Коник-остров. Тысяча дней после развода

Глава 10

Иван

июль 2022 года

В южной части озера автопилот был не только бесполезен, но и опасен. Заливы и заливчики, бухты и мысы, острова и мели — едва зазеваешься и тут же сядешь брюхом на луду*. В первый год я пару раз так попал, приходилось вызывать по рации подмогу. Потом стал осторожнее, научился смотреть в оба и идти буквально на цыпочках, на минимальной скорости, сверяясь с пометками в навигаторе и собственными ориентирами. Рыбаки кое-где ставили самодельные знаки вроде выкрашенных в красный цвет старых канистр, но их быстро срывало высокой волной.

Забор проб — процедура рутинная, скучная, привычная, как чистка зубов. Если не ежедневная, то несколько раз в неделю из разных мест точно. Вот для этого и нужен лаборант, которого мне после увольнения Витюхи не давали: типа сам справишься, не барин. Малый батометр только называется малым, на самом деле при небольшом, около трех килограммов весе, это довольно объемная штука, и чтобы управляться с ним, нужна практика и сноровка.

Саша, разумеется, все это умела, но когда я посмотрел, как она перегибается через борт, опуская прибор в воду, плюнул и следующие пробы брал сам. Не из галантности ни разу, а чтобы потом не пришлось вылавливать ее из воды. Вместе с батометром, который числился у меня на балансе и стоил недешево.

Из пятнадцати намеченных точек восемь как раз были в южных заливах, в том числе и у комбината. К биостанции мы подошли около двух часов дня. Надежда встретила нас с милостивой улыбкой королевы: молодец, Ванечка, хорошая собака, хорошая. Сашу обняла, введя в небольшой ступор, но та быстро опомнилась и сделала вид оченьрадазнакомству. Это Сашка-то, которая в принципе не выносила прикосновений посторонних людей!

Дед Ленька, по совместительству еще и повар, тут же усадил нас за стол. Все уже пообедали, но сели за компанию с нами — по кофейку. Расспрашивали Сашу про Питер, про ее тему, рассказывали о своих делах — в общем, нашли свежие уши и старательно открахмалили.

— Сашенька, а вам не жарко? — поинтересовалась Надежда, когда мы уже собирались на выход.

— Да есть немного, — покраснела та. — Не рассчитала. С утра прохладно было, побоялась, что весь день придется в мокрых штанах сидеть на ветру.

Я только ухмыльнулся в сторону. Потому что предупреждал. Но некоторые козы упертые всегда все делают по-своему. Вот и парься теперь до вечера. Надеюсь, взяла с собой пантенол для взопревшей задницы.

Классические забродники для рыбалки и охоты шьют унисекс, они страшненькие, мешковатые, крепко прорезиненные. Хорошие дорогие вейдерсы, скроенные с учетом пола, изящнее, легче и дают большую свободу движений. К тому же они хоть и не вечные, но очень долгоживущие. Главный недостаток и тех и других — парниковый эффект. Когда ты заходишь в холодную воду, насколько позволяют болотные сапоги, это как раз хорошо. Но вот носить вейдерсы на суше, долго и при температуре за бортом выше пятнадцати градусов, мягко говоря, некомфортно.

Взяв очередную пробу, я причалил к маленькому островку, поросшему ельником.

— Оправка пять минут.

Из-за кустов Саша возвращалась немного кривой походкой, а когда забиралась на катер, скривилась и зашипела: видимо, шов штанов впился в натертое междупопие.

— Мать, да сними ты их уже, — не выдержал я.

— Чего?! — вытаращилась она.

— Того. Нам еще до вечера кататься, а у тебя там уже полный гитлеркапут. В штанах. Скажешь, нет? Ну можем, конечно, на станцию завернуть, переоденешься. Время потеряем.

Она молчала, стиснув зубы.

— Александра Андреевна, я тебя видел и в трусах, и без трусов, и вообще по-всякому. Глупо стесняться в ущерб своему здоровью. Ну давай, сиди в компрессе дальше, мне-то что. Завтра ходить не сможешь. А если боишься, что вотпрямщас на тебя наброшусь и изнасилую, то зря. Ты меня в этом плане не интересуешь, — хотел добавить «и не надейся», но это было совсем как-то… мимо кассы. — И вообще ни в каком.

Покраснев, Саша сжала челюсти еще сильнее. Подбородок покрылся пупырками. Когда-то я называл это «бороденкой», разглаживал пальцем, а она пыталась поймать и укусить. Но, вздохнула, как мне показалось, с облегчением.

Что, и правда так думала? Совсем дура, да?!

Да нет, Лазутин, это не она дура, это ты дурак. Или, скорее, дураки оба.

Даже оборачиваться не понадобилось, чтобы на нее посмотреть. Хватило шелеста снимаемых штанов за спиной. Оставалось только радоваться, что с кормы ей не виден мой роскошный стояк, а до следующей точки минут сорок ходу. Достаточно, чтобы успокоиться. Но это не факт.

