Коник-остров. Тысяча дней после развода

Глава 18

Иван

август 2022 года

И это уже не в первый раз — вылетело что-то, чего вовсе не собирался говорить.

Я правда предложил ей остаться? Серьезно?

А если бы она сказала: да, пожалуй, задержусь до сентября?

Мне что, так нравится эта пытка?

Нет. До ее отъезда осталась неделя, и я жду не дождусь, когда она наконец соберет манатки и свалит. Вот тогда я рили напьюсь, как свин, и буду танцевать голым джигу при луне.

Тогда какого хера?

Если включить аналитику, то, скорее, хотел посмотреть на ее реакцию. А вот зачем — это уже второй вопрос, профессор. И, похоже, ждал чего-то другого. Но Саша не взорвалась, а с усмешкой напомнила, как сначала я пытался ее выгнать. Даже растерялся и зачем-то приплел монахов. Мол, пообщался с ними и проникся христианским смирением. Она пожала плечами и попросила свозить ее к ним. Вот тут-то меня и бомбануло. Поинтересовался, истекая ядом: что, покаяться решила?

Не получив ответа, подумал, что она всю неделю такая. С той самой моей пьянки, когда готов был трахнуть ее прямо на причале. Молчит, о чем-то думает, по вечерам сидит там и смотрит на озеро.

Яд взял вдруг и вытек…

Ну что ж, пусть съездит, если так хочется.

Я и сам не понимал, что со мной происходит. Нет, раздражение осталось, тут ничего не изменилось. И злость тоже. Я ее не простил. И понимал, что вряд ли когда-нибудь прощу. Но за всей этой чернотой вдруг проступила усталость и желание знать правду. Такое… усталое желание. И не голый факт знать, что она переспала с этим козлом. Это я и так знал.

Почему?

Почему, Саша? И зачем?

Просто объясни мне. Ведь не на пустом месте все это возникло. Когда ты вдруг начала выкатывать мне претензии насчет Соломиной, ничего вообще не было. Вот вообще ничегошеньки. Я просто приходил на факультет читать лекции и здоровался с ней на кафедре. Мы даже толком не разговаривали тогда.

Кто тебе наплел, будто у меня с ней что-то есть? Или, может, сама придумала, сама обиделась? А может, нужно было какое-то самооправдание, чтобы закрутить самой? Ванька мудак, трахает Киру, а я ему назло замучу с Магничем, так? Ты, кстати, тогда приглашала ее к нам домой — зачем? Специально?

А ведь я пытался с тобой поговорить. Но каждый раз или заводился сам, или заводилась ты. И кончалось все безобразным скандалом с воплями и слезами. А потом я просто перестал пытаться. И поймал себя на том, что поглядываю в сторону Киры. Не с каким-то интересом, а так… Когда тебя в чем-то обвиняют напрасно, невольно хочется сделать это назло — чтобы говорили не зря. Но и тогда еще не было ничего криминального. Болтали, иногда пили кофе в ближайшей забегаловке.

А потом и до меня начали долетать слухи. И вместе я вас с Магничем видел не раз.

Ну и что, сощурилась ты на мой вопрос, ты пьешь кофеек с Соломиной, я курю с Магничем. Чисто по-дружески.

Угу, по-дружески. Женщина, конечно, может дружить с мужчиной. Вот только между ними постоянно что-то встает. Большое и твердое.

Я с Соломиной не дружил, у меня на нее не вставало. Может, поэтому и не дружил?

Но тогда я об этом промолчал. Наверно, зря.

— Саша…

Мы вышли на чистую воду, вдали от мелких островов, я включил автопилот и повернулся к ней.

Она подняла голову и молча ждала продолжения. Закрытая, как раковина. Чайки подбирают их, поднимаются высоко и швыряют на камни. Как бы сбросить ее, чтобы раскололась, раскрылась?

Бесполезно. Разговора не получится.

— У тебя юбка какая-нибудь есть с собой?

— Нет, конечно. Зачем мне здесь юбка? — удивилась она.

— Ну мало ли, в церковь захочешь. Ладно, бабульки тебе найдут какую-нибудь тряпку обернуться. Они держат для паломниц.

— Хорошо.

