Когда падает снег

Глава 6. Тонкая грань

В центре стоял запах кофе и бумаги.

День шёл как обычно — консультации, отчёты, звонки.

Но для Александра — ничего не было как обычно.

Он ловил себя на мысли, что замечает её.

Слишком часто.

Как она разговаривает с клиентами — мягко, с теплом, будто греет словом.

Как держит ручку — чуть неуверенно, когда пишет что-то важное.

Как улыбается — не всем, только когда человек действительно заслужил.

И всё бы ничего, если бы в один момент он не увидел,

как Марина разговаривает с новым куратором проектов — Павлом.

Молодой, уверенный, слишком свободный в манерах.

Он смеялся, что-то показывал ей на телефоне, а она… улыбалась.

Не та улыбка, что в кабинете у него — сдержанная, аккуратная.

Другая. Лёгкая, почти беззащитная.

Живая.

Александр стоял в дверях своего кабинета, не замечая, что рука сжимает чашку так, что побелели костяшки пальцев.

«Что за глупость…» — подумал он, отводя взгляд. — «Это просто сотрудница. Просто… человек, который делает свою работу.»

Он вернулся к столу, открыл ноутбук — и поймал себя на том, что перечитывает одно и то же предложение пятый раз подряд.

Мозг отказывался работать.

Сердце билось странно — не от раздражения, а от чего-то похожего на укол.

Он не понимал, зачем ему это.

Почему его злит чужая улыбка.

Почему хочется, чтобы она снова смотрела так, как тогда — в лифте, когда впервые встретились взглядами, и на секунду весь мир будто замер.

«Ты теряешь фокус, — сказал он себе мысленно. — Это непрофессионально. Ты не имеешь права вовлекаться.»

Но когда в обед он случайно услышал, как Марина смеётся где-то внизу, в комнате отдыха, он встал.

Просто встал и пошёл туда.

Сам не понимая, зачем.

— Что здесь происходит? — его голос прозвучал спокойно, но Марина сразу почувствовала холод за этой ровностью.

Павел смутился, пробормотал что-то про кофе и отчёты.

Александр бросил на него короткий взгляд, потом перевёл взгляд на Марину.

— Отдел документации ждёт ваши материалы. Или вы решили, что теперь кофе важнее сроков?

Она сжала губы.

— Я уже иду. — Павел отступил, чувствуя напряжение.

Александр повернулся и пошёл к себе, даже не глядя назад.

Вечером Марина стояла у окна в пустом коридоре.

Снег падал, мягко и тихо.

Она устала. Не от работы — от атмосферы.

От того, что каждый её шаг будто под контролем.

«Он всегда такой строгий, или только со мной?»

Она не знала. Но ощущение давления росло.

Когда она возвращалась домой, на улице звонил телефон.

— Алло?

— Марина? Это Павел. Просто хотел сказать… не бери близко к сердцу. Он ко всем такой.

Она улыбнулась в трубку.

— Всё в порядке. Спасибо.

— Может, вместе завтра кофе? Без начальства.

Она задумалась на секунду, потом согласилась.

— Почему бы нет.

Александр в этот вечер не смог уснуть.

Он снова и снова прокручивал разговор.

Её взгляд — прямой, но без прежней мягкости.

Холодок в голосе.

И та улыбка, что он видел раньше — не для него.

«Она изменилась. Со мной одна — тихая, осторожная. С ним — живая. Почему?»

Он понимал, что это ревность.

Но не мог признать.

Слишком унизительно для человека, который всю жизнь гордился самоконтролем.

«Ты же профессионал, — говорил себе. — Ты умеешь анализировать эмоции, а не поддаваться им.»

Но внутри всё равно что-то жгло.

Он поднялся, прошёл к окну.

Ночной город спал, снег падал лениво, редкими хлопьями.

Он вспомнил тот день, когда она сказала:

«Я не могу выдохнуть…»

А теперь он сам не мог.

Не от боли, не от страха — от внутреннего напряжения, которое рвало на части.

Он наконец понял: всё это — не про работу. Не про дисциплину. Он просто начал терять контроль.

А там, где кончается контроль — начинается чувство.

То самое, от которого он всю жизнь бежал. Потому что не позволял себе быть счастливым, его ошибка заставляет его себя наказывать.

На следующий день Марина вошла в кабинет, и на секунду их взгляды пересеклись.

В нём — холод, натянутое спокойствие.

В ней — усталость и тихое разочарование.

Он сказал деловым тоном:

— После обеда встреча с кураторами. Не опаздывайте.

— Поняла, — коротко ответила она и вышла.

А он остался, глядя в окно, и впервые за долгое время почувствовал — всё рушится не снаружи, а внутри.