Коник-остров. Тысяча дней после развода

Глава 29

Александра

Чемодан для отпуска я собрала еще перед отъездом в Карелию — на тот случай, если вернусь впритык. Так, собственно, и получилось. Дорога обратно заняла намного больше времени, чем туда, и вымотала до дондышка. На прямой автобус до Питера я не успела, пришлось три часа ждать проходящий до Лодейного поля. И там еще четыре часа, потому что поезд ушел, а автобусы ходили в основном по будням.

Впрочем, свой плюс в этом был. От усталости я погрузилась в какое-то мутное оцепенение, в котором мысли вязли, как мухи в киселе. Дома оказалась в восьмом часу утра в воскресенье. На последних остатках сил приняла душ, что-то сжевала и упала в постель — свою родную-любимую-привычную постель, от которой уже успела отвыкнуть. Проспала до вечера, встала, отзвонилась маме, еще что-то сжевала и снова упала — до обеда понедельника. За все последние ночи без сна и в полусне.

А вот в самолете пробило. Все пять часов полета волнами накатывала такая тоска, что хоть вой. И не было рядом никого, кто бы отвлек: ни детей, которые пинали бы мое кресло или ныли «хоцу к окоску», ни пенсионеров, каждые полчаса путешествующих через меня в туалет, ни болтливых тетушек, жаждущих общения.

Закрывала глаза и снова видела все это: и как Иван смотрел на меня на пристани, и как целовал на прощание, и… ту ночь на Конике.

Саша, Саша… это все память тела, признай. Ты же понимаешь, что реши вы попробовать еще раз, ничего бы толком не изменилось. Те же яйца, только в профиль. И те же грабли. Так же трахались бы бешено, но на этот раз пригасло бы гораздо быстрее — и возраст уже не тот, и новизны былой нет. Ну, может, обошлось бы без тупой ревности, может, разговаривали бы больше, но в целом…

Нет, все сделали правильно. Поговорили, простили друг друга — и отпустили. Кто сказал, что отпустить — это одномоментно? Нет, процесс небыстрый и нелегкий. И будет еще ломать. Есть надежда, что отпуск поможет. Перемена мест, перемена климата, море, солнце.

Новые знакомства…

Не хочешь знакомств? Никаких? А зря, Саша, зря. Воздержание — это вредно. На морально-политическое состояние плохо влияет. И на физическое тоже. А у тебя и мужиков-то было в жизни… аж целых два. Егор и Иван. Откуда тебе знать, вдруг какие-то неизвестные горизонты откроются и жизнь новыми красками заблистает.

Не два, а целых… пять. Еще Максим, Гриша и… этот… как его?

Самой-то не смешно? Это не мужики были, а так… вибраторы. Причем некачественные. Тебе бы влюбиться. Ну хотя бы курортный роман завести. Такой… легкий, короткий, без обязательств.

Угу… чтобы почувствовать себя женщиной? Где-то я уже это слышала. Не хочу я никем себя чувствовать, сделай одолжение, отстань!

Я всегда любила Сочи, еще с тех пор, когда ездила туда с родителями. Легкое, беззаботное, яркое время. С Иваном — только за границу, и это уже было совсем другое. Два прошлых лета — снова в Сочи, одна. Отъедалась фруктами, жарилась на пляже, плавала до посинения. Отсыпалась и бездельничала. И, кстати, обходилась без курортных романов, хоть и не без флирта.

Но сейчас не зашло с самого начала. Прилетела в дождь, который продолжался три дня подряд. В забронированном номере прорвало трубу, поселили в другой — неудобный, угловой, с окном на пыльные кусты. Море после дождей и шторма было грязным, на пляже не протолкнуться, цены не просто кусались, а обжирали до костей. Да и вообще все раздражало, ничего не радовало. Хотелось домой. На работу. Занять голову своими водорослями и больше ни о чем не думать. Потому что то и дело скатывалась мыслями туда — где пахнет озерной водой, сосновой смолой и холодным северным ветром.

Вечером десятого дня, когда до отъезда оставалось перетерпеть всего ничего, кто-то окликнул меня на набережной. Знакомый мужской голос. И не просто знакомый, а от которого в левом подреберье ёкнуло.

Он изменился. Повзрослел, коротко подстригся, но улыбка осталась прежней — совершенно чумовой, сразившей когда-то с первого взгляда.

— Сашка, ну где бы мы еще встретились? — Егор сгреб меня борцовским захватом, заставив сдавленно пискнуть. — Прямо не верится. Все такая же красивая. Ты как… одна здесь?

— Одна, — кивнула я откуда-то из-под мышки.

— И я тоже. Слушай, может, пойдем куда-нибудь, посидим? Я завтра улетаю. Такая встреча — и в последний день. Жаль…

Почему нет? Я снова кивнула, Егор достал телефон, вызывал такси.

— Как раз пять минут, чтобы дойти.

— Куда мы?

— В «Лазурную». Я там.

— Кучеряво, — присвистнула я.

— Могу себе позволить, — он улыбнулся. — Бизнес маленький, но удаленький.

— В Петрозаводске?

— Нет, я в Москве, давно уже. Перебрался к отцу. У него сеть фитнес-клубов, а я исполнительный директор. А ты как, Саш?

— Да нормально. Работаю в институте озероведения, докторскую пишу.

— Молодец. Замужем?

— В разводе, — получилось чуть с запинкой, но вряд ли он заметил.

— Я тоже. Не сложилось. Сыну три года. А у тебя дети есть?

— Нет.

Мы вышли на проспект, сели в такси, доехали до гостиницы, перескакивая в разговоре с одного на другое. Сначала я чувствовала себя скованно, но в ресторане после пары глотков вина расслабилась. И даже показалось, что эту встречу мне послало само небо. Чтобы… нет, не забыть, конечно, но хотя бы отвлечься. Пусть даже всего на один вечер.

Почему, собственно, нет? Что мешает?

Но чем сильнее блестели глаза Егора, чем откровеннее становились его взгляды, тем неуютнее было мне.

Господи, я что, обречена ходить по кругу? Зачем? Что я вообще делаю?

Егор пригласил меня танцевать, его рука тяжело скользнула с талии на бедра. Натянув ткань брюк, член красноречиво уперся мне в живот. Когда-то это страшно меня заводило, и я машинально, невольно прижалась крепче. Но тут же отстранилась, понимая, что нисколько, ни капли его не хочу.

Вспомнилось, как лежала в постели с Магничем и пыталась отыскать в себе хотя бы крошечную искру желания.

Нет, только не это!

— Сашенька, пойдем ко мне, — хрипло попросил Егор, прикусив мочку моего уха.

У него была одна малоприятная черта, за которую я поспешила уцепиться. Ко всему связанному с женской физиологией он относился с налетом брезгливости. Хоть и пытался скрывать, но не всегда получалось.

— Извини, Егор, — я отвела взгляд. — У меня… месячные. Живот болит сильно.

И тут вдруг мне стало так страшно, что потемнело в глазах, а сердце провалилось именно туда — куда-то в самый низ живота.

— Жаль, — вздохнул он разочарованно, когда мы вернулись за столик. — Очень жаль… Может, тебе такси вызвать?

— Да, вызови, пожалуйста, — рассеянно попросила я, лихорадочно пытаясь подсчитать дни.

Твою же мать, я никак не могла вспомнить, когда у меня были последние месячные. Там, на озере, все шло так однообразно и монотонно, что дни слились в одну сплошную ленту. Мы тогда ездили брать пробы, это точно — но вот когда именно? То получалось, что сейчас еще рано, то, что уже давно должны были начаться.

Пока Егор искал в приложении машину, я тоже открыла приложение — женское.

Два дня задержки. У меня всегда все работало так, что хоть часы сверяй. Я особо и не следила, разве что отмечала в календаре даты. И таблетки перестала принимать сразу после развода. Но ведь Ванька тогда успел выйти… вроде…

М-да, доктор Перль на том свете наверняка сейчас смеялся надо мной впокатку.

Егор проводил меня до машины.

— Может, это был наш второй шанс, — со вздохом сказал он, осторожно коснувшись губами моей щеки, потом губ. — А может, и к лучшему. У меня о тебе остались самые теплые и светлые воспоминания, Саша. Не хотелось бы их чем-то испортить.

Когда он сказал о втором шансе, по спине побежали ледяные мурашки, но от последних слов защипало в носу.

— Я тоже о тебе очень хорошо вспоминаю, Егор. И рада была тебя увидеть. Но правда, лучше на этом остановиться.

Он еще раз поцеловал меня и открыл дверь такси. Едва дождавшись, когда оно тронется, я снова схватилась за телефон в поисках круглосуточной аптеки.

— Можете в одном месте притормозить и подождать минут десять? — попросила водителя. — Я доплачу.

— Не проблема, — подмигнул веселый пожилой армянин. — Куда едем?

— В аптеку на углу Гагринской.

— Сделаем.

Тестов я купила сразу три, прекрасно понимая, что если окажется отрицательный, не успокоюсь и буду повторять их, пока не начнутся месячные.

Или… пока не выпадут две полоски.

В иной ситуации я, наверно, не спала бы до утра, блуждая в рефлексиях между Иваном и Егором, но сейчас забыла и о том, и о другом. Накрыло черным одеялом паники, прилетевшей из тех дней в больнице. Все мысли были об одном: лишь бы обошлось, лишь бы не беременность.

Трех тестов не понадобилось — хватило первого же.

Две яркие, жирные красные полоски…

Ой, блядь…

Я и правда хожу по кругу, как слепая лошадь. И что теперь?

