Книжный магазин «Булочка с корицей»

Глава 11

Хейзел устроилась на одеяле рядом с Ноа, скрестив руки за головой. Она надела капюшон и походила теперь на маленькое морское существо, выглядывающее из раковины. Ноа лежал на боку и вдруг понял, что изучает изящные черты ее лица. Она сняла очки, и он смог разглядеть серебристый ободок вокруг зрачка ее теплых карих глаз. Прежде Ноа никогда не обращал внимания на такие мелочи. Само собой, он мог припомнить: светлые глаза или темные, глядящие с интересом или без, – но не более того.

Ее кудри выбились из-под капюшона и обрамляли круглое лицо. А губы… он не мог слишком долго смотреть на них, не испытывая желания прикоснуться своими, но сейчас они были мягкими и расслабленными, со слегка приподнятыми в улыбке уголками. Хейзел выглядела счастливой и умиротворенной.

– Расскажи мне что-нибудь, чего никто не знает, – сказала она, и лучи послеполуденного солнца коснулись ее лица. Они немного подремали, и Ноа слишком уж понравилось просыпаться рядом с сонной, теплой Хейзел.

– Я ненавижу маринованные огурцы.

Хейзел наморщила нос, недовольная его ответом:

– Нет, что-то настоящее. Какой-то секрет.

Секрет? Ты нравишься мне гораздо больше, чем стоило бы, Хейзел Келли. Сойдет?

– Только если ты поделишься своим.

– У меня их нет.

– У всех есть секреты.

Хейзел помолчала, рассматривая его широко распахнутыми глазами.

– Ладно, договорились.

Он мог бы что-то выдумать, рассказать множество историй из своей жизни, о которых никто здесь не слышал, но решил, что хочет открыть ей настоящий секрет. Ноа не понимал, было ли дело в помутнении после сна или в мягких чертах лица Хейзел, но ему хотелось узнать, что она подумает о нем, если он скажет ей правду.

– Я так и не окончил старшую школу.

На пляже было тихо. Мама с малышом ушли домой, чайки заснули, прижав головы к белым телам. Даже волны отступили так далеко, что их шелест был едва слышен.

Слова Ноа повисли в тишине.

Хейзел моргнула. Раз, другой.

– Ну, тогда все понятно.

Что? Такого ответа Ноа точно не ожидал. Может, «почему?» или вариант, которого он всегда боялся: «ты мог бы вернуться и доучиться». Но никак не прозаичное «тогда все понятно».

– Серьезно? Ого, я и не думал, что мое неумение решать квадратные уравнения так заметно.

Его слова прозвучали резче, чем хотелось бы, старые раны открылись и грозили испортить им вечер.

Хейзел слегка помотала головой и опустила щеку на руки:

– Нет, я не это имела в виду. Теперь понятно, почему ты постоянно принижаешь свои умственные способности.

Он хотел отшутиться в ответ, но правда ли это?

– А я принижаю?

– Да. Отпускаешь замечания о том, какой ты неумный. Только сегодня сказал мне, что ты «не настолько глубокомысленный». Помнишь?

Вот как. Неужели его собственные слова ненароком раскрыли его позорный секрет?

– Пожалуй, я этого даже не замечал.

– Значит, тебя это беспокоит? Что ты не окончил школу?

Беспокоило ли его это? Ноа всегда плохо учился. Ненавидел сидеть целый день в помещении. Все тело зудело. Он был счастливее всего, находясь на воде, поэтому в начале последнего учебного года решил заниматься тем, что получалось у него лучше всего. Тогда это казалось ему логичным, пусть и сводило родителей с ума. Отец прямо сказал, что он разрушил свою жизнь. И успокоился, только когда Ноа пообещал, что начнет работать полный день в рыболовной компании. Однако потом он напортачил и в этом. Но вместо того чтобы признаться Хейзел во всем, он сказал лишь:

– Не особо.

Она недоверчиво вскинула бровь.

Ноа вздохнул:

– Просто не люблю это афишировать.

– Ты поэтому оставил сестер управлять семейным бизнесом? Потому что считаешь себя недостаточно умным?

– Черт, Хейз, такие вопросы не особо вписываются в веселую пляжную болтовню.

