Измена Свадьбы не будет (СИ)

44

Два месяца незаметно пролетели, лето подходило к концу, а решение так и не был принято.

Илья Анатольевич с «семьей» продолжал жить в беседке, из которой вытащили стол и лавки, завесили шторами и настелили на пол матрасов, где вся семья отдыхала по ночам. Дети целые дни бегали и ползали голыми по участку, играли, кричали, везде гадили (памперсы они сдирали и жевали) — никто ими не занимался и напряжение между родителями и сыном с его «семьей» с каждым днем возрастало. Ко всему прочему «молодая жена» (не смотря на беременность) стала засматриваться на хозяйского внука, соблазняя его голой, торчащей, девичьей грудью и едва прикрытой голой, крепкой попкой, а потом уже в открытую тянула его в кусты, срывая с себя набедренную повязку и пытаясь стянуть с него брюки. И похоже она преуспела в своих попытках соблазнить «молодого самца», поскольку уже в открытую садилась к нему на колени и лезла в штаны, почесывая его мужское хозяйство, чем приводила в бешенство «старого самца» и донельзя шокировала старшее поколение. И однажды «старый муж» застукал свою «молодую жену» и сына в кустах, когда вернулся с родителями с рынка. Разразился семейный скандал, и Анатолий был вынужден съехать от родственников на свою квартиру. Но мир в «большой, негритянской семье» не наступил: «молодая жена» плакала и страдала по молодому любовнику (видно секс с ним ей понравился больше, чем со «старым мужем»), «муж» же тащил молоденькую изменщицу в кусты и снова, и снова доказывал ей свою мужскую состоятельность, хозяева же дома в раздражении закрывали уши от громких, эротичных вскриков и стонов, и «трескучих» доказательств любвеобильного (но приближающегося к полтиннику) сына и молились всем святым, чтобы эта «развратная и шумная семейка» побыстрее убралась с их территории.

Несколько раз Алена приезжала к элитному коттеджу, разговаривала с отцом, а потом он стал приезжать к ним сам — все чаще оставляя «молодую жену» и детей без присмотра.

— Достало меня все! Хочу один пожить хоть недельку по-человечески! — жаловался он дочери. — За компьютером посидеть, о новостях медицины почитать, а то чувствую себя неандертальцем: жру, сру и тра… Прости за подробности. И на работу не устроишься — кто за ними присмотрит! Родители недовольны — дети весь участок загадили, все цветы обглодали, кусты переломали… Одним словом — хана нормальной жизни!

— Зачем же ты их вез сюда? — не понимая действий отца, осудила дочь.

— Как-то я все это себе по-другому представлял. Привык я к ней… Думал она быстро приспособится к новым условиям, а она недовольна, плачет, да и за детьми не смотрит — это же не ее дети.

— Ну, ты и натворил дел — разве можно детей от матерей забирать!

— Наверно, вы все правы и надо как-то с этим разбираться!

— Осенью что будешь делать? Голышом уже не побегаешь, — усмехнулась Алена.

— Хотел в Танзанию уехать, в городе дом купить, в больнице поработать, может Мгана привыкнет там. Отец денег обещал дать, но не получается у него.

— У меня три миллиона есть — вы оставляли, бабушка дала, и я кое-что продала и скопила. Бери если нужно.

— Спасибо, дочь! Дарственную на свою долю я на тебя написал — оформляй на себя и хозяйничай в квартире.

— А ты вернешься? Работать пойду и остальные деньги за квартиру отдам, а если возвращаться надумаешь, то живи с нами — хочешь в Москве, хочешь в Питере. Только… без этой своей людоедки, — пошутила Алена.

— Откуда ты это взяла? — вздрогнул Илья Анатольевич и подозрительно уставился на дочь.

— Бабушка так ее называет. Не сердись.

Илья Анатольевич уехал, а Алена, убирая посуду задумчиво посмотрела на кофейную чашку и ложечку, которой отец ел торт, и убрала их в пакетик. На следующий день она поехала в лабораторию и заплатила за ДНК-тест…

Деньги Алена перевела отцу, и «семья» срочно улетела в Африку.