Империя Искушения

Глава шестнадцатая

Лука

Когда женщины вышли из-за стола, я поболтал вино в бокале и посмотрел на мужчину напротив меня. — Прошу прощения, если я вызвал проблемы между тобой и твоей женщиной.

Д'Агостино пожал плечом. — Не волнуйся. Мне нравится, когда она на меня злится. Ты сказал Вито, что тебе нужна помощь с кузеном?

— Никколо исчез, и мне нужно, чтобы его нашли. Надеюсь, твои компьютерные специалисты смогут просмотреть записи видеонаблюдения для меня.

— Какая у него могла быть причина для исчезновения?

— Я не знаю, но мне сказали, что он под стражей. Я не верю в это.

— Если это правда, то для тебя это будет очень плохо, — сказал Д'Агостино.

— Это так, поэтому мне нужно его найти. Твои люди могут использовать программное обеспечение для распознавания лиц на видео поездов, парковок, чего угодно. Его не может быть так уж трудно найти.

— Это требует времени. — Он многозначительно встретил мой взгляд. — И денег.

— У меня много второго, но мало первого.

Д'Агостино уставился в пространство, и я задался вопросом, о чём он думал. Мы не были хорошо знакомы, но я слышал о его проблемах с Раваццани, о пытках, которые он перенес. Многие мужчины не вышли бы из такого испытания в здравом уме, поэтому я уважал Д'Агостино.

— Мне не нужны твои деньги, — наконец сказал он. — Мне нужна пристань для яхт. Большая.

— Roccolletta? — я уставился на него. — Ну уж нет, я ни за что не откажусь от контроля над этой пристанью. И зачем тебе порт? Ты уже на воде.

— Раваццани контролирует большинство пристаней на восточном побережье. Это всего лишь вопрос времени, когда он обратится к тебе с предложением. — Его улыбка стала хищной. — Я бы хотел, чтобы он вместо этого вел переговоры со мной.

— Почему ты думаешь, что я когда-нибудь откажусь от какой-либо из своих пристаней для яхт, тем более от самой большой?

— Империя Раваццани растет с каждым днем. Что плохо для всех нас.

— Если он попытается, то я отвергну его сделку. Ты думаешь, я не знаю о его попытках задушить всех остальных?

— Нет, но ты не сможешь противостоять ему в одиночку. Тебе понадобятся союзники.

— Такие союзники, как ты.

Д'Агостино многозначительно покачал рукой. — Есть друзья и похуже, дон Бенетти.

— Ты не можешь завладеть всей пристанью для яхт.

— Тогда я не знаю, зачем мы здесь.

Я отпил вина и тщательно вытер рот. — Назови что-нибудь еще.

— Мне больше ничего не нужно.

— У меня есть сын, близкий по возрасту к твоей дочери.

Его лоб сморщился от неодобрения. — Джиа оторвет мне яйца, если я соглашусь на брак по договоренности. Она очень любит моих детей. Нет, я хочу пристань.

Я не думал, что Габриэле понравится эта идея, поэтому не стал ее продвигать.

— У меня есть строительные контракты, деловые контакты. Члены итальянского правительства. Назови кого угодно.

— Я уже сказал чего хочу.

Merda! Я сжал руку в кулак, мои мысли метались. Пристань для яхт использовалась как для нелегального, так и для легального импорта, и каждое судно платило мне пошлину. Отдать ее Д'Агостино было бы огромной потерей. — Это вряд ли честная сделка. Твои люди находят моего кузена, но я теряю пристань навсегда? Ты просишь слишком многого. Но мы можем пойти на компромисс.

— Что ты имеешь ввиду?

— Ты можешь пользоваться ею свободно. Мои люди продолжат контролировать движение там, за исключением твоего бизнеса.

Он потер челюсть, длинные пальцы погладили его грубую кожу. На одном из его пальцев не хватало кончика пальца. — Я соглашусь, если не будет ограничений по времени, и если ты пообещаешь прийти ко мне первым, если Раваццани когда-нибудь предложит тебе сделку.

— Согласен. — Я протянул руку, и мы пожали ее. — Я попрошу брата позвонить Вито, чтобы обсудить детали.

— Va bene.

В этот момент женщины вышли из туалета и направились к нашему столику. Я наклонился к Д'Агостино и понизил голос. — Ты его ненавидишь, не так ли?

— Больше, чем ты когда-либо сможешь себе представить. Но я также уважаю его, поэтому я знаю, что он не успокоится, пока мы все не выйдем из бизнеса.

Мы обое встали и помогли женщинам сесть. Валентина молчала до конца ужина. Даже во время десерта она гоняла тирамису по тарелке, не участвуя в разговоре. Что же произошло в туалете, что испортило ей настроение?

Я заплатил за ужин, и наша группа собралась на прогулке, чтобы попрощаться. Удивительно, но Джиа обняла Валентину. — Помни, что я сказала, — прошептала женщина Д'Агостино на ухо Валентине.

Я нахмурился. Джанна что-то сказала обо мне?

Я пожал руку Д'Агостино. — Серхио свяжется с тобой.

— Хорошо. Я скажу брату, чтобы он ждал звонка.

Они сели в лимузин и уехали. Я обдумал свои варианты и выбрал самый простой. Альдо и Карло разговаривали на обочине, поэтому я привлек их внимание и указал на север. Альдо кивнул, и я взял Валентину за руку и повел ее по кварталу. Она взглянула на меня. — Они были здесь все это время?

— Да.

— Как я не заметила?

— Их работа — сделать так, чтобы их никто не заметил.

— Куда мы идем?

— Тебе не понравился тирамису, поэтому я подумал, что мы попробуем джелато.

— Знаешь ли ты здесь кафе-мороженое?

Мне нужно было, чтобы она была ближе. Отпустив ее руку, я обнял ее за талию.

— Должно быть, есть что-то рядом, да?

Вскоре мы нашли магазинчик мороженого, и они подали угощение как положено — в чашке с ложкой. Никаких рожков в поле зрения. Валентина выбрала шоколадное, а я — кроваво-оранжевое. После того, как я заплатил, мы пошли и ели молча, позволяя видам и звукам Нью-Йорка окружать нас. Я чувствовал, что она что-то обдумывает в своей голове, и не хотел давить.

Кроме того, она знала, где я стоял по вопросу о ней и мне. Мои планы на ночь ничуть не изменились.

— Мне нравится Джиа, — сказала она.

— Я так и думал. Она такая же стерва, как и ты.

— Вы с Энцо решили все свои проблемы?

— Да. — Д'Агостино не облегчил мне задачу. Мне нужно было предупредить Серхио о том, что мы обещали в обмен на помощь Д'Агостино. — Что означает, что ты владеешь моим вниманием до конца поездки.

— Она сказала не верить ни единому твоему слову.

Мне это не понравилось, но это был достойный совет, учитывая ее историю с Д'Агостино. — Я тебе солгал?

— Да.

— О моем имени, но я сказал тебе, почему это тайна. И ты уже согласилась быть моей. Ты не можешь забрать это обратно.

— Конечно, могу. Я могу передумать в любое время, когда захочу. Я не собираюсь быть твоей любовницей.

Ах. Теперь ее перемена в отношении имела смысл. Это то, что сказала Джиа предупредила ее об этом.

— У меня есть любовница в Катандзаро. Мне не нужна другая.

Валентина ахнула, а затем ударила меня по руке своей ложкой для мороженого.

— Лука! Какого хрена!

— Ты думала, я соблюдаю целибат?

— Нет, но я не собираюсь связываться с тобой, пока ты уже встречаешься с кем-то другим.

— Я с ней не связан. Я трахаю ее, когда мне удобно.

— О, боже, — пробормотала она с набитым ртом джелато. — А ты ей платишь?

— Это так не работает.

— Тогда объясни, пожалуйста, как это работает.

— Я занятой человек. Мое свободное время нечасто и непредсказуемо. У меня нет энергии, чтобы найти женщину каждый раз, когда у меня есть настроение. Так что Кьяра доступна, когда она мне нужна. И да, я плачу за ее виллу.

— Чем она занимается в остальное время, когда тебя нет рядом?

— Я не знаю, и мне все равно. Мы не говорим о своей жизни.

— Это невероятно. Как ты с ней познакомился?

— Она трахалась с одним из моих мужчин. А потом она набросилась на меня.

— И ему было все равно?

— Конечно, нет. Он нас познакомил.

— Я вообще не понимаю ваш мир. — Она откусила от чашки еще кусочек мороженого. — Откуда ты знаешь, что она не спит с ним или с другим твоим мужчиной? Или с кем-то еще, если на то пошло?

Я фыркнул. — Потому что я босс.

— Что значит, что? Ты не делишься?

— Именно так. — Я обнял ее свободной рукой и поцеловал в висок. — Я не делюсь, красавица. Никогда.

— Но от меня ждешь, что я поделюсь?

— А почему тебя это должно волновать?

— Потому что это отвратительно. И неправильно. И женоненавистнически.

— Я не понимаю. Она вернулась в Катандзаро. Какое отношение это имеет к тому, что здесь происходит?

— Просто так и есть, — резко ответила она. — Ты собираешься порвать с ней?

— Нет.