Само собой, он не считал себя достаточно умным. Но что, черт побери, он знал об управлении многомиллионной компанией? Даже экзамен по тригонометрии не сдал. А ведь пытался. Правда, пытался. На протяжении года после ухода из школы он каждый день ходил на работу со своим отцом. Сидел в кабинете и старался разобраться с цифрами в электронных таблицах, в графике поставок и контрактах с ресторанами. И никогда в жизни не чувствовал себя таким несчастным.

Поэтому однажды просто сбежал. Взял одну из старых семейных лодок, выписал отцу чек за нее и уехал. Это был паршивый уход, но он не мог больше выносить разочарование отца. Именно поэтому он редко ездил домой, редко разговаривал со своим стариком и редко виделся с прекрасными племянницами.

Но Ноа не собирался говорить сегодня о семье. Хватит и одной вскрывшейся раны.

Хейзел поморщилась:

– Прости. Есть у меня такая дурная привычка.

– Какая?

– Портить веселье.

Он пододвинулся ближе и провел пальцем по ее переносице, чтобы Хейзел перестала морщиться:

– Ты не портишь веселье.

– Я превратила безобидную игру с обменом секретами в ужасный сеанс психотерапии, так что…

– Тогда открой мне свою тайну, и я тоже устрою тебе психоанализ. Будет весело, – Ноа одарил ее улыбкой, и Хейзел тихо рассмеялась.

– Я ведь уже рассказала о своем страхе перед тридцатилетием…

– Должно быть что-то еще. Какой-то глубинный страшный секрет… что-то, о чем не знает даже Энни.

Хейзел округлила глаза. Очевидно, она обо всем рассказывала лучшей подруге, но Ноа хотел заполучить частичку Хейзел Келли, которой не обладал никто. Маленькое сокровище, которое он мог положить в карман в конце этого дня и оставить себе, когда Хейзел решит, что больше не нуждается в его услугах.

Она сделала глубокий вдох, словно преисполняясь решимости:

– Ладно, есть кое-что, о чем я никогда никому не рассказывала.

Ноа приподнялся на локте, заинтригованный, хотя Хейзел все так же пряталась под капюшоном.

– Я… я на самом деле не верю, что мой отец ясновидящий.

– Что?

– Знаю, многие горожане думают, будто его сны имеют смысл или что-то в этом роде, и сам отец тоже в это верит, но я просто не могу… не знаю… не могу по-настоящему поверить, что его сны – нечто большее, чем случайность, а решения, которые он принимает, опираясь на них, не просто хорошие решения на благо города.

Хейзел выглядела искренне потрясенной, будто призналась в худшем прегрешении в жизни. Ноа смотрел на нее мгновение, а потом перевернулся на спину и дал волю смеху.

– Хейз, – прохрипел он, хохоча. – Ты шутишь?

Ноа посетил немало городских собраний и прекрасно знал, что мэр Келли любил рассказывать о своих снах, но он искренне считал, будто тому все просто потакают. Неужели в городе и правда думали, что мэр обладает даром предвидения? Этот городок становился все более странным. И Ноа это нравилось.

Хейзел приподнялась на локте и посмотрела на него, нахмурив брови:

– Нет, я совершенно серьезно.

Ноа захрипел, его живот болел от смеха.

– Ты так вела себя, что я уж было решил, ты признаешься в убийстве или скажешь, что любишь секс с извращениями.

– Город очень серьезно относится к этим снам!

У Ноа потекли слезы, и он смахнул их пальцами.

– Я думал, все просто подыгрывают!

Хейзел помотала головой:

– Нет. Для них все по-настоящему.

Смех Ноа резко стих, когда он посмотрел в ее серьезное лицо. Заправил выбившуюся прядь волос ей за ухо и провел по щеке тыльной стороной ладони.

– А ты во что веришь?

– О чем ты?

– Ну, ты не веришь, что твой отец получает послания от Вселенной во снах, но во что-то же ты веришь? Что придает миру смысл в твоих глазах?

Хейзел смотрела на пляж позади него, сильнее нахмурив брови, и Ноа понял, что она всерьез обдумывает ответ. Ему нравилась эта ее черта. Хейзел ничего не говорила просто так. Оттого все, сказанное ею, обретало особую важность.