Раньше мы по-звериному чувствовали желание друг друга. Без слов и без взглядов. Уж не знаю как, по запаху или под действием каких-то других невидимых флюидов. Обычно это вызывало ответную острую вспышку. И да — я узнал это уже подзабытое ощущение: что-то такое терпкое, будоражащее, бьющее в голову, как шампанское. Очень приятное — или неприятное. Как сейчас. Потому что я хотел ее, но… не хотел хотеть. И не хотел, чтобы она хотела меня.

Потому что это реально могло стать проблемой. Все равно ничего не исправишь, а сделать только хуже — запросто.

Да нет, уже стало проблемой. Еще до того как она приехала. Едва я узнал, кто тот гидробиолог из Питера, которого навязали на мою голову. Думал ли, когда писал докладную о расплодившихся диатомах, что все так обернется? Однозначно нет.

Лиса заскучала сзади, перебралась ко мне, устроилась на пассажирском сиденье. Удивительно, но это немного сбросило напряжение, как будто своим присутствием она нарушила токи между мной и Сашей. Но все равно на последних остановках я старался смотреть только за борт, в воду, на батометр, повторяя про себя по пунктам алгоритм: включить — опустить — зафиксировать глубину — дождаться сигнала автоматического набора и закрытия — вытащить. Дальше пробой занималась Саша: наполняла пробирки, маркировала, записывала в журнал.

На станцию мы вернулись в девятом часу вечера — промокшие, замерзшие и голодные.

— Значит, так, — сказал я, выгрузив скарб в лаборатории. — Разбирай всю эту байду, загружай анализатор, делай посевы, а я приготовлю что-нибудь.

— Хорошо, — согласилась Саша, уже натянувшая джинсы и толстовку. — Давай вообще так и будем делать: я готовлю завтрак, ты ужин. А на обед что-то брать с собой. Не заезжать же каждый раз к Надежде. И… спасибо тебе, Вань.

— Не за что, — буркнул я и ушел в комнату.

Покормил Лису, сварил картошки, открыл банку тушеной курицы, нарезал последний вялый помидор. Саша со своей тарелкой ушла обратно в лабу, я сел перед компом, поставил диск с недосмотренным сериалом. Но уже минут через десять понял, что киношные события проходят мимо сознания. Мысли по-прежнему гуляли в прошлом: в сегодняшнем и в отдаленном.

январь 2013 года

— Ванька, как тут все-таки здорово! — Саша трется замерзшим носом о мою щеку.

— А главное — никого нет. Можно орать сколько захочешь.

— Знаешь, чего мне на самом деле хочется? Оказаться на необитаемом острове. Чтобы только мы с тобой. И никого вокруг. На много километров.

А вот это прямо очень в тему. Я и не ожидал, что так удачно получится.

Мы встречаем Новый год на даче. Пришлось поспорить, но до ссоры не дошло. Мы вообще не ссоримся. Терки бывают, какое-то недопонимание, раздражение, но гасится все одинаково — в постели. После этого Сашка становится мягкой мурчащей кисой, да и мне ругаться уже не хочется. А насчет Нового года были варианты, в итоге пришли к компромиссу: тридцать первого зайти на полчаса к одним родителям, потом к другим, а потом до самого Рождества уехать на дачу. Туда же, правда, нацелился и Илюха с подругой, но мы опередили и забрали ключи у них под носом. В большой семье нихт клювом клац-клац.

Приехали уже ближе к вечеру, в четыре руки приготовили что-то немудреное на стол, нарядили елку у крыльца и вот теперь с бокалами шампанского ждем рядом с ней куранты по радио.

— Значит, хочешь на необитаемый остров? — спрашиваю после воплей «ура», шампанского, поцелуев и парочки петард. — Мальдивы? Сейшелы? Малайзия?

— В смысле? Вань?

— Необитаемый остров. Для свадебного путешествия — в самый раз.

— Вань???

— Замуж за меня выйдешь?

Вау-эффект закрепляю контрольным в голову: падаю на колени в сугроб и протягиваю колечко в коробочке.

— Саш, ну правда. Я тебя очень люблю. Давай поженимся, а?

— Да!!! — она опускается на корточки рядом, ерошит мне волосы, целует. — Я тебя тоже люблю. Очень.

Ну вот, кольцо на пальце, а мы валяемся в сугробах. Точнее, с хохотом и визгом валяем друг друга.

Невеста — с ума сойти! А я жених. Всегда это слово казалось каким-то дурацким. А сейчас, вроде, и ничего. И даже странно, что еще несколько месяцев назад думал: до тридцати точно не женюсь. Если вообще когда-нибудь женюсь.

Не спим до утра. Какое-то безумие. Словно в первый раз. Когда ненадолго выныриваем на поверхность, пытаемся представить, как все будет. Не свадьбу — об этом потом. Как будем жить. Казалось бы, какая разница, и так уже четыре месяца вместе. Но нет, теперь все будет по-другому. Не «давай попробуем, может, получится». Потому что уже точно знаем, что получится. Что навсегда вместе. Ну да, наверно, все так думают — что навсегда. А потом разводятся. Но это точно не про нас.

