Искра твоей души

24

Кларисса заметно приободрилась и повела меня дальше. Она осторожно, стараясь не шуметь, открыла дверь в следующую комнату. Полутьма стала привычной. Масляные лампы давали мало света, но в сумраке хорошо различались призрачные контуры старой мебели и потёртые обои.

Я поморщилась: в нос ударил острый запах трав и несвежего мяса. Чем дальше мы шли, тем сильнее ощущался дух гниения, тлена и смерти. Моя искра сжалась до боли в груди, замутило и ком подкатил к горлу. Казалось, что я слышу тяжкие вздохи, сопение и хрипы. Звук наших шагов мешал сосредоточиться, чтобы отделить вымысел от истины.

Стоило пересечь и эту заброшенную комнату, как к нам вышла плечистая женщина: волосы подвязаны платком, огромные и сильные руки до кистей плотно закрыты рукавами простого платья. Как бы я ни переживала из-за клятвы, но интерес перевесил чувство обречённости.

— Эрри… — низким грудным голосом произнесла странная служанка и склонилась в поклоне.

Герцогиня немедленно вскинулась, тревожно, будто теряя надежду:

— Что с ним⁈ Не смей лгать!

Не думала, что Кларисса способна о ком-то беспокоиться, но в её голосе было столько искренности и боли. Моя искра отозвалась сочувственным всполохом. Дар целительницы не позволил бы мне отвернуться от чужой беды.

Я кинула взгляд на Герату, лицо которой осталось бесчувственной маской. Что-то страшное случилось со старой ведьмой в прошлом, если она разучилась следовать естественному зову искры.

Крупная и внешне грубоватая служанка ответила хозяйке, обволакивая низкими тонами и успокаивая:

— Всё хорошо. Господин заснул после перевязок.

Кларисса с облегчением выдохнула и подтолкнула меня вперёд.

— Это эрри Доротея. Новая целительница. Будете помогать ей во время лечения.

— Как прикажете.

Женщина с сомнением разглядывала мою невысокую и тонкую фигурку, точно примеривала её к одной ей ведомым нуждам.

— Тея, в следующий раз, когда окажешься в первой комнате, дёрни за шнур возле двери и тебя встретят, — пояснила Кларисса.

Я промолчала. Ответа от меня и не требовалось.

— Пройдёт сегодня к маленькому эрра? — пробасила женщина.

— Да, — с усилием ответила Кларисса.

Эта нерешительность, тревога и сложность чувств были несвойственны герцогине. Они пугали. Я не понимала, что происходит, и ощущала себя беспомощной белой мышкой в руках судьбы.

Служанка провела нас через короткий и узкий коридор, открыла ключом тяжёлую, состоящую из металлических пластин, дверь. Так мы попали в помещение с двумя кроватями, парой стульев и столом, заваленным пустой посудой, баночками из разноцветного стекла и тряпками. Вторая женщина (Фанни говорила, что они появлялись вместе) неторопливо прибиралась.

Запах испорченного мяса и горьких настоек сделался невыносимым. Я закрыла нос и рот ладонью.

— Привыкнешь, — шепнула Герата. — Не показывай отвращения. Хозяйка этого не любит.

Я поймала на себе недовольный взгляд Клариссы. Она ничего не сказала, но точно запомнила мою оплошность. Работницы из флигеля занимались обыденными делами и не замечали густого, затхлого духа, заполнявшего комнату без окон. Уверенно двигаясь в полумраке, служанки почти не создавали шума. Как это удавалось таким крупным женщинам, осталось для меня загадкой.

— Открывайте, — приказала Кларисса, нервно оправляя платье.

Одежда идеально сидела на герцогине, но ей требовалась лишняя минута, чтобы набраться смелости. Я сразу поняла, что она боится заходить в дальнюю комнату, скрытую в глубине флигеля.

Хорошо смазанные петли не издали ни звука. На миг я перестала дышать, ожидая развязки. Эрри Уикфил привела меня в склеп. Ничего иного на ум не приходило. Здесь не было мебели, кроме двух предметов: широкая кровать, завешанная тонкой тканью, стояла в центре комнаты; стул одиноко притулился у стены. Голые облупленные стены сохранили следы богатой обивки, но теперь она свисала лохмотьями.

Вначале я не заметила, но вскоре рассмотрела глубокие царапины на осыпающейся извёстке. Такие же борозды виднелись и на почерневшем от времени паркете. Это место походило на тюремную камеру, где содержался буйный заключённый.

Мощные служанки встали неподалёку от постели и не спускали глаз с того, кто лежал на ней. Герата затерялась в тенях рядом с нами. Кларисса отодвинула полупрозрачную занавесь, открывая передо мной свою тайну.

Я долго не могла отвести взгляда от самой герцогини, чьё лицо неожиданно размягчилось, дышало нежностью и затаённой грустью. Преображение эрри Уикфил поразило меня.

— Твоя магия для него, — сказала она. — Ты существуешь, чтобы он жил.

Мне пришлось плотно сомкнуть губы, чтобы не воскликнуть, когда я осмелилась заглянуть за полог.

— Кто он? — притворно ровным голосом спросила я.

— Его зовут Симеон. Остальное тебя не касается. — К эрри Уикфил вернулась привычная жёсткость.

Она точно ударила меня словами, а затем присела на краешек кровати, поправила одеяло, погладила через него маленькое сморщенное тело. Во мне боролись жалость и гадливость.

«Это всего лишь ребёнок. Просто уродливое дитя. Он не виноват в болезни», — убеждала я себя, преодолевая тошноту.

Запах смоченных в лекарской воде бинтов и разложения плоти лишал меня воли. Хотелось бежать из душных комнат и забыть об увиденном.

— Йони, — мягко и с гордостью прошептала Кларисса. — Не смотри, Тея, что он такой маленький. Нам десять. Мы растём и становимся сильнее. Йони живой. Живой…