Книжный магазин «Булочка с корицей»

Глава 20

Пивоварня оказалась куда более очаровательной, чем ожидала Хейзел. Маленькая и простоватая, с уютным интерьером и большим количеством мест на улице за деревянными столами для пикника, выставленными в несколько рядов. На деревьях висели гирлянды, а из динамиков звучала музыка, напоминавшая смесь кантри, фолка и рока. В воздухе пахло хмелем и перезревшими яблоками, а солнце, едва опустившись за горизонт, заливало все вокруг фиолетовым свечением.

– Как ты нашел это место?

«У Марлоу и Мэйв» открылось недавно, но уже привлекало толпу.

– Мак привез немного их нового пива для подачи в баре, а я всегда рад его попробовать. – Ноа улыбнулся ей поверх бокала. – Когда узнал, что открывается такое заведение, подумал, оно идеально подойдет для свиданий. Хорошо, что твои подсказки нас сюда привели, – подмигнул он.

Хорошо.

Но ее ли это подсказки? Или все же Ноа? Хейзел потеряла нить происходящего. Действительно ли он их оставлял, как и сказала Энни? И если да, то что все это означало? Было третье сентября, а значит, до ее дня рождения оставалось ровно двадцать пять дней, и чего конкретно она добилась?

Совершила несколько веселых прогулок.

Пересмотрела свое отношение к лету.

Испытала множество оргазмов.

Открыла свою сексуальность.

Начала испытывать чувства к сексуальному рыбаку.

Вот черт. В последнем пункте и заключалась проблема.

– Что такое, Хейз? Сидр не понравился?

За прошедшие недели волосы Ноа слегка отросли и сегодня немного топорщились сбоку. Хейзел хотелось пригладить их, но этот жест показался ей слишком интимным, несмотря на все, чем они занимались последнее время, и она вновь растерялась. Что она, черт возьми, делала?

– Что? – Хейзел посмотрела на свой бокал. – А, нет, сидр хороший. Даже отличный.

– Тогда почему у тебя такое выражение лица?

– Какое?

– Будто сидр тебя лично оскорбил.

Хейзел ответила смешком и взяла пакет чипсов из тех, что они разложили между собой. Здесь подавали пиво, сидр и закуски. Она выбрала чипсы с солью и уксусом и стала наслаждаться солоновато-кислым вкусом.

– Все нормально.

– Врунишка, – ухмыльнулся он.

– Просто… – Ты нравишься мне слишком сильно, и я уже боюсь окончания нашего уговора. – Кажется, первый мне больше понравился.

У них впереди еще несколько недель, и она не станет их портить, стесняя Ноа своими новыми неуместными чувствами. Чувства пройдут. Так ведь? Это всё невероятные оргазмы затуманили ее разум.

Точно.

– Хочешь, возьму тебе еще?

Хейзел покачала головой – сидра она больше не хотела, хотела лишь избавиться от нелепых мыслей, которые никак ее не покидали и мешали спокойно провести беззаботное лето.

– Нет, спасибо.

Ноа вскинул бровь и утащил обратно чипсы с солью и уксусом, но спорить не стал.

С наступлением темноты столики заполнились. Компании болтали и смеялись за выпивкой. Дети бегали среди деревьев и взрослых. Парочки сидели на деревянных шезлонгах вокруг костров. Ноа переплел их с Хейзел ноги под столом.

День выдался теплый, но с заходом солнца воздух быстро остыл. Хейзел растерла голые руки, чтобы согреться, и пожалела, что они с Ноа не заняли место у костра.

Осенью здесь будет еще приятнее, подумала она. Ей представлялось, как все жители Дрим-Харбора надевают фланелевые рубашки и отправляются в короткую поездку, чтобы насладиться листопадом и крепким сидром.

– Замерзла? – спросил Ноа, расстегивая толстовку.

– Нет, все хорошо.

– Что за вечер вранья, Хейз, – сказал он с дразнящей улыбкой. А затем обошел стол и накинул толстовку ей на плечи. Она была большой и сохранила тепло его тела, и Хейзел, не сдержавшись, закуталась поплотнее.

