, — пауза. — Брент не приглашал меня. Он не звал меня уже несколько недель, но каждый раз, когда Сиджей писал мне, я надеялась, что Брент будет там, и, между нами, что-то проскочит.

— Надежда увидеть одного парня не означает, что ты соглашалась сниматься в секс-видео с другим, — голос Твайлер твёрдый.

— Я знала, чего хочет Сиджей, — Надя говорит так тихо, что мне приходится напрягаться, чтобы расслышать. — Он неделями умолял меня снять видео для LonelyCams. Я была против, но он был очень настойчив. И не отставал.

— Вчера ты сказала, что не соглашалась.

— Я не соглашалась, — она всхлипывает. — Но и не ушла оттуда, когда должна была. Это моя вина. Я пришла в их дом. Ела их еду и пила их напитки. Я не сопротивлялась и не пыталась уйти.

— Потому что он тебя подсадил! — голос Твайлер повышается.

— Твай. Ты знаешь, каково это, когда парень делает с тобой дерьмовые вещи. Не все так однозначно, и мне не хочется, чтобы об этом узнали. Все и так считают меня тупой, шлюховатой охотницей за джерси. Не хочу быть ещё и жертвой.

Твайлер вздыхает, и я отхожу от двери, понимая, что моё подслушивание делает меня ещё одним козлом, вторгающимся в личную жизнь Нади. А еще ловлю себя на мысли, что, хоть я всегда получал согласие от женщин, с которыми был, не могу с уверенностью сказать, что мы всегда были на одной волне.

Натягиваю джинсы, когда дверь спальни открывается, и Твайлер заходит в комнату в худи, которое она стащила у меня несколько недель назад. По моей спине пробегает дикое чувство собственничества.

— Привет, — говорю я, отводя взгляд от худи к её подавленному выражению лица. — Всё в порядке?

Она пожимает плечами.

— Надя не хочет подавать заявление. Это её выбор.

Я обнимаю её и притягиваю к себе.

— Ты хорошая подруга.

— Меня просто бесит, что всё это происходит с ней.

— Я знаю, Солнышко, — целую её в лоб. — Надя сильная, и у неё есть твоя поддержка. Может, она передумает.

Она прижимается ко мне, и я понимаю, что сейчас самое время поговорить с ней. Выложить все карты на стол. Но у меня ещё и тренировка через час, и мне нужно забрать экипировку из дома. Что-то подсказывает мне, что убедить её дать мне шанс займёт больше пары минут.

— Послушай, — говорю я, приподнимая её голову, чтобы посмотреть ей в глаза. — Я надеялся, что мы сможем встретиться позже сегодня. — Мой телефон вибрирует на кровати. Наверное, кто-то из ребят напоминает о тренировке. Беру его и читаю сообщение. — Какого хрена?

Она поднимает брови и заглядывает через моё плечо.

— Что?

— Это Брент, — я хмурюсь, глядя на текст. — Он хочет, чтобы мы встретились с ним.

— С какой стати мы должны это делать?

Телефон снова вибрирует — на этот раз это фото. Открываю изображение и всматриваюсь в зернистое фото. Несмотря на качество, я понимаю, что оно было сделано вчера вечером — угол камеры направлен со стороны дома Брента, запечатлевший меня и Твайлер у моей машины, обнявшихся.

Следующее сообщение звучит прямо:

«Нужно поговорить».