– Хорошие книги, – призналась она спустя минуту, глядя ему в глаза. – Хорошие друзья. Хорошая еда.

Ноа улыбнулся ей:

– Что еще может быть нужно?

– Именно, – она улыбнулась в ответ. – Ну а для тебя?

– Хм. – Он задумчиво скривил губы, с наслаждением отметив, как Хейзел проследила взглядом за его жестом. – Любовь хорошей женщины.

У Хейзел вырвался смешок. Она игриво толкнула его в плечо, и Ноа, схватив за запястье, потянул ее, пока она не упала на него сверху. Ее лицо находилось теперь в считаных сантиметрах от его.

– Я говорил серьезно, – сказал он с игривой улыбкой.

– Не сомневаюсь.

Хейзел не отстранилась, наоборот, прижалась к нему всем телом. Он чувствовал каждый изгиб, каждую впадинку, которые она прятала весь день под свободной толстовкой.

– Во что верить, если не в любовь?

Ноа продолжал дразнить ее, по-прежнему изо всех сил старался обаять, но кроме этого хотел узнать ее получше. Хейзел Келли была за последние годы единственной, о ком ему захотелось узнать больше.

– Ты когда-нибудь влюблялся? – спросила она, положив руки ему на грудь и опустив на них подбородок.

– Нет. Если не считать «Джинджер».

– «Джинджер»?

– Мою лодку.

Хейзел захихикала, и он почувствовал ответную вибрацию в груди.

– Ее я не считаю.

– Ладно, значит, нет. А ты?

– Не совсем.

– Не совсем?

– То есть я так не думаю…

– Хейз…

– Да?

– Уверен, ты бы точно знала. По-моему, это должно быть очевидно.

Она снова наморщила нос:

– Наверное, ты прав. Просто мне кажется, что я должна была влюбиться. У меня было несколько долгих отношений, и мне было… комфортно, пожалуй. По крайней мере, какое-то время. А потом всегда начинало казаться, что я переросла их или мы переросли друг друга.

– Хм, да, это я понимаю.

– Понимаешь?

– Ну, не совсем. Просто стараюсь быть любезным.

Хейзел рассмеялась.

– Эй, Хейз?

– Да?

– Ты уверена, что у тебя нет странных сексуальных пристрастий, в которых ты хочешь признаться? Я готов выслушать, – Ноа поиграл бровями, и смех ее вновь взбудоражил его.

Она улыбалась ему, продолжая прижиматься всем телом, и Ноа подумал, что, возможно, его собственным странным сексуальным пристрастием была Хейзел. Просто… вся целиком. Но не в привычном ему формате, когда он замечал женщину в баре и понимал, что они приятно проведут пару выходных, а сам при этом не желал знать ничего, кроме ее имени и того, как довести ее до оргазма.

С Хейзел все было иначе. Он хотел видеть Хейзел в своей постели и вне ее. Хотел лежать здесь и разговаривать с ней весь день, а потом привести домой и заниматься с ней чем угодно, кроме разговоров. Он хотел знать, что ей нравилось и какова она на вкус.

Но сама Хейзел желала совсем не этого.

Она хотела просто хорошо провести с ним время и развлечься. Хотела приключений. Пускай она и жила в Дрим-Харборе, Ноа не следовало забывать, что нужно было думать о ней как о любой туристке. Хейзел Келли в его жизни лишь мимоходом, и ему стоило избавиться от безумных чувств, которые он испытывал. И перестать обращать внимание на цвет ее глаз.

– Не сомневаюсь, но мне тут не в чем признаваться.

– Мы могли бы это исправить, если ты действительно хочешь выкрутить безрассудство этого лета на полную мощность.

Ноа позволил этому разговору зайти слишком далеко. Пора вернуться к тому, что получалось у него лучше всего. К флирту. Очарованию. Развлечению. На это Хейзел и подписалась. А не на то, чтобы по ней вздыхал какой-то печальный парень.

Она снова рассмеялась, но вместе с тем пододвинулась ближе, и теперь ее дыхание касалось его губ.

– Может, начнем с поцелуев на пляже?

В ее глазах вновь мелькнул озорной блеск, который доводилось видеть только ему, как эгоистично надеялся Ноа. Хотя и не стоило. Все это было временно. Он заберет с собой образ Хейзел, загорелой, с растрепанными ветром волосами, с ним рядом. Еще одно маленькое сокровище Хейзел.