Сущий абсурд, но ни один парень или мужчина никогда не давал ей свою толстовку, куртку или даже шарф, чтобы согреть. Не менее абсурдно было и то, какой счастливой она себя почувствовала в толстовке Ноа.

Он погладил ее по спине, еще больше согревая этим жестом и своей близостью.

– Лучше?

Хейзел улыбнулась ему, как самая настоящая влюбленная идиотка:

– Гораздо.

Внутренний занудный подросток визжал в ее голове. Самый симпатичный парень в городе дал ей свою толстовку, и она чуть не сошла с ума.

Хорошо, что она была мудрой, взрослой женщиной и с виду держала себя в руках. Вроде бы. Она не знала, что отражалось на ее лице.

Ноа обнял ее, допивая пиво, и Хейзел прильнула к нему. Она не сомневалась, что среди толпы затесалась пара мечтателей и слухи дойдут до города раньше них, но ей было все равно.

Сколько бы Хейзел ни гадала, что о ней думают люди, слухи о них с Ноа совершенно ее не беспокоили.

Может, потому, что он и правда тебе нравится, и ты ему, похоже, тоже, так почему бы тебе не хотеть, чтобы об этом узнал весь чертов город?!

Боже, этот внутренний голос совсем распоясался.

– Кстати, эту толстовку ты обратно не получишь.

Ноа рассмеялся:

– Ладно, считай ее сувениром ВЕЛЕХЕНО.

Мечтательные мысли Хейзел о влюбленности в него резко оборвались. Сувенир. Сувенир на память о том, что имело конечную дату, как отпуск.

– Ага. Именно.

Она допила сидр и сосредоточилась на затейливом узоре на банке, а не на словах Ноа, не на его руках и безумно удобной толстовке.

Все это временно. В этом ведь и был смысл? Хейзел правда уже ничего не понимала.

– Можно я кое-что тебе покажу?

Хейзел подняла взгляд и увидела, что Ноа выглядит на редкость неуверенно.

– Конечно.

– Отлично, тогда пойдем отсюда.

Они убрали за собой мусор и пошли к машине Ноа по усыпанной гравием дорожке. Хейзел ухватилась за широкие рукава его толстовки и за то важное обстоятельство, что происходящее между ними было всего лишь беззаботным весельем.

– Э-э-э… та-дам? – Ноа включил фонарь на батарейках, который держал возле двери, и осветил небольшое пространство.

– Ноа, где мы… Погоди, ты здесь живешь? – Хейзел посмотрела на него и выглядела в этот миг в его толстовке такой маленькой и милой, что ему пришлось отвести взгляд, иначе он поцеловал бы ее и позабыл о своем плане рассказать о… ну… своем плане.

– Вроде того, – усмехнулся он. – Только отцу не говори. Я подозреваю, что это не вполне законно.

Хейзел вскинула брови:

– О, это точно незаконно.

Они стояли в частично отремонтированном пляжном доме, за который Ноа не платил и в котором жил и работал без какого-либо разрешения… Возможно, привести ее сюда было ошибкой.

Очередная импульсивная мысль. Точно такая же, как бросить школу, уехать из дома или увлечься этой женщиной. Той самой, что сейчас смотрела на него как на сумасшедшего и, быть может, преступника.

Черт. Не стоило ее сюда приводить. Одним глупым поступком он разом разрушил все, что происходило между ними, и свой безумный план заодно. Уже слишком поздно сменить курс? Соврать обо всем?

– Но тут очень красиво, – сказала она, прервав его размышления.

– Правда?

– Ну конечно. Ноа, здесь невероятно. Ты сам все это сделал? – Хейзел провела рукой по разделочному столу, который он установил в кухне. Ее взгляд проскользил по крошечному дому, изучая результат его трудов, и Ноа наблюдал за его направлением. Отреставрированные полы, потолок, который он залатал после починки крыши, стены, которые покрасил, и окна, которые заменил. Она взяла с собой фонарь, освещая его работу. Ноа никогда не умел сидеть на месте, и этот домик стал его хобби. Выглядел он и правда хорошо, откровенно говоря.

