Когда падает снег

Глава 8. Линия над трещиной

Утро Александра

С самого утра день не задался.

Снег лип к ботинкам, телефон звенел без конца, а замдиректора прислал отчёт с пометкой «срочно».

Он не любил это слово — оно пахло хаосом.

Александр терпеть не мог хаос.

На столе — холодный кофе, распечатки, красные пометки на полях.

Он отвечал на письма, просматривал отчёты, слушал коллегу по громкой связи, но мысли всё равно ускользали — к утреннему разговору с главврачом:

«Александр Сергеевич, вас вызывают в Алма-Ату. Семинар, встреча с инвесторами. Вы — лицо центра».

Он потер переносицу.

Семинары, цифры, имена — всё смешалось в одно гулкое должен.

Когда-то это придавало смысл, а теперь вызывало только раздражение.

Он не спал вторую ночь подряд.

Один сотрудник — в отпуске, у другой — нервный срыв, и, вдобавок, жалоба на Марину.

Он читал отчёт и понимал, что ищет оправдания.

Зачем? Она просто сотрудница. Пара месяцев в штате.

Но где-то глубоко в груди колол нерабочий вопрос — *почему мне это не безразлично?*

Он закрыл ноутбук, накинул пальто и вышел.

До вылета оставалось два часа.

Желудок ныл от голода.

«Поем где-нибудь по дороге. Хоть раз без совещаний.»

Утро Марины

Автобус трясся на колдобинах, окна запотели.

Запах мокрой одежды, чужие голоса, тяжёлое дыхание.

Марина прижимала к груди сумку, будто спасательный круг.

Телефон завибрировал.

Рабочий чат:

«Клиентка Крыловой обвинила центр в неэтичном поведении».

Она закрыла экран и отвернулась к окну.

Сердце ухнуло вниз.

Когда автобус миновал знакомую остановку, Марина не выдержала — вышла раньше.

На углу — кафе с мягким светом и запахом свежих булочек.

Там всегда было тихо.

«Хоть немного передышки…»

Внутри — тепло, приглушённая музыка, пара студентов за ноутбуками.

Марина выбрала столик у окна, сняла пальто, заказала чай.

Пальцы дрожали, когда она размешивала сахар.

Стук ложки о керамику напоминал сердцебиение — ровное, но усталое.

Дверь звякнула.

На пороге появился мужчина в сером пальто, с шарфом, присыпанным снегом.

Она узнала его сразу.

Александр.

Он заказал кофе на вынос, но, заметив её, замер.

Мгновение — и воздух между ними будто сгустился.

Ни улыбки, ни холода. Только немой вопрос:

«Ты держишься?»

Он подошёл.

— Можно? — коротко кивнул на стул напротив.

Она ответила таким же коротким кивком.

Он снял перчатки, поставил стакан.

Снег на его рукавах таял, оставляя тёмные пятна.

Молчание между ними оказалось странно спокойным.

— Слышал, сегодня у тебя непростой день, — сказал он.

— Это мягко сказано.

— Хочешь рассказать?

— А это имеет значение?

Он посмотрел внимательно, чуть нахмурившись.

— Иногда — да. Чтобы не застревать.

Она провела пальцем по краю чашки.

— Клиентка сорвалась. Сказала, я холодная, будто не слушаю. А я просто… боялась сказать лишнее.

— Боялась ошибиться?

— Скорее — задеть.

— И всё равно задела.

Марина опустила глаза.

— Видимо, да.

Он откинулся на спинку стула, задумчиво глядя в пар над кофе.

— Мы не можем быть для всех спасением, — тихо произнёс он. — Иногда человек приходит не за помощью, а за подтверждением своей боли.

— А если он уходит с ненавистью?

— Значит, не был готов услышать.

Он говорил не как руководитель — как человек, который сам не раз обжигался на чужой боли.

Голос у него был немного охрипшим — в нём звучала усталость, не показная, а настоящая.

— У вас вылет сегодня? — спросила она.

Он кивнул.

— Через час.

— И всё равно зашли в кафе.

— Я не железный. Хотел просто… тишины.

Она улыбнулась — едва заметно, но тепло.

— Тогда мы встретились вовремя.

Он посмотрел на неё дольше, чем следовало.

Будто хотел что-то сказать — но передумал.

Поднялся, надел пальто.

— Марина, — короткая пауза. — Не сдавайся.

Он ушёл. Дверь звякнула, и холодный воздух ворвался в кафе. Марина смотрела на кружку с недопитым чаем.

«Он сказал — не сдавайся. Но если я просто устала быть сильной?"

День пролетел как в тумане.

Бесконечные отчёты, короткие разговоры, натянутые взгляды коллег.

Никто прямо не обвинял, но тишина в коридоре стала гуще, чем обычно.

К вечеру она решила пройтись пешком.

Снег повалил крупными хлопьями, воздух стал колким и сухим.

Каждый вдох обжигал горло, но идти на автобус казалось невыносимо.

Она шла, чувствуя, как под ногами скрипит ледяная крошка, а мороз щиплет кожу.

«Просто пройтись. Проветриться. Всё пройдёт.»

На остановке ветер поднялся сильнее.

Он врывался под воротник, резал щёки, пронизывал пальцы.

Марина сунула руки глубже в карманы, но холод будто проходил сквозь ткань.

Шум улицы сливался с гулом в голове.

Где-то вдалеке проехала машина, фары на секунду осветили её лицо — усталое, с потускневшими глазами

«Я справлюсь… просто устала.»

Она кашлянула, почувствовала лёгкое головокружение и ускорила шаг.

Мороз уже пробирался в лёгкие, в горле першило.

Когда дошла до дома, пальцы не слушались, ключ едва повернулся в замке.

Ночью её бросало то в жар, то в озноб.

Она списала всё на усталость.

Но утром, едва открыв глаза, поняла: сил нет даже подняться.