Книжный магазин «Булочка с корицей»

Глава 17

– Прием! Земля вызывает Хейзел!

Хейзел захлопала глазами. Энни стояла перед ней и махала рукой возле ее лица. К счастью, она была сегодня не за кассой, а занималась кое-какой работой в кабинете. И даже не слышала, как Энни вошла.

– Ой, привет.

– Ой, привет? Больше нечего мне сказать?

Хейзел нахмурилась:

– А что еще?

Она опять предавалась фантазиям. Ничего не могла с собой поделать. Прошла неделя нового витка неповторимого веселья, которое затеяли они с Ноа, и даже когда Хейзел не проводила с ним время, то не могла перестать думать о нем. Точнее, обо всем, чем они занимались. И где.

Теперь она с трудом могла смотреть на этот стол не краснея.

Ноа чертовски хорошо умел управляться ртом и руками, и пока дальше этого они не зашли, но Хейзел еще никогда в жизни не была так удовлетворена. Это, мягко говоря, отвлекало.

– Ты всю неделю где-то пропадала!

Энни снова обрела четкие очертания. Точно. Ее сердитая лучшая подруга.

– Я была занята.

– Чем? Или вернее спросить «кем»?

– Разве правильно так говорить?

– Хейзел Дельфиниум Келли!

– Ты же знаешь, что у меня нет второго имени.

– А ты знаешь, что по этой причине я и должна его для тебя придумать. – Энни отставила бедро и опустила на него руку. – А теперь прекрати меня отвлекать. Что происходит между тобой и рыбаком?

Хейзел пожала плечами, но чувствовала, как лицо предательски краснеет.

– Мы просто проводим время вместе.

По иронии Хейзел держала все свои новые истории при себе. Она затеяла это лето веселья, потому что хотела шокировать друзей, найти новые темы для разговора и в целом стать более интересной, а теперь все скрывала.

Вот только… все, что происходило между ними с Ноа, стало казаться… личным.

– Проводите время? Ты пропустила вечер викторины, и теперь половина города думает, что тебя похитили.

Хейзел недовольно фыркнула:

– Очевидно же, что я здесь.

– Хейзел…

– А что? Неужели девушке нельзя немного развлечься?

– Конечно, можно, просто кажется, что…

– Что, Энни? Что это неподходящее для меня развлечение? Что это совершенно мне не свойственно? В этом все дело! Я не могу… мне просто было нужно… что-то другое.

Энни плюхнулась на старый диван:

– Я не знала, что ты несчастна, Хейз.

– Я не несчастна. Просто… не знаю…

– Боишься тридцатилетия?

Хейзел приподняла брови.

– Не ты одна такая проницательная. Я тоже кое-что замечаю.

– Просто не хочу встречать тридцатилетие, сожалея, вот и все.

– И ты сожалеешь о том, что не переспала с городским красавчиком?

Хейзел рассмеялась:

– Могу и пожалеть об этом.

Энни улыбнулась:

– Это нам ни к чему.

– Прости, что не сказала.

Энни пожала плечами и откинулась на спинку дивана:

– Ничего страшного. Ты не обязана обо всем мне рассказывать, хоть мы и договорились еще в десятом классе.

– И правда. А если честно, ты, случаем, не пыталась оставить мне подсказки?

– Подсказки? Нет, Хейз, обычно я просто отправляю сообщение.

– Хм.

– А что ты подразумеваешь под подсказками?

Хейзел достала одну из испорченных книг из нижнего ящика. Она хранила их в качестве то ли доказательств, то ли сувениров. Сама не знала, чего именно.

– Кто-то выделяет цитаты в книгах, а потом ставит их обратно на полку, – она пододвинула книгу к Энни, и та взглянула на страницу. Там была строчка о том, как едят ягоды, – подсказка, которой Хейзел ненароком последовала.

– Погоди, так вот почему мы застали тебя пьяной в черничнике?

Хейзел пожала плечами:

– Да.

Глаза Энни засияли.

– Я знаю, кто это делает!

– Знаешь?

– Это же очевидно! – Она захлопнула книгу. – Наверняка это Ноа!

– Ноа? Нет, это точно не он. Он помогает мне следовать подсказкам. Похоже, он был удивлен не меньше меня.

– Помогает тебе следовать подсказкам?

– Он был здесь, когда я нашла первую… и, не знаю, казалось, заинтересовался… а потом мы начали развлекаться… – Хейзел вздохнула. Вот почему она не упоминала об этом. Потому что это звучало совершенно безумно.

– Хейзел, брось, – сказала Энни, будто все предельно очевидно. – Тогда это точно он. Ноа уже несколько месяцев здесь околачивается. Ты явно ему нравишься, и он придумал хитрый способ проводить с тобой время!

Стоп. Неужели это правда? Неужели Ноа все подстроил, чтобы быть к ней ближе? И так хитро все обставил.

Пока они говорили, сердце Хейзел билось все чаще, и теперь у нее закружилась голова. Может ли Энни быть права? И хотела ли Хейзел, чтобы так и было? Организация целого квеста совсем не вязалась с обычной интрижкой. Но чем больше времени она проводила с Ноа, тем больше он ей нравился…

Хейзел покачала головой. Она совсем сбилась с намеченного пути.

– Энни, ты опять увлеклась романтическими комедиями?

У подруги была привычка запоем смотреть сезонные ромкомы с сентября до Нового года.

Энни фыркнула:

– Мои кинопредпочтения никак не связаны с тем, что здесь явно происходит.

– А именно…

– А именно то, что сексуальный рыбак, который уже несколько месяцев по тебе сохнет, оставляет любовные записки, чтобы вы могли ходить на свидания.

Хейзел нахмурилась. Не может этого быть.

– Но Ноа не заводит отношения, помнишь? А это очень на них похоже.

– Все когда-то бывает впервые.

Именно эти слова Ноа и сказал ей в парке аттракционов. Все когда-то бывает впервые. Неужели Хейзел вот-вот станет женщиной, которая заставит печально известного своими похождениями Ноа остепениться? Хотела ли она этого? Разве не пыталась сама противиться остепенению?

Она со стоном уперлась лбом в стол.

– Или… – Энни замолчала, задумавшись. – Это какой-то социопат, которому нравится выделять цитаты в книгах, а потом оставлять их на полках.

Хейзел застонала громче.

– Хейз.

– Что?

– Ты придешь сегодня на городское собрание?

– Наверное, – пробормотала она.

– Отлично. – Энни встала и погладила ее по голове: – Тогда и увидимся. Люблю тебя.

– А я тебя, – Хейзел помахала ей и вернулась к списку книг для заказа на следующий месяц, который пыталась составить в последние полчаса.

Энни никак не могла быть права насчет Ноа и подсказок, и это прекрасно. Просто замечательно, потому что Хейзел не хотела серьезных отношений с Ноа. Все вышло идеально. Она могла продолжать свое беззаботное лето, хотя уже почти наступил сентябрь, и при мысли об окончании ее маленького эксперимента сводило живот. Но все прекрасно.

Правда.

Прекрасно.