И стал казаться еще лучше, когда Ноа проследил за выражением лица Хейзел.

– Э-э-э… да. Подумывал взяться и за другие. А потом, может, сдавать в краткосрочную аренду…

Ее глаза засияли.

– Ноа, это замечательная идея. Людям понравится! Все равно что погрузиться в историю. Боже мой, мы можем узнать, кто их построил и когда и для чего они раньше использовались. Можем повесить на каждый небольшую табличку!

Говоря все это, Хейзел обходила дом: прошла мимо стула, который он взял на блошином рынке, и матраса, на который набросал подушки, что нашел в магазине товаров для дома. Подушки, которые купил для нее, представляя ее в своей постели.

Хейзел обошла всё и теперь снова стояла перед ним на маленькой кухне, где Ноа задержался возле входной двери, слушая, как она радуется за него и использует слово «мы», пока говорит о грядущих планах на эти домики.

Она улыбалась. Даже сияла. Ей понравился его план.

– Значит, считаешь, это хорошая идея?

– Отличная. – Хейзел взволнованно нахмурила брови: – Хотя будут некоторые трудности. И главная – в том, что эти хижины принадлежат городу.

– Верно.

– Тебе стоит поднять вопрос на городском собрании.

Ноа провел рукой по волосам, вспоминая о случившемся на последнем сборе мечтателей. Его бросило в жар при одной только мысли о том, как Хейзел стояла перед ним на коленях. Должно быть, она вспомнила тот же момент. Ее щеки покраснели, а зрачки расширились.

– Ты хотел остаться.

Он покачал головой:

– Нет, я очень хотел пойти с тобой.

– Ноа.

– Хейзел.

Она нахмурилась, опустив руку на бедро:

– Надо было сказать мне. Мы могли досидеть до конца.

Ноа одарил ее дерзкой ухмылкой в надежде скрыть неуверенность и панику, охватывавшие его при мысли о том, как он презентует свою идею всему городу.

– По-моему, в той кладовой мы провели время гораздо лучше, чем если бы остались.

Хейзел не попалась на удочку и продолжала недовольно поджимать безупречные губы.

– Тебе нужно хотя бы обсудить это с мэром.

– С твоим отцом.

– Мне нравится называть его мэром, когда говорю о нем в профессиональном ключе.

Ноа подавил улыбку:

– Само собой.

– Я серьезно. Поговори с ним. По-моему, это прекрасная идея, Ноа. Ты проделал отличную работу, а если продолжишь в том же духе, то, думаю, это будет просто замечательно для города, для тебя… и…

Она замолчала, когда он обхватил ее лицо ладонями. Ему было необходимо поцеловать ее, остановить поток этих прекрасных, волшебных слов, лившихся из ее уст, потому что он не мог их постичь. Ему нужно было замедлить их. Он хотел изучить их неспешно, по одному. Расставить их на своем подоконнике, словно тайные сокровища.

Хейзел Келли думала, что он создал нечто прекрасное.

Впервые за долгое время он не чувствовал себя неудачником. На миг ему даже показалось, что он может быть достоин такой девушки, как Хейзел.

Ноа хотел остаться в этом моменте навсегда. Поэтому поцеловал ее, медленно, долго и нежно. Пока эта нежность не стала мучительной и отчаянной и Хейзел не начала издавать тихие стоны и всхлипы возле его губ, крепко сжимая пальцами его плечи.

Он хотел подтолкнуть ее к кровати, уложить на подушки и целовать повсюду. Хотел почувствовать ее вкус. Ощутить, как она обхватывает его ногами, пока он погружается в нее.

Внезапно она отстранилась:

– Подожди.

Ноа остановился, не убрав руки из ее кудрей; его мысли опережали события на пять шагов.

– Что такое?

– Ты должен это прекратить.