— Саш, только давай с детьми торопиться не будем, — говорю осторожно. По правде, эта тема меня немного пугает. — Нет, я хочу, чтобы у нас были дети, но не прямо сейчас. Попозже. Нам еще учиться.

— Да, — соглашается она. — Хотя бы пока аспирантуру не закончим. А пожениться можем летом. Когда дипломы получим и экзамены сдадим.

Праздники снова пролетают как один день. Ничего, спихнем сессию и уедем куда-нибудь на каникулы. А пока идем сдаваться родителям. Восторгов не ждем, их и нет. Реакция сдержанная. Не отговаривают — ну и на том спасибо.

— Хорошо подумали? — спрашивает Сашин отец, сдвинув брови.

— Да, — отвечает она за нас обоих.

— Ну это ваша жизнь, вам и решать, — вздыхает мать. — Надеюсь, все у вас будет хорошо.

Мои хоть и улыбаются, услышав новость, но довольно натянуто.

— Сашенька, ты не беременна? — первый вопрос матери.

— Нет, — краснеет та.

— Не рано? — вступает отец.

— Почему рано? — начинаю злиться я. — Нам же не по восемнадцать. И что, жениться можно только по залету?

— Нет, но… вы знакомы-то всего ничего.

— Ну так мы и не завтра в загс. Летом. Вы тоже до свадьбы год были знакомы.

Я понимаю, что дело не в этом. Если бы жениться собрался Илюха, они прыгали бы до потолка. Его девушка — дочь папашиного делового партнера. Эгалите**? Это миф. Мои родители — те еще снобы, хотя и стараются не показывать. Я единственный сраный демократ в этом семействе. Видимо, потому, что у меня статус младшего принца, который жирует, как червяк в яблоке. Наследником империи не станет, но и с голой жопой тоже не останется. И мне пофиг, из какой Сашка семьи и сколько у нее на счете в банке. Важно лишь то, что мы на одной волне, и не только в постели. Нам интересно одно и то же, и всегда есть что обсудить. Кассирша из супермаркета меня вряд ли заинтересовала бы… надолго. Как говорится, о чем с ней трахаться?

И все же, все же… Осадочек от этих двух семейных встреч остается не самый приятный, у нас обоих.

— Забей, — говорю ей, когда мы возвращаемся домой. — Главное — это мы с тобой. Все остальное неважно.

— Твои наверняка думают, что это я тебя заставила, — делает «бороденку» Саша. — Или уговорила. Чтобы потом развестись и захапать половину имущества.

— Шурик! — уворачиваюсь от летящей подушки, толкаю ее на диван и перекатываю на спину, как черепаху. — Даже если у тебя есть такие планы, ты обломалась. Квартиру, машину и акции они мне подарили, а больше делить нечего. И вряд ли появится в ближайшей перспективе. Так что еще есть время передумать.

Она с шипением запускает руку под пояс моих джинсов и впивается когтями в задницу. На что я расстегиваю молнию и передвигаю ее пальцы по дуге в более интересном направлении. Когти втягиваются, кошка мурлычет, гладит, ласкает. Потом рывком стягивает мои джинсы, свои. По большому счету чисто технически все эти предварительные ласки нам вообще не нужны, разгон с нуля до ста километров в час за три секунды, как у Феррари. Но это же такой кайф!

«Тебя как, сразу прикончить, или желаешь помучиться? — Лучше, конечно, помучиться»***.

Сладко помучиться мы любим, растягивая удовольствие надолго, пока кто-нибудь уже не может терпеть. Но иногда, ничего не говоря, ни о чем не спрашивая, резко идем напролом. На абордаж! Ради результата, а не процесса. Ради быстрого и яркого, как вспышка, оргазма. Ну а процесс — потом, вдогонку, второй серией.

— Нет, — смеется Саша, когда я говорю ей об этом, и изгибается под моими руками, крадущимися к стратегическим объектам. — Это был рекламный трейлер. А теперь будет сам фильм. С ума сойти, как хорошо! Да, вот так… сильнее… Хочу, чтобы так было всегда.

— Так и будет, — обещаю я, потому что сам этому верю. — Всегда. А когда станем совсем старыми, будем вспоминать. Сядем на веранде чай пить из самовара, и я тебе скажу: а помнишь, как мы?..

— Ты знаешь, у старых вообще склероз, они ничего не помнят. Поэтому надо очень-очень много и очень-очень часто. И по-всякому. Чтобы как следует запомнить.

— Обязательно запомним… обязательно…

______________

*луда — каменистая прибрежная мель; подводный или выступающий из воды камень

**égalité (фр.) — равенство

***Известная фраза из кинофильма В. Мотыля «Белое солнце пустыни»