Со стороны могло показаться, будто мы общаемся вполне мирно. Равнодушный нейтралитет. А вот что там внутри на самом деле?

Когда мы встретились три недели назад, это был вулкан на грани извержения. Снаружи, вроде, ничего особенного, но внутри бурлит. И у меня, и у нее. И эти две недели, пока мы целые дни проводили бок о бок, делая вид, что абсолютно спокойны, подвели нас к взрыву. Казалось, он неминуем, но…

Я смотрел ей в глаза и уже готов был впиться в ее губы. Вгрызаться, вжираться, жестко, до боли. А потом взял бы ее — так же грубо. И плевать на то, что было бы дальше.

Потому что ничего не было бы. Еще две недели молчаливой ненависти. Но это уже было бы абсолютно неважно.

Почему я в последнюю секунду оттолкнул ее — да так, что она свалилась в воду?

Я не знал.

Но с этой минуты что-то стало меняться. Как будто всю самую черную ярость выплеснул в эту вспышку.

Мы вернулись на станцию, я занялся ужином, Саша занялась своими делами в лаборатории. Все как обычно. Потом она помыла посуду и ушла на причал. О чем она там думает? И не спросишь ведь.

Или… может, спросить?

Вот просто подойти, сесть рядом — и спросить. Не ответит? Да, скорее всего, не ответит. Или ответит что-то резкое: мол, тебе-то какое дело?

Почему мы вообще никогда толком не разговаривали — о чем-то важном для нас обоих? Сначала это было особо и не нужно, а потом… мы уже привыкли к молчанию. Не умели — и не знали, как научиться.

Пока я думал об этом, глядя на нее из окна, Саша вернулась на берег и пошла к поляне, где на веревках сушилось белье. Лиса — следом. Лиса вообще теперь ходила за ней по пятам, я даже ревновал, хотя это было до смешного глупо.

Саша снимала простыни, полотенца, еще какие-то тряпки, вешала на сгиб руки. Я взял таз и вышел к ней.

— Кидай.

— Спасибо, Вань.

Улыбнулась грустно, сложила белье в таз, и я понес его в дом. Шел и всей шкурой чувствовал ее взгляд. Как выстрел в спину.

Падай, дурак, ты убит!

Давно убит. Только вот закопать забыли. Хожу, разлагаюсь. Зомби, твою мать!

А ведь что забавно. В тот последний «мирный» день Саша тоже снимала белье с сушилки на лоджии, а я держал таз.

Совпадение? Или нет?

август — октябрь 2018 года

Последний день отпуска. Только что вернулись из Италии — ночной полет с длинной пересадкой в Амстердаме. Сразу падаем спать и просыпаемся уже к вечеру. Завтра, как Сашка говорит, «в школу», а мы даже расписания не знаем. Впрочем, оно обнаруживается в воцапе.

— У меня завтра пусто, но собрание кафедры, — вздыхает Саша. — Придется тащиться.

— А у меня одна пара у себя и одна у вас. Первая и четвертая. Супер.

Вылезаю из постели, иду, потягиваясь, на лоджию.

— Вобанац! Саш, мы, когда уезжали, белье забыли снять. Пересохло.

— Ну и ладно. Не гладить же.

Постельное белье она принципиально не гладит. Вычитала, что это вредит гигроскопичности. Хотя, я так думаю, ей просто лень. Да и смысла нет, помнется через минуту.

Снимаем, бросаем кучей на диван. Делать ничего не хочется. Еще бы хоть пару дней побездельничать. А лучше недельку. Заказываем еду в доставку, валяемся в обнимку на диване, смотрим какую-то слюнявую мелодраму. Саша мыслями где-то далеко. Она и в Гаэте постоянно витала в облаках, словно выпадала из реальности.

Первое сентября — кажется, что везде ошалевшие перепуганные первокурсники. У меня третий курс. Читаю лекцию, потом не знаю, чем заняться. Самое поганое — когда такая дыра между парами. Помаявшись без дела, приезжаю на биофак пораньше.

Приглашенные преподы раскиданы по кафедрам вне всякой логики. Я читаю у экологов, поэтому приписан к прикладной экологии. Хотя у меня там даже стола своего нет, только общий — для таких вот приходящих. Захожу, и первая, кого вижу, — Кира.