– Что именно?

– Так меня отвлекать, когда мы говорим о чем-то настоящем.

– Это тоже настоящее. – Он наклонился и вновь поцеловал ее, но Хейзел отстранилась.

– Нет, так ты сбегаешь.

Ее слова ранили.

– Думаешь, раскусила меня, Хейзел?

– Я просто хочу, чтобы мы поговорили и ты при этом не использовал свое…

– Что?

– Свое тело, чтобы меня отвлечь.

Ноа знал, что его улыбка жестока, знал, что вымещал злость, ведь всего минуту назад был очень счастлив, а теперь вновь почувствовал, будто ему нечего ей предложить, но, похоже, не мог остановиться.

– Разве ты здесь не для этого? Я тебя развлекаю, пока тебе не исполнилось тридцать. Именно этого ты от меня и хотела.

Хейзел сникла, и он не понимал, как этот вечер мог так ужасно испортиться.

– Тогда нам, наверное, стоит прекратить.

В маленькой комнате слова Хейзел прозвучали громко и решительно. Его охватила паника. Паника оттого, что он терял ее. Оттого, что все заканчивалось прежде, чем ему выпал шанс уговорить ее остаться.

Ему нужно отступить, отыграть назад, исправить все, пока она не ушла.

– Я не хочу прекращать.

Не самый убедительный аргумент, но зато Хейзел остановилась на пути к двери.

И снова повернулась к нему лицом:

– Прости.

Ноа удивленно моргнул. Почему извинялась она, хотя было очевидно, что именно он вел себя как придурок?

– Прости, если заставила тебя почувствовать, будто использую тебя для… для физического удовольствия. Это совсем не так. Просто… я думала, что тебе так больше нравится… и не хотела, чтобы тебе было дискомфортно, но явно все испортила. – Она одарила его слабой улыбкой: – Поэтому давай прекратим все на дружеской ноте? Пока не сделали еще хуже.

Дружеской? Внезапно это слово стало худшим в языке.

– Нет, Хейзел, послушай. Прости. Я веду себя как идиот. Это лето изумительное. И проводить с тобой время тоже изумительно.

Она недоуменно усмехнулась:

– Необязательно мне врать, Ноа.

Он шагнул к ней, но не стал прикасаться. Он не станет отвлекать ее своим телом. Только не в этом случае. Она должна понять это предельно ясно.

– Мне понравилось проводить с тобой время, Хейзел Келли. Мне все понравилось.

– Правда?

Ноа протянул руку и заправил локон ей за ухо:

– Да, еще как. – Он улыбнулся: – И… прости. Я не уверен в своем плане и выплеснул все на тебя, а это скотский поступок.

– Согласна, – ответила она.

Он подошел ближе и снова обхватил ее лицо ладонями:

– Я поговорю с твоим… с мэром.

– Хорошо. Но не делай этого из-за меня. Сделай ради себя, Ноа.

Его по-прежнему заставало врасплох ее умение задевать его за живое.

– А ты очень мудрая, Хейзел Келли.

Она пожала плечами:

– Это потому, что я намного старше тебя.

Ноа рассмеялся:

– К счастью, мне нравятся женщины постарше.

Она потянулась поцеловать его в губы, но мимолетно.

– Мне пора.

– Ты уверена?

Ноа наблюдал, как она взвешивает все за и против, как мысли отражаются на ее лице. Он здорово облажался сегодня вечером, и, может быть, она его простила, но явно не настолько, чтобы оставаться и падать в его постель.

– Да, уверена.

– Ладно, я тебя отвезу.

– Спасибо.

– И… э-э-э… – Он прокашлялся. – Подсказки?

Хейзел ответила ему легкой улыбкой:

– Я сообщу, если появятся еще.

Ему стало неловко оттого, какое облегчение охватило его от этих слов. Ноа был пока не готов к тому, чтобы между ним и Хейзел все закончилось. Он будет изо всех сил цепляться за это безумное лето так долго, как только сможет.

Так долго, как она ему позволит.