За оставшиеся дни до отъезда я сгрызла губы до мяса и ногти едва не по локоть. На автомате ходила на пляж и в ресторан, но думала только об одном — что делать.

Нет, ну ясное дело, что не аборт. Говорить или не говорить Ивану?

Он, конечно, человек долга, наверняка примчится. И что? Быть вместе только из-за ребенка? Да это будет даже хуже, чем тупо из-за секса. Секс при наличии младенца выдохнется еще быстрее. Не говорить? Но это, как минимум, подло.

Вернувшись домой в полном раздрае, я поехала на дачу к маме.

Она сидела на веранде и ваяла в ноутбуке какого-то стремного уродца с огромной головой и выпученными глазами. Увидев меня, работу отложила, поахала, что я плохо загорела и еще больше похудела, пошла ставить чайник.

— Мазер… — начала я, долго и противно размешивая сахар в чае. — Я… того. Беременна.

— Серьезно? — она сдвинула очки на нос и уставилась на меня, как на собаку с двумя головами. — Пляжпродукт? Случайно или сознательно?

— Случайно. Но не курортный. Это… Ванькин ребенок. Я тебе не говорила. Там, в Карелии. Оказалось, что он начальник той самой биостанции, куда я ездила. Я узнала, когда уже приехала. Ну и… вот. Так уж вышло.

Не хотелось ничего объяснять. Соврать было проще.

— И… что? — помолчав, спросила мама. — Будешь рожать?

— Да, конечно.

Она встала, подошла ко мне, обняла.

— Ну и хорошо. Не бойся, помогу. Жаль, папа не дожил, он так внуков хотел. А Иван знает?

— Мам, ну откуда? — поморщилась я. — Сама четыре дня как узнала. Там ни телефона, ни интернета, ничего. Не ехать же мне туда с радостной новостью. Да и не уверена, что она для него такая радостная будет.

— Саш, опять ты пытаешься за кого-то решать. Не надо. Там что, такая глушь, что и бумажная почта не ходит?

— Почта? — задумалась я, потому что об этом даже не вспомнила.

— Да, почта. Конвертик, марочка.

— Да можно, наверно. В визит-центр национального парка, там передадут. Дело не в этом, мам. Понимаешь… — я обхватила голову руками, глядя в чашку. — Мы долго обо всем разговаривали, все выяснили, во всем разобрались. И был соблазн начать все снова. Но оба пришли к выводу, что лучше этого не делать. Потому что… нет перспективы.

— Перспективы… — хмыкнула мама. — Знаешь, Сань, в том виде, в котором вы раньше жили, никакой перспективы точно не было. Я тебе одну вещь скажу, ты, конечно, можешь не соглашаться. Но если в браке нет общей цели, он обречен. Именно цели, потому что «мы хотим быть вместе» — это не цель, а так… временная причина. А цель в браке, в первую очередь, это дети. Все остальное — заменители. Хотя иногда они могут быть очень крепкими и удачными. Общее дело, общий интерес. Ну или там, не знаю, дом построить, даже собаку завести. А у вас ничего этого не было. Мы с отцом все думали, насколько вас хватит. Вы же жили каждый сам по себе. Как соседи, которые в одной постели спят.

— Да, ма, так и было. Об этом тоже говорили. Но я не уверена, что ребенок что-то изменит. Да и вообще… может, кого-то дети и держат, но разводятся с детьми только так.

— А я и не говорила, что дети — залог счастливого брака. Я говорила, что дети могут быть целью, на которой строится брак. А если уже пошла трещина, никакие дети, дома и собаки ее не скрепят. Можно только сломать все к черту и начать строить заново.

Вот так и отец Рафаил сказал: ничего не вернуть, но можно начать что-то новое. С другими. Или… все-таки нам двоим? С нуля, с чистого листа? Ведь ребенок — это и есть новое?

— Хорошо, мам, — я снова начала нервно бренчать ложкой, и мама отобрала ее у меня. — Я напишу. Хотя бы уже для того, чтобы потом не винить себя. Но если он приедет и я увижу, что это чисто из чувства долга… нет, на фиг надо. Лучше одной. Пусть приходит, общается. Но не изображать семью, потому что так положено.

— Разумно, — одобрила мама.

— Хотя, может, он и не приедет. Ну и ладно тогда.

— И это тоже разумно.

Вернувшись на следующий день домой, я сфотографировала тест, который рука не поднялась выбросить, и вставила снимок в вордовский документ. А под ним написала: «Это ни к чему тебя не обязывает. Чисто инфо». Распечатала, положила в конверт, нашла индекс почтового отделения в Куге. Утром бросила в ящик и стала ждать.

Но прошел почти месяц, а Иван так и не объявился. Ни звонка, ни письма — ничего.

Тишина…