– О да. – Ноа обхватил ее лицо ладонями и притянул к себе. Ее тихий вздох отдался в его теле. Хейзел Келли погубит его. Он перевернул ее на спину, почувствовав вдруг, что нужно взять ситуацию в свои руки. Она уже успела ошарашить его поцелуями, вскружить ему голову. Наступила его очередь.

По крайней мере, он думал именно так. Но стоило Хейзел обнять его, хрипло дыша ему в губы, как Ноа вновь лишился рассудка. Когда он стал покрывать поцелуями ее шею, Хейзел выгнула спину, и Ноа вдруг возненавидел чертову толстовку, которую она надела. Он провел губами по особенно чувствительному месту на ее шее, и она застонала.

Боже, ему нужно еще.

Он позволил руке скользнуть к бедру Хейзел, пробежать по коже над поясом. Мягкой и теплой коже. Продвинулся дальше, к плавным линиям ее живота, к изгибу талии. И вновь прильнул к ее губам. Настойчивее, глубже. И то, как Хейзел стала метаться под ним, означало, что она тоже чувствовала это отчаяние. Так же как…

– Подожди. – Это слово и ее рука, обхватившая его запястье, заставили Ноа остановиться. Они оба тяжело дышали, взгляд Хейзел потемнел. – Нас никто не видит?

Ноа удивленно моргнул. Точно. Они, черт возьми, на пляже, а он распустил руки. Или, по крайней мере, собирался. Он поднял голову и осмотрел пляж в обоих направлениях. Никого. И снова улыбнулся Хейзел:

– Вокруг ни души. – Ноа наклонился и вновь поцеловал ее. Нежно, несколько раз. Легкими касаниями губ прошел по щекам до ложбинки за ухом, где Хейзел пахла кокосовым кремом от загара. – Но можем прекратить, если хочешь. Про эксгибиционизм в подсказке не говорилось.

Хейзел выгнулась, когда он продолжил целовать ее шею. Теперь она блуждала руками по его спине, и нежные поцарапывания через рубашку возбуждали Ноа сильнее, чем, пожалуй, должны были.

– Ну… мы все еще в одежде… поэтому не думаю, что мы нарушаем какие-то законы, – сказала она, тяжело дыша, и Ноа невольно улыбнулся, уткнувшись в ее кожу.

– Отличная мысль. ВЕЛЕХЕНО – законопослушный проект.

Хейзел рассмеялась, но он продолжил ласкать ее под майкой, и смех сменился тихим стоном. Ее кожа была теплой и немного липкой от морского воздуха. Ноа знал: стоит провести по ней языком, и он почувствует вкус соли. Ему хотелось видеть больше ее тела, но пришлось довольствоваться ощущениями.

Ноа нащупал край ее лифчика. Из мягкого хлопка, без поролона, который прикрывал бы сосок. Хейзел ахнула, когда он провел по нему большим пальцем и улыбнулся ей в губы.

– Пляж нравится мне больше и больше, – вздохнула она, когда он обхватил ее грудь и вновь прошелся пальцем по соску.

Ноа издал смешок:

– Да ты и впрямь осваиваешься.

Он задрал ее лифчик, и ощущение голой груди Хейзел в ладони, пусть даже под толстовкой, почему-то стало самым эротичным моментом в его жизни.

Он со стоном уперся лбом в ее плечо.

– Все хорошо? – спросила она хриплым, напряженным голосом.

– Нормально. Просто пытаюсь не кончить прямо в шорты.

Ее удивленный смешок вызвал у Ноа улыбку, хотя он сказал чистую правду. Он безумно возбудился, а ведь они оба были всё еще полностью одеты. Он покрутил сосок Хейзел между пальцами, и она с громким вздохом прижалась к Ноа всем телом.

– Ноа, – простонала она, и он чуть не сорвался. Как жить теперь нормальной жизнью, услышав, как Хейзел Келли стонет его имя? Ноа правда не знал, но ему было некогда об этом думать.

– Чего ты хочешь? – спросил он, касаясь губами ее губ. Он был готов на все. Раздеться прямо здесь и взять ее на пляжном одеяле, наплевав на опасения по поводу песка где попало и обвинения в непристойном поведении в общественных местах.