Ну да, Саша ведь говорила, что ее с осени берут на вакансию. Значит, все-таки защитилась.

— Привет, — улыбается она.

— Привет, — сажусь за стол, достаю из сумки планшет, чтобы еще раз просмотреть заметки. — С первым рабочим днем.

Открывается дверь, входит Саша. Обнимается с Кирой, смотрит на меня.

— Вань, я уже все. Не буду ждать, ладно?

— Я тоже все, — влезает Кира. — Ты сильно торопишься? Может, посидим где-нибудь, поболтаем?

Саша мнется, косится в мою сторону, но соглашается, и они уходят.

Не могу сказать, что в восторге. Но, если подумать, Саша никогда не вмешивалась в мои отношения с друзьями, даже если они ей не слишком нравились. Не мне решать, с кем ей дружить. Большая девочка, разберется.

Потихоньку втягиваемся в рабочий ритм. У меня несколько дипломников и курсачей, к счастью, только на своем факультете. У Саши меньше, но зато больше лекций, и она всерьез думает о докторской. Во всяком случае, одну статью о фитопланктоне уже опубликовала. И не абы где, а в официальном журнале Академии наук.

— Ванька, меня зовут в институт лимнологии, — то ли хвастается, то ли жалуется она. — Их там моя статья прямо возбудила. Они обо мне узнавали и говорят, им такой специалист вот прямо нужен-нужен. Даже не знаю. Зарплата та же, но защититься в академическом институте легче.

— Но у тебя же договор на год, — отвечаю невнятно, потому что разговор в постели, мысли заняты совсем другим, да и язык с руками тоже. — Может, потом обсудим?

— Угу, — она подается вперед, тихо поскуливая. — Да, вот так, еще…

К разговору этому мы больше не возвращаемся, а потом и вовсе становится не до того.

Весной и летом мне казалось, что у нас снова все хорошо, но теперь начинаю сомневаться. Саша и раньше уплывала куда-то далеко в свои мысли, но обычно возвращалась с улыбкой. Теперь — нет. Сдвинутые брови, сжатые в тонкую линию губы, грозовые глаза…

— Саш, а что происходит? — не выдерживаю я.

— Хотела бы я знать, что происходит, — хмыкает она и выходит из кухни — как будто убегает от разговора.

А потом раздается и первый раскат грома.

В начале сентября Кира частенько забегала к нам, и меня это здорово раздражало. Саша не читала у вечерников и возвращалась домой раньше. А я приходил в одиннадцатом часу, усталый, с желанием поужинать и лечь. И тут пожалуйста — на кухне девчачьи посиделки.

— Все, ухожу, ухожу, — щебетала Кира и исчезала. Но не сразу. Я ужинал, а они с Сашей пили кофе — «на ход ноги».

И вдруг она исчезла совсем.

— Что-то подружки твоей давно не видать, — говорю без тени мысли и получаю в ответ, как веслом по лбу:

— Что, Лазутин, соскучился? На кафедре мало видитесь?

Обалдело хлопаю глазами. Неудачная шутка? Да нет, не похоже. Этот злой кошачий прищур я хорошо знаю. Хотя с весны уже успел подзабыть.

— Саш, глупости не говори, — ссориться не хочется. Тем более из-за Киры — это уж точно перебор.

— Глупости? — голос взлетает к потолку, брови следом — прячутся под челкой. — Ну если это глупости… Ладно, как скажешь.

Сгребает с тарелки в мусорник недоеденную картошку с курицей, выходит, хлопает дверью наверху. На втором уровне комната без определенного назначения, вроде как гостевая спальня, но у нас редко кто-то остается ночевать. Чаще я использую ее как кабинет, если не хочу ни на что отвлекаться.

Недоумеваю, какая муха ее укусила. Первое побуждение — подняться и попробовать что-то выяснить, но тут включается обратная реакция.

Значит, Шурик, я по Соломиной соскучился, да? А с Магничем кто в буфете позавчера любезничал? И прямо так сразу смутилась, когда меня увидела, глазки забегали, заулыбалась растерянно.

Ой, Вань, иди к нам. Вы не знакомы? Это Вячеслