Империя Искушения

Глава Двадцать Восьмая

Лука

Все носились по всему поместью, как муравьи.

Я стоял на улице, прислонившись к машине, и наблюдал, все время размышляя о том, как я планировал навредить Флавио Сегрето, когда найду его. Никто не пострадал в огне, но мне не нравилась мысль о посторонних в моем личном пространстве. Не то чтобы я оставил что-то компрометирующее в особняке, чтобы пожарные это нашли. Это было бы невероятно глупо.

Ко мне подошел мужчина в хрустящей синей форме с биркой “шеф”. — Вам очень повезло, мистер ДиМарко.

— Да?

— Да. — Он подвинул очки поглубже на нос. — У вас минимальные повреждения, в основном в гараже, где начался пожар. Однако на первом этаже дома есть повреждения от дыма, поэтому я бы рекомендовал оставить окна открытыми, чтобы проветрить помещение.

— Как это началось?

— Тряпки с бензином в мусорном ведре. Вам повезло, что ни одна из машин не были припаркованы внутри. Иначе мы бы не стояли здесь и не разговаривали с вами.

Чертов Сегрето. Я собирался насладиться его убийством.

— Grazie. — Я протянул ему руку для пожатия, и он ее принял. — Мы ценим, что вы приехали так быстро.

— Это наша работа. Мы счастливы, когда пожары так легко локализовать. Я собираюсь порекомендовать Портофино установить интеллектуальную систему по всей собственности. Пожар можно было обнаружить раньше, и это избавило бы вас от лишней головной боли.

Я снова поблагодарил его. — Позже я попрошу тратторию прислать немного еды в участок в знак благодарности.

— Не обязательно, но я уверен, они это оценят, мистер ДиМарко. Спасибо.

Медленно, команда начала уходить, и я обязательно поблагодарил каждого и пожал им руки. Это было то, что мы всегда делали дома. Личное прикосновение имело большое значение для людей, что-то, чего не сравнится с текстовыми сообщениями и электронными письмами.

Когда грузовики уезжали, Альдо и мои братья кружили вокруг меня. Даже Рико, на которого я все еще был зол.

— Блядь, безумие, — заметил Данте. — В гараже полный бардак. Его нужно снести и построить заново.

— Я поговорю с Портофино сегодня, — сказал я, протирая глаза. — Я объясню, что произошло, и оплачу ущерб. Какого хрена Сегрето попал на территорию поместья и выехал с нее? Что засняли камеры?

— Он пробрался сюда вчера вечером, когда нас не было. Приплыл на лодке, причалил к реке и дошел пешком. Затем он включил таймер, чтобы поджечь все сегодня. Охранники его не видели и не слышали.

— Почему сегодня? — спросил Рико. — Почему бы не сжечь все это вчера вечером? И это был неприятный пожар, а не гигантское пламя, призванное причинить кому-то вред. Это не имеет смысла.

Ужасное чувство поселилось в моем животе. — Это было отвлечение, — сказал я, и мое сердце начало набирать скорость. Я полез в карман штанов и вытащил телефон. — Позвони Роберто, — рявкнул я Серхио, нажимая кнопку, чтобы связаться с Валентиной.

Ей лучше ответить.

Он сразу перешел на голосовую почту. — Merda! — Я снова попытался подключиться.

Когда это не удалось, я понял, что что-то не так. Это могло быть ничем, но моя интуиция кричала, что произошло что-то ужасное. Я позвонил ей в третий раз и пронзил Серхио суровым взглядом. — Что он сказал?

Серхио покачал головой. — Он не ответил. Сразу на голосовую почту.

— Позвони Джованни. Позвони в тратторию. Узнай, не видел ли их кто-нибудь. — Телефон Валентины снова переключился на голосовую почту. Отключившись, я оставил братьев и поспешил к машине. — Альдо!

— Я здесь, дон Бенетти, — сказал он.

— Я беру Maserati.

— Мы идем с тобой. — Серхио подбежал ко мне. — Ты не пойдешь один, где-то поблизости Сегрето. Он, вероятно, ждет, когда ты въедешь в город, чтобы устроить засаду.

Я не мог спорить с этой логикой, но я не сбавлял скорость. Я бы уехал без них, если бы они не смогли угнаться. Когда мы подошли к машине, Альдо отпер ее и сел на водительское сиденье. Серхио сел сзади со мной, говоря в мобильный телефон у уха.

— Che cazzo? Подожди. — Он быстро включил громкую связь. — Вот, Лука. Слушай. Это Джованни.

— Дон Бенетти. Только что звонил начальник пожарной охраны. По дороге обратно в город они нашли Роберто на дороге. Произошел несчастный случай, и он был ранен в ногу.

— Валентина? — прохрипел я. — Она была с ним?

— По словам Роберто, отец Валентины разбил машину, лопнув шину. Затем он увез ее на квадроцикле.

Весь воздух покинул мое тело в спешке. — Блядь! — Я ударил кулаком по спинке кожаного сиденья три раза, моя кожа натянулась от страха и гнева. Сегрето забрал Валентину. Увез ее на квадроцикле. Я собирался порубить этого ублюдка на мелкие кусочки, когда найду его. Я ударил кулаком по сиденью еще раз.

— Успокойся, — прошептал мой брат. — Нам нужно найти ее.

— Насколько сильно ранен Роберто? — спросил я в трубку.

— Пуля прошла через его голень. По словам медиков, с ним все будет в порядке.

— Есть ли еще какие-нибудь подробности? Что-нибудь еще, что могло бы помочь нам ее найти?

— Ее отец забрал оба их телефона. Сказал, что убьет тебя, если ты попытаешься их проследить.

Я не боялся Флавио Сегрето. Этот человек был трусом, прятался и убегал. Я не был трусом, я решал свои проблемы напрямую. Когда я убивал кого-то, они точно знали, кто был ответственен, прежде чем испускали последний вздох. И мое лицо было последним, что Сегрето увидит перед смертью.

— Что-нибудь еще? — спросил Серхио у Джованни.

— Она заверила Роберто, что ее отец не причинит ей вреда. Затем они уехали в лес.

Я сказал Джованни, чтобы он сегодня доставил еду пожарным, и мы повесили трубку. Мы с Серхио встретились взглядами. Я видел решимость в его глазах, пламя ярости и возмездия, и, без сомнения, он видел то же самое в моих. Никто не связывался с Бенетти и не выжил.

— Найдите место аварии и остановись, — сказал я. — Мы выйдем туда и начнем поиски.

— Они могут быть где угодно, Лука. — Серхио указал на окружающий нас лес. — И Сегрето знает, как прятаться.

Лодка была ключом. Я чувствовал это нутром. Сегрето отправился на лодке в мое поместье, чтобы разжечь огонь, и это рассудило, что он живет либо на реке, либо около залива. — Он около воды.

Серхио пренебрежительно фыркнул. — Все у воды. Ты видел длину реки? Она такая же плохая, как лес.

— Смотри, — указал Альдо, когда мы повернули за угол. — Вот машина.

Одинокий седан занесло в траву, его две спущенные передние шины неловко качнулись. Мой желудок упал. Она, должно быть, была в ужасе. Две полицейские машины были припаркованы неподалеку, и мужчина писал записки у пустой машины.

— Остановись, — сказал я. — Давайте поговорим с ними, а потом начнем поиски.

Как только мы остановились, я направился к офицерам. За мной последовала еще одна машина с моими братьями и двумя охранниками, и они припарковались позади Альдо. Когда я подошел к офицерам, я одарил их скромной, не угрожающей улыбкой, позволяя своему акценту усилиться. — Ciao, офицеры. — Я протянул руку, которую они все приняли. — Вы знаете, что здесь произошло?

Пожилой офицер покачал головой и положил руки на пояс с принадлежностями. — Какой-то псих поставил шипы посреди дороги. Из-за них машина забуксовала и остановилась.

— Это ужасно, — сочувственно сказал я. — А люди внутри машины?

