Искра твоей души

25

Кларисса положила ладонь на лоб существа. Оно тут же приподняло веки, скрытые в провалах глазниц. Костлявые и потемневшие, точно у мертвеца, пальцы потянулись к руке герцогини. Я ожидала, что она отпрянет, закричит от ужаса, но эрри Уикфил сама подхватила тощее тело ребёнка и прижала к груди.

Иссохший, весь в целебных повязках, прилипших к разрывам кожи, Йони издал гортанный хрип боли, но не отпустил живое дышащее тело матери.

«Она его мать⁉»

Мой разум не желал признать очевидное. Облечённая властью красавица-герцогиня и измученный жуткой болезнью маленький Симеон…

Нет! Невозможно!

Существо протяжно завыло, заворочалось в руках эрри Уикфил.

— Ш-ш, спи, Йони. Спи, и тебе не будет страшно, — прошептала Кларисса своей главной тайне.

Она баюкала чудовище, раскачиваясь в такт с мелодией, которую начала тихо напевать:

Спи мой мальчик.

Спи мой светлый

На пороге ночи.

Отведу рукою беды,

Чтобы света в очи

Пусть забудет ворог лютый

Имечко родное,

И обходит стороною

Сердце дорогое.

Спи мой мальчик,

Пусть приснится

То, что пожелаешь

Сохраню твой сон украдкой,

Ты и не узнаешь.

Мои глаза невольно увлажнились, а сердце сжалось. Искра целительницы внутри меня требовала стать причастной к чужому горю. Рука сама потянулась к бугристой голове Симеона с редкими клочками волос.

Кларисса подняла на меня затуманенный, умоляющий взгляд.

— Помоги ему, Тея.

Я принесла стул и села напротив. Служанки и Герата стояли не шелохнувшись, словно погружённые в подобие сна. Женщины, ухаживающие за ребёнком, излучали физическую силу и бесстрастность. Они хорошо выполняли свою работу. Царапины на стенах и полу означали, что эта работа не всегда была безопасной.

Маленький Симеон затих, привалившись к Клариссе. Меня не покидал образ ожившего плотника. Эдам с гвардейцами продолжали поиски. Между деревенским парнем, в которого я вложила магию, и сыном герцогини было нечто общее. Плотник не успел покрыться трупными пятнами и не усох от времени, но пройдут недели и он станет таким же, как Йони.

Меня осенила догадка. Приложив руку к груди мальчика, стянутую бинтами, я не сразу решилась высказаться.

— У него не бьётся сердце, эрри, — негромко сказала я. — Он… он мёртв?

Кларисса очнулась, вскинулась, сильнее обхватив сына, будто его кто-то собирался отнять. Её красивые губы даже задвигались, произнося: «Не отдам! Он мой!»

— Врёшь! — проглатывая крик, заявила эрри Уикфил. — Оно стучит! Я слышу, как оно стучит!

Я вздохнула, поёрзала на стуле, ища опору для следующей попытки. Ничего не зная о жизни во флигеле, я могла только предполагать.

— Он не ест и не… не делает всего, что свойственно живому человеку.

— Твоё дело исцелять болезнь Йони, а не рассуждать! Симеон — мой сын, внук великого герцога. Значит, он необычный ребёнок.

Любые слова были бессильны против веры матери.

— Положите его, — попросила я, снова начав задыхаться от запахов и мрака, накрывшего душу.

Искра во мне всколыхнулась и разрослась. Пальцы сложились в правильном жесте и коснулись тела Симеона. Магия потекла янтарным потоком. Я хотела помочь Йони. Правда, хотела! И как радостно было заметить, что его кожа светлеет и становится свежее, лицо приобретает человеческие черты и детскую округлость. В этот момент я не думала о себе, отдавая всё, что хранил мой дар.

Потом сознание стало уплывать, а комната растворяться в черноте.

— … не хватит надолго…

Услышав голос Гераты, я ощутила, как меня куда-то повели. Я шла и шла, подчиняясь воле поводыря. Затхлый воздух перестал сдавливать лёгкие, света и простора стало больше.

— Сиди, принесу отвар. Всегда знала, что ты глупая и наивная девчонка! — зло прокаркала ведьма. — Нельзя себя так раздавать. И не рассчитывай на благодарность Клариссы.

— Йони… — слабо улыбнулась я и помотала головой. — Клятва дому Уикфил. Не только она…

Я собиралась сказать наставнице, что мной руководило не обязательство или заклятие артефакта, а жалость к маленькому мальчику.

— Дура! — Она толкнула меня в плечо и ушла.

Герата быстро вернулась и сунула мне в руки кружку. Я жадно пила горячее варево, понимая, что сижу в одной из сквозных гостиных недалеко от флигеля. Наставница подняла меня, больно ухватив за локти. Это немного прояснило разум. В конце длинной галереи я увидела сгорбленный силуэт. Маленький солнечный шарик, оставшийся от искры, потянул меня к Лазарю. Я хотела побыть с ним рядом, согреть ладони в его руках. Это была почти физическая потребность, словно я желала припасть к источнику в знойный день.

Лазарь сделал несколько шагов в нашу сторону, но остановился. Присутствие Гераты сковывало нас. Прищурив бледные глаза без ресниц, старуха долго смотрела на меня.

— Я дала клятву и никому не расскажу о Йони, — поспешно проговорила я, расценив острый взгляд Гераты, как предупреждение. — Ведь заклятие не позволит мне болтать?

Ведьма пожевала тонкими губами, собираясь что-то сказать, но передумала и закрыла рот, чтобы слова не сорвались с языка. Больше мы не разговаривали. Она довела меня до комнаты и ушла.

Ноги подкосились, и я плюхнулась на кровать. Фанни таращилась на меня так, точно увидела мертвеца.

— Найди господина Лазаря, — собравшись с духом, сказала я.

— Всё сделаю, эрри, — Фанни закивала, продолжая странно смотреть в мою сторону.

— Передай, что я скоро приду в библиотеку. Пусть не тревожится. Всё хорошо.

— Эрри… — служанка неловко дёрнулась, опустила уже протянутую ко мне руку и закусила губу.

— Что? У меня испачкано лицо?

— Н-н-ет, эрри Доротея. Я побегу к господину Лазарю.

Фанни стремительно выскочила за дверь, а я прилегла, тут же забывшись сном.