Перед отъездом в Питер Михаил встретился со следователем, ведшим дело двадцатилетней давности.
— Может, то дело вспомнил, а может не то — у меня их ого-го сколько было, — юлил следак и даже после получения требуемой суммы не раскололся — видно, заплатили ему немало люди серьезные. — Давно это было, может что напутаю, да и фамилий не помню…
— В общих чертах и что помните.
— Было дело… больше двадцати лет назад… из «Скорой» получили отчет о вызове в клуб: анализы, заключение — вот и пришлось дело открывать, поехали в клуб, посмотрели камеры, опросили свидетелей, но… состава преступления не нашли, и дело переквалифицировали в отравление алкоголем. Имена, фамилия, явки я не помню, да и тайна следствия. Всё!
— А на самом деле?
Следак выразительно помолчал — мол, куда лезешь, баклан.
— Тут я недавно в криминальных новостях сюжет увидел… в барах и клубах подсыпали девушкам в бокальчик наркотики, те вырубались, а их потом насиловали, водочкой подпаивали, чтобы память отшибло, и ничего не докажешь — сама употребила, сама напилась, сама согласилась. Но вот девушке в сюжете не повезло: была у нее непереносимость алкоголя — чуть не загнулась, бедная, от крепкого алкоголя, пришлось «Скорую» вызывать, а в «Скорой» уж зафиксировали и передоз, и половой акт, и алкогольное отравление — сообщили в полицию, менты на клуб наехали: наркотики, изнасилование! камеры просмотрели, кое-кого загребли, и дело завели. Но потом дело развалилось: записи испортились, свидетели пошли в отказ, клуб и «мажоры-баловники» договорились с потерпевшей, и заявление она писать отказалась. Вот такой сюжет видел… жизненный.
— Да уж… — протянул Михаил — что-то подобное он и предполагал: «сюжет» криминальный, а где криминал там крутятся большие деньги.