— Мы пока не можем разглашать эти подробности, — сказал молодой офицер. — Мы все еще ищем подозреваемого.

— Понятно. Могу ли я поговорить с другим офицером, который делает записи? Я живу неподалеку и, возможно, смогу что-то подсказать.

Они посмотрели скептически, но пожали плечами. — Продолжайте. Я думаю, детектив Антонелли почти закончил.

Я поблагодарил их, затем сказал брату подождать. Не было никакой необходимости нам обоим подходить к детективу и отпугивать его.

— Синьор, — сказал я. — Могу ли я вас на пару слов?

Он поднял глаза от блокнота, его глаза были усталыми и с долей подозрения. — Кто ты?

— Я буду очень, очень благодарен за любую информацию, которую вы мне дадите относительно того, что здесь произошло.

— Слушай, у меня нет на это времени. Мне нужно вернуться…

— Вы не слушаете. — Я придвинулся ближе и понизил голос. — Меня зовут Лука ДиМарко, и поверьте мне, я тот, кого вы хотели бы иметь на своей стороне, детектив. Я очень щедр к тем, кто мне помогает.

Он выпрямился во весь рост, и я был удивлен, узнав, что он такого же роста, как я. Молодой, в хорошей форме, с короткой темной бородой, закрывающей лицо. Определенно итальянского происхождения. — Ты подкупаешь меня?

Я покачал головой и засунул руки в карманы, пытаясь казаться неопасным. — Я не настолько глуп. Однако я предлагаю услугу. В любое время, когда она вам понадобится в будущем. Как я уже сказал, я находчив в тех областях, которые, возможно, считаются старомодными в этой стране. Но я знаю, как добиться цели. Capisce?

— Ага. — Он смерил меня взглядом. — Ты тот, о ком я постоянно слышу. Итальянский бизнесмен, который арендовал дом в Портофино. Ты встречаешься с Вэл Монтеллой.

Я кивнул в знак подтверждения. — У вас есть преимущество, детектив Антонелли, поскольку я раньше о вас не слышал.

— Я не могу говорить об активном расследовании, мистер ДиМарко.

— Детектив, Валентина была в этой машине, когда она разбилась. Ее отец несет ответственность. И он уехал с ней на квадроцикле. Мне нужна ваша помощь в ее поисках.

— Это та же история, которую нам рассказал другой человек в машине, тот, в которого стреляли. Но это звучит довольно неправдоподобно, и нет никаких доказательств наличия вездехода.

— Его зовут Флавио Сегрето, и он представляет для нее опасность. Квадроцикл был спрятан в лесу. Я думаю, он отвез ее куда-то около реки или какого-то залива.

Глядя в землю, он ткнул ногой в камень. — Одолжение, говоришь?

— Да.

Антонелли вытащил свой мобильный и разблокировал его. — Я знаю несколько заливов, которые довольно отдалены. Мы часто рыбачили здесь, когда были детьми. — Он загрузил карту и увеличил масштаб пальцами. — Вот где мы находимся, — сказал он, показывая мне свой экран. — Здесь, — он скользнул на запад и юг, — есть три или четыре залива.

— Дома?

— Да, в некоторых из них.

Он дал мне координаты, и я ввел их в свой телефон. — Grazie, детектив. — Я положил руку на сердце. — Я ваш должник. Sul mio onore.⁸⁹

— Я иду с тобой. — Антонелли закрыл блокнот и отстегнул солнцезащитные очки от рубашки. — Мы можем поискать вместе.

— Без обид, детектив, но лучше всего с этим справимся я и мои братья.

Его губы недовольно сжались. — Без обид, мистер ДиМарко, но я настаиваю. Мы не допускаем здесь самосуда. Вы больше не в Италии.

Меня это оскорбило.

— При всем уважении, детектив, никто не помешает мне сделать то, что необходимо, когда я найду Сегрето.

Он тяжело вздохнул и уставился в лес. — Чёрт. Мне сегодня эта суета совсем не нужна.

Я поднял ладони и сделал несколько шагов между нами. — Давай сделаем вид, что мы никогда не разговаривали.

— А как насчет того, чтобы я дал вам фору в тридцать минут?

Я мог бы с этим жить. Я снова протянул руку, и мы пожали ее. Когда я повернулся, чтобы уйти, он сказал: — Я удерживаю вас за эту услугу, мистер ДиМарко.

Я кивнул один раз, а затем зашагал обратно туда, где мои братья сгрудились вместе, подальше от полицейских. Недоверие к правительственной власти было глубоко укоренено в семье Бенетти, независимо от страны, в которой мы оказались.

— Что ты узнал? — спросил Данте.

— Он рассказал мне о нескольких отдаленных бухтах. У меня есть координаты. Пошли.

— Как мы туда доберемся? На машине?

— Пешком. Это недалеко, и он не услышит, как мы приближаемся.

Валентина

Я упала на стул за кухонным столом, голова кружилась. Пожар, автокатастрофа, Флавио, стреляющий в Роберто… и теперь мой бывший мойщик посуды в сговоре с моим отцом? Боже мой. Я не была уверена, что смогу справиться с чем-то еще.

Флавио поставил мне на стол стакан воды, затем опустился на стул напротив и забарабанил пальцами по дереву. Я проигнорировала воду. Я не хотела от этого человека ничего, кроме объяснений. — Давай послушаем. Потом мне нужно вернуться и убедиться, что с Роберто и Лукой все в порядке.

Морщины вокруг его глаз стали глубже, как будто он был раздражен, но он не спорил. — Я вырос в маленьком городке на юге Италии…

— У меня нет времени на твою историю жизни. Пропускай уже.

— Валентина. — Он хлопнул ладонью по столу. — Ты выслушаешь. Это имеет отношение к тому, почему я здесь.

Я сложила руки и склонила голову, ничего не говоря. Флавио воспользовался этим, чтобы продолжить. — Там, откуда я родом, figlia, нет работы. Никаких возможностей для молодых людей. Все разорены, а ндрангета? Они засасывают вас младенцами. У меня никогда не было надежды на другую жизнь. И какое мне было дело? Я мог кормить свою мать, своих сестер. Мой отец был мертв, и если бы вступление в ндрину спасло моих сестер от продажи хищным мужчинам, я бы с радостью это сделал. — Он вдохнул, а затем выдохнул. — Я также был хорош в роли солдата. Не высовывался, делал то, что от меня требовалось. Вскоре я поднимался все выше и выше, пока не стал частью Padrino, ⁹⁰пяти мужчин, которые подчинялись непосредственно capobastone.⁹¹

Пытался ли он оправдать свою принадлежность к мафии? Или произвести на меня впечатление своим званием? Мне было все равно. Я не хотела ничего знать о нем или его мотивах.

— Молодец, — саркастически сказала я.

— А потом я встретил твою мать. — Он замолчал, на секунду опустив взгляд на столешницу, прежде чем снова посмотреть мне в глаза. В его лице отражалась грусть, а в глазах блестели отблески воспоминаний, наполненных горечью и счастьем. — Она была… Ну, ты понимаешь. Эбби была самой красивой женщиной, которую я когда-либо видел. С первого же мгновения, как только я её увидел, меня захлестнуло, словно пронзила стрела Купидона. И к тому же она была умной. Мы познакомились в баре ресторана, когда она пришла туда с друзьями. Я был у ее ног, как будто она была святой, а я — грешник, умоляющий о прощении. Я солгал о своей профессии? Конечно, солгал. Разве я мог признаться этой женщине, что я убийца, демон среди ангелов? Я был глуп и эгоистичен.

С этим мы определенно можем согласиться.

— Но я любил ее, — продолжал он, положив руку на грудь. — Если ты не веришь ни во что другое, пожалуйста, figlia, верь в это. Твоя мать была другой половиной моей души, чистой половиной.

— Так почему же ты не остался с ней? Почему ты ее отпустил?

— Мужчины в ндрине не уходят. Нет другого способа выбраться, кроме как умереть. Женщины присоединяются к нашему миру, а не наоборот, и твоя мать не хотела иметь ничего общего с этой жизнью. Не то чтобы я не пытался. Говорил, пока не задохнулся, но Эбби не сдавалась. Мне пришлось ее отпустить.

Это совпадало со всем, что я знала о своей матери. — Она говорила держаться подальше от мужчин, которые хотят меня контролировать.

Удивительно, но это заставило его рассмеяться. Его обветренное лицо преобразилось, и он стал выглядеть моложе, беззаботнее. — Я никогда не хотел ее контролировать. Она была слишком жесткой для этого.

Моя грудь болела, постоянное горе поднималось, напоминая мне, что ее действительно больше нет. Но даже в этом случае я не хотела делиться ее памятью с отцом. Он не заслуживал ее. Я подняла подбородок, готовая двигаться дальше. — Итак, ты отпустил ее и узнал тринадцать лет спустя, что я существую.

— Меня посадили в тюрьму вскоре после того, как ушла Эбби. Я был молод, зол из-за того, что потерял ее, и сделал глупость. Четыре года я не мог добраться до нее, даже если бы захотел.

— А что было, когда тебя освободили?

Он постучал пальцами по столешнице и уставился в окно. — Такие люди, как я, мы — раковая опухоль, яд для порядочных и уязвимых. Она была невинна. Зачем мне тащить ее в ямы ада вместе с собой?

Трудно с этим спорить. — Откуда ты узнал обо мне?

— Я приехал в Канаду по делам и у меня был момент слабости. Я решил проверить ее. Я не мог перестать думать об Эбби, даже все эти годы спустя. Я никогда не планировал говорить с ней.

— Но потом ты узнал обо мне.

— Я понял это в тот момент, когда увидел тебя. Твои глаза — как у твоей матери, но нос и подбородок — мои. Ты похожа на мою мать.

Тепло разлилось по моей груди, непрошеное и удивительное. — Она еще жива?

— Нет, figlia mia. Она умерла до того, как я встретил твою мать.

Я старалась не разочаровываться, но это было тяжело. Этот человек был моей единственной семьей, и он был монстром. — Ладно, продолжай. Давай закончим это.

— Я обратился к твоей матери, и ты можешь догадаться, как прошел этот разговор. Когда я вернулся домой, я решил уйти. Я не спрашивал разрешения у капо, потому что не получил бы его. Поэтому я ушел в тень. Чтобы найти меня, они сфабриковали ложь, чтобы настроить всех против меня. Сказали, что я предатель. Но это было неправдой. Потребовалось некоторое время, но я в конце концов обосновался здесь.

— Семь лет прятался в Нью-Йорке?

— Пять, но да.

Я не могла этого понять. — Какого хрена? Она знала?

Он сложил руки, потом положил их на стол. Потом снова сложил. Было ясно, что он тянет время.

Я резко втянул воздух, и на меня нашло понимание. — Она знала. Вы двое разговаривали.

Он опустил подбородок в знак признания, но не встретился со мной взглядом. Это был красный флаг. Мой голос резко повысился. — И еще?

— И многое другое.

Черт возьми. Я чувствовала себя… ошеломленной и преданной. Мои родители спали вместе, пока я была в школе. Я не могла в это поверить. Почему она мне не сказала? Как я никогда не замечала?

— Мы не могли тебе сказать, — сказал он. — Это было слишком опасно. Если бы я появился снова, вы обе были бы в опасности.

— То есть ты сделал исключение для нее, но не для своей дочери. Отлично. Спасибо, что прояснили это.

— Нет нужды в сарказме, figlia. Твоя мать была взрослой, ты — нет. Есть разница.

— Правильно. Разница в том, что мне нужен был отец. Мне нужна была помощь, когда она…

Я не могла этого сказать.

Он судорожно вздохнул. — Perdonami, Val. Но твоя мать настояла. Она не хотела, чтобы ты была вовлечена в мой мир. Мне пришлось уважать ее желания.

— Итак, ты просто стоял и смотрел, как она умирает?