Она остановилась посреди дороги, ее челюсть отвисла. — Ты, должно быть, издеваешься надо мной. Ты ожидаешь, что я буду в порядке?

Этого было достаточно. Мне не нужно было объясняться на улице. Если Валентина хотела поговорить об этом, мы могли бы сделать это наедине. Я выбросил свой полупустой стаканчик с мороженым в мусорку. Затем я взял ее за локоть и повел к машине, где стояли Альдо и Карло. Я открыл дверь. — Садись.

— Разве мы не закончим этот разговор?

— Да, но я не собираюсь делать это на улице. Залезай, или я сам засуну туда твою сексуальную задницу.

Она вздохнула, но сделала так, как я просил. — Дайте нам минутку, — сказал я своим людям.

Они оба кивнули и прижались спиной к машине, давая мне уединение и также загораживая нас от пешеходов. Я обошел ее с другой стороны и сел рядом с Валентиной.

Взяв ее пустой стаканчик из-под мороженого, я поставил его в подстаканник.

— Скажи мне, почему это важно для тебя.

— Она думает, что ты все еще в Италии? Она ждет тебя?

Предложение было нелепым. — Я ей не подчиняюсь. Часть того, что я босс, означает, что все подчиняются мне.

Она сложила руки на груди и уставилась в окно машины. — Ну, я тебе не подчиняюсь.

Я положил руку ей на бедро и засунул ее высоко под платье.

— Да, ты подчиняешься, fiore mio. Ты уже согласилась быть моей. А это значит, что теперь правила устанавливаю я.

Она попыталась оттолкнуть мою руку, но я не двинулся с места. Я был сильнее и мне нужно было донести свою точку зрения.

— Перестань, — сказала она. — Мы ссоримся, и я не хочу, чтобы ты отвлекал меня.

Игнорируя ее протест, я позволил своим пальцам ползти все выше и выше, наслаждаясь мягкостью ее кожи. Мне хотелось укусить ее внутреннюю часть бедра, пометить ее как свою. Наконец, я провел кончиком пальца по ее шву, и мы оба удивленно вздохнули. Dio mio. Никаких трусиков. — Кто устанавливает правила, Валентина?

— Не ты, если твои правила подразумевают секс со мной и другими женщинами одновременно.

Я прижался губами к месту за ее ухом, затем поцеловал ее в подбородок. — Скажи мне, красавица. Кто устанавливает правила? — прошептал я, заключив ее в клетку своим телом.

Она сжала мой галстук в кулаке, что было хорошим знаком ее готовности. — А что, если я скажу, что мы оба это делаем?

Я слегка укусил ее за горло. — Тогда я бы устроил тебе демонстрацию, чтобы доказать обратное. Этого ты хочешь? Прямо здесь, на улице?

— Нет.

Единственное слово было не более чем порывом воздуха. Не очень правдоподобно, если говорить о протестах. Я еще раз провел по ее щели кончиком пальца. — Ты уверена?

Она притянула меня ближе за галстук. — Поцелуй меня.

Это было едва слышно, чуть громче, чем вздох, но я был более чем счастлив угодить. Я наклонил голову и скользнул губами по ее губам. Ее рот был мягким, приветливым и восприимчивым, и она поцеловала меня в ответ без колебаний. Я позволил себе погрузиться в нее, блаженно не осознавая всего вокруг меня, пока я щелкал ее язык своим. Как давно я в последний раз по-настоящему целовал ее? Даже не прошло и двадцати четырех часов, но казалось, что десятилетия. Я скучал по ее легким вздохам в глубине горла и по тому, как она становилась мягкой.

Она гонялась за моими губами всякий раз, когда я поправлялся, ее хватка на галстуке почти душила меня. Я погладил ее клитор легчайшими прикосновениями, намекая ей на то, что должно произойти. Ее бедра покачивались, ищущие, но я не дал ей достаточно, чтобы удовлетворить кого-либо из нас. Это подождет, пока мы не останемся одни в отеле, и я не смогу заставить ее кричать от удовольствия.

Я приблизил рот к ее уху. — Кто устанавливает правила?

— Лука. Я серьезно. Не спи с ней снова, пока мы с тобой не закончим.

— Хорошо.

— Спасибо, детка.

Моя грудь сжалась, странная и незнакомая реакция. Я проигнорировал это и снова провел по ее щели кончиком пальца. — Итак, кто устанавливает правила?

— Ты знаешь, Лука.

Три самых сексуальных слова, которые я когда-либо слышал. Я поцеловал ее в висок, затем постучал в окно, чтобы дать знак парням сесть в машину.

— Va bene, fiore. Сейчас я отвезу тебя в отель и трахну тебя.