– Хочу… – Она тихо застонала от досады, ее бедра двигались будто по собственной воле, прижимаясь к его. Хейзел вздохнула: – Мы не можем.

Ноа опустил взгляд на нее, на ее покрасневшие от желания щеки.

– Что ж… мы могли бы… – Он убрал руку от ее груди, провел ею вдоль живота и остановился у пояса шортов. – Позволь мне доставить тебе удовольствие.

Хейзел округлила глаза:

– Здесь? На пляже?

Вид у нее был искренне потрясенный, но в то же время казалось… что она хотела этого. И неважно, было ли это частью ее плана «беззаботно» прожить оставшиеся до тридцатилетия месяцы или нет, Ноа тут ради этого.

– Да, здесь, на пляже. – Он оторвал взгляд от Хейзел, чтобы еще раз осмотреть территорию, и никого не увидел. – Ты хочешь кончить, Хейзел?

В ее глазах зажглось желание, румянец на щеках стал ярче. Она колебалась.

– Ладно.

– Ладно? Мне нужен более воодушевленный ответ, – сказал он с дразнящей ухмылкой, продолжая водить пальцами по поясу ее шортов.

Она хмыкнула:

– Да. Пожалуйста. Большое воодушевленное «да».

Ноа поцеловал ее и одной рукой расстегнул пуговицу на ее шортах. Молния поддалась так же легко. Не теряя времени, он запустил руку в ее трусики. Он умирал от желания узнать, какого они цвета, но мог сказать, что это было простое, хлопковое белье, без кружева и оборок, и почему-то это возбудило его еще сильнее. Это не случайная связь. Она не простая девчонка, с которой он познакомился в баре.

Его пальцы коснулись мягких завитков на ее лобке, опускаясь все ниже во влажное тепло.

Хейзел выгнула спину, застонав ему в губы:

– Черт возьми, Ноа.

Он ласкал ее, узнавая, что ей нравится, позволяя ее вздохам и стонам направлять его. Он целовал ее, повторяя языком движения руки. И заставлял себя оставаться в этом моменте, не раздумывать о том, что еще хотел бы сделать с ней, где прикоснуться и попробовать на вкус.

Потому что в этот миг Хейзел была в его объятиях, стонала его имя, в то время как он двигал согнутыми пальцами все быстрее, замедлялся, а потом снова набирал темп, пока она не начала задыхаться.

– Ноа, пожалуйста.

Он хотел продлить этот момент как можно дольше, мечтал, чтобы он не заканчивался, но они были в общественном месте. Сейчас пляж пустовал, однако в любой момент могли прийти люди. Меньше всего ему хотелось смущать Хейзел или провоцировать городской скандал. Одно дело – пойти вместе в парк аттракционов, и совсем другое – заниматься сексом на публике.

Он стал двигать пальцами еще быстрее, пока Хейзел не вздохнула, впившись ногтями в его плечи. Она зажмурилась, и все ее тело сотрясла дрожь.

– Вот так… Ноа… вот так.

Голос Хейзел сорвался, едва ее накрыл оргазм, и Ноа почувствовал пульсацию под пальцами. Он замедлил движения, задержав на мгновение ладонь на лобке, а после убрал ее.

Хейзел смотрела на него в потрясении:

– Это было…

– Хорошо? Я надеюсь, – он приподнялся на локте, чтобы посмотреть на нее.

– Хорошо – неподходящее слово. Это было горячо… запредельно…

Ноа рассмеялся:

– Никогда не слышал, чтобы кто-то называл оргазм запредельным.

Хейзел расплылась в улыбке:

– А стоило бы. Это было поразительно.

Она принялась застегивать шорты и заметила впечатляющую эрекцию, все еще натягивавшую штаны Ноа.

– Хм… Сомневаюсь, что есть незаметный способ оказать ответную любезность, – сказала она.

– Не нужно. Все нормально.

Она нахмурилась:

– Ты уверен?

– Позже с этим разберусь.

Похоже, это привлекло ее внимание. Щеки Хейзел вновь залил румянец.

– Правда?

Ноа ответил ей ленивой улыбкой. Ему нравилась такая Хейзел, смелая и сексуальная.