— Нет. Она позволила мне помогать ей, как я мог, после того, как она заболела. Мелочи. Продукты, ремонт. Стирка. Ты была в школе, и это было важно для нее. Она не хотела, чтобы ты отказалась от своего будущего, чтобы заботиться о ней.

Я вспомнила то хаотичное время. Я провела большую его часть, разрываясь между ней, тратторией и школой. — Она сказала мне, что соседи помогают.

— Sì, — он указал на свою грудь. — Я был соседом. Я починил кухонную раковину. Я убедился, что в холодильнике есть еда. Я помог ей принять душ.

Это было слишком. Я оттолкнулась от стула и начала ходить по кухне. Я месяцами давала соседям бесплатную еду в знак благодарности. Они, должно быть, были в таком замешательстве.

Но это было больше, чем бесплатные обеды. У меня голова закружилась от того, что это значило. — Ты действительно любил ее.

— От всего сердца.

— Чёрт. — Я чувствовала, как мои глаза наполняются слезами. — Я так сильно хочу тебя ненавидеть прямо сейчас.

— Я знаю, что я не был тебе хорошим отцом. Я никогда не хотел, чтобы ты была запятнана моим прошлым. Хуже того, я не хотел, чтобы ты потеряла еще одного родителя. Я подумал, что будет лучше, если я останусь в стороне, на случай, если Дон Росси найдет меня.

— Дон Росси?

Он махнул рукой. — Это не стоит объяснять. Но они не могут позволить мне жить, Вэл. Я слишком много знаю, особенно сейчас.

— Прошло много времени. Почему их это вообще должно волновать?

— Эти люди никогда не забывают. Теперь, когда они знают, где я, мне нужно будет спрятаться где-нибудь еще. Я оставался здесь только для того, чтобы присматривать за тобой последние несколько лет. Я хотел уберечь тебя от таких людей, как Бенетти.

Я прислонилась к кухонной стойке и скрестила руки. — Он не ужасный человек. Он заботится обо мне.

— Он жестокий монстр, жестокий человек. Он заботится только о себе, о своей семье. И он разрушит твою жизнь, если ты ему это позволишь.

— Ты ошибаешься. Он милый и очень нежный со мной.

— Такими они кажутся на первый взгляд. Как только ты сдашься, он сделает с тобой все, что захочет. Он уже тебя сюда затащил! Даешь этим людям возможность, и…

Скрипнула половица. Отец замолчал, его тело напряглось.

Через полсекунды на кухню вошел Лука. В руке у него был пистолет, направленный на моего отца.

Лука был здесь. И он выглядел устрашающе. Глаза жесткие, мускулы напряженные. Его лицо было высечено на граните, поскольку угроза вытекала из каждой поры. Это был главарь мафии, убийца. Человек, которого он скрывал под озорными словами и оргазмами. Я едва узнала его, хотя эти засосы определенно были моими.

Как же он нас нашел?

Лука не удостоил меня взглядом. Он сосредоточил все свое внимание на Флавио, прорычав что-то по-итальянски. Мой отец не ответил, что, казалось, еще больше разозлило Луку. Он сказал еще что-то, чего я не поняла, поэтому я резко сказала:

— По-английски, Лука. Я хочу знать, что ты говоришь.

— Я говорю, — ответил Лука, — что ему нужно пойти со мной и уйти от тебя.

Флавио презрительно фыркнул. — Скажи ей, что ты сказал на самом деле, Бенетти. Расскажи ей, как ты обещал разрезать меня и извлечь мои органы в наказание за ее похищение.

Я вздрогнула. Неужели Лука действительно это сказал? — Грубо и ненужно, Лука.

— Но это тот человек, с которым ты решила сблизиться, — напомнил мне отец. — Теперь ты понимаешь, что я имею в виду, figlia?

— Закрой рот, — Лука придвинулся ближе. — Или я выстрелю тебе в лицо.

Я не была большой поклонницей своего отца, но и не собиралась позволить ему убить. — Нет, ты не собираешься. Опусти пистолет, Лука. У нас вежливый разговор.

— Он не способен на вежливый разговор, — беспомощно сказал Флавио.

В дверях появился один из братьев Луки. Серхио сказал: — На твоем месте я бы заткнулся, Сегрето. У Луки был паршивый день. Мы бы не хотели, чтобы он вымещал злость на тебе.

— Лука, пожалуйста. — Я подошла к нему и положила ладонь на его руку. Жар почти обжег мою кожу, даже через ткань, а мышца была зажата.

— Иди с Серхио, Валентина, — тихо сказал он, устремив взгляд на Флавио. Казалось, эти двое вели молчаливую битву воли.

— Так ты можешь убить моего отца? Нет, я этого не сделаю.

— Сейчас же, Валентина.

— Ни за что, Лука. Я не уйду. Пожалуйста, убери пистолет и давай поговорим.

— Нечего обсуждать. Он врезался и похитил тебя. Застрелил Роберто. Поджег мой дом. По этим и многим другим причинам он умрет сегодня.

— Пожар был небольшим, — сказал Флавио, махнув рукой. — И я застрелил этого человека в место, которое, как я знал, не нанесет длительного вреда. Это ничего.

Был ли мой отец сейчас настоящим? Оправдание поджога и выстрела в ногу человеку не помогло. Правый глаз Луки начал дергаться, поэтому я поспешила сказать: — Но я в порядке. Тебе не нужно никого убивать сегодня.

Он медленно повернулся, и Лука впервые с момента своего появления встретился со мной взглядом. Я видела остатки паники, беспокойство, которое он питал, гнев из-за того, что сделал мой отец. Я положила руку ему на щеку.

— Я в порядке. Правда. И ты не можешь причинить ему вреда. — Он уставился на меня, не двигаясь. Я не была уверена, дышит ли он. Холод в его темных радужках заставил меня содрогнуться. — Лука, пожалуйста.

Медленно, мускул за мускулом, он расслабился. Пистолет опустился на бок, и я увидела, как в нем снова проступает часть того мужчины, которого я знала, того, кто обнимался со мной, кто смеялся со мной. — Спасибо, детка, — прошептала я.

— Ты только оттягиваешь неизбежное, fiore mio.

Мы это посмотрим.

Я схватила Луку за свободную руку и повернулась к отцу. — Мы закончили? Мне нужно пойти проверить Роберто.

Взгляд отца скользнул туда, где мы с Лукой держались за руки, и его верхняя губа изогнулась в усмешке. — Ты спрашивала его, figlia? Ты спрашивала его о том, что я тебе рассказал?

— О твоих безумных бреднях в переулке? Нет, не спрашивала. И мы уходим.

— Спроси его! — голос моего отца повысился. — Спроси его, почему он приехал в Нью-Йорк. Спроси его, почему он так сосредоточен на тебе.

Я почувствовала, как тело Луки дернулось рядом с моим, но я проигнорировала это. — Ты говоришь о теориях заговора, Флавио. Оставь это для троллинга ученых в социальных сетях, ладно?

— Он знает, — сказал мой отец, указывая на Луку. — Посмотри на его лицо. На нем написано чувство вины. Ты думаешь, что он заботится о тебе, может быть, даже любит тебя, но он здесь ради меня, а ты — сопутствующий ущерб, Валентина.

Слова, сказанные мужчиной, любви которого я жаждала все эти годы, ранили сильнее, чем я ожидала. — Потому что никто не мог хотеть меня такой, какая я есть, верно?

— Нет! — Флавио вскочил на ноги, его обветренное лицо исказилось от нетерпения. — Per favore, figlia. Я не отпущу тебя, пока ты не задашь вопросы. Потому что невежество вредит тебе больше всего.

Внезапно до меня дошло, что Лука ничего не сказал. Его молчание было странным, учитывая, что у этого человека было свое мнение по каждой ситуации. Почему он не сказал Флавио заткнуться? Или не отрицал эти утверждения как ложные?

— Ладно. — Отпустив руку Луки, я наклонилась к нему. — Почему Нью-Йорк? Почему я? Это было только из-за моего отца?