– Тебя это возбуждает, Хейз? Мысль о том, как я буду себя ласкать?

Она посмотрела так, будто ее шокировали его слова, но все же высунула язык и провела им по нижней губе.

– Возможно…

– Возможно? – он приподнял бровь. – А если я скажу, что буду при этом думать о тебе?

Она судорожно сглотнула:

– Будешь?

Он улыбнулся шире:

– Я буду думать о том, какие сексуальные звуки ты издаешь, когда кончаешь, и каково это – ощущать твое тело в моих руках.

Ее дыхание снова стало прерывистым, взгляд потемнел. Господи, он же просто мучает их обоих! Но Ноа не мог остановиться. Особенно когда Хейзел так на него смотрела.

– Я буду думать обо всем, что хочу сделать с тобой в следующий раз.

– Например? – выдохнула она.

Он смахнул волосы с ее лица, и она закрыла глаза.

– В следующий раз я хочу вылизать тебя и узнать, какова ты на вкус.

Хейзел задрожала, прильнув к нему.

– Хочу, чтобы ты была полностью голой и я смог увидеть, какая ты красивая. Хочу сосать твои сладкие маленькие соски. Хочу снова заставить тебя кончать, пока ты не начнешь молить, чтобы я остановился.

– Черт, Ноа. – Хейзел протяжно выдохнула и вновь открыла глаза.

– Да.

Он прокашлялся и прижал ладонь к ноющему члену. Плохая была идея.

– Это заводит, – она улыбнулась ему.

– Все-таки тебе не чужды легкие извращения, Хейзел Келли, – сказал он, подмигнув. Нужно вернуть их разговор в более безопасное русло, пока он в самом деле не кончил в штаны посреди пляжа.

Хейзел села, посмеиваясь, и он сел следом. Солнце опустилось к горизонту, окрашивая воду золотом. Похолодало, но до этого Ноа согревали их недавние занятия. Теперь же, когда тело остыло, он почувствовал прохладу.

Хейзел толкнула его плечом:

– Сегодня правда было весело.

Он взглянул на нее краем глаза. Морской ветер трепал ее кудри, рассыпая их по плечам. По ее ногам побежали мурашки.

– Очень весело.

Он подхватил дальний край одеяла и накинул его им на плечи. Хейзел прижалась к нему, Ноа обнял ее одной рукой, и они устроились бок о бок, глядя на воду.

– То есть даже до этой последней части.

– Согласен. По-моему, ты умеешь веселиться гораздо лучше, чем думаешь.

Он почувствовал, как Хейзел пожала плечами.

– Может быть. Мне кажется, ты это во мне пробуждаешь.

– Рад помочь. – Ноа повернулся и поцеловал ее в макушку. И это прикосновение, этот поцелуй отозвались в нем сильнее всего, чем они только что занимались. Этот миг, когда они с Хейзел сидели в обнимку под старым пляжным одеялом, будет преследовать его до конца дней.

Ноа мог выбирать девушек на одну ночь. Делал это постоянно. Но сейчас все было иначе. Хейзел другая.

– Я очень благодарна, что ты помогаешь мне с моим небольшим кризисом четверти жизни. Помогаешь освободить голову. Когда ты рядом, я не воспринимаю все слишком серьезно. Это приятно.

Она опустила голову ему на плечо, и Ноа понял, что ее слова являлись комплиментом. Хейзел приятно проводила время. Делала то, чем обычно не занималась. Он был рад помочь, правда.

Но и он тоже делал нечто ему не свойственное.

Он влюблялся в Хейзел Келли.

Хейзел сказала совсем не это, но ее слова искажались у него в голове, переворачивались, пока Ноа не убедил себя, что она не воспринимала его всерьез. Не видела его в таком ключе. Не могла. Ноа был ее проводником в приключениях, пока ей не исполнится тридцать.

А что потом?

Что еще он мог предложить ей, кроме оргазмов на пляже? Уж точно не то, что заслуживала такая девушка, как Хейзел. Она была умной и милой и заслуживала парня, у которого было что-то, кроме побитой лодки и незрелой идеи отремонтировать несколько старых рыбацких лачуг. Лучше бы ему не забывать об этом. У них с Хейзел все временно.

Ноа слегка сжал ее в объятиях:

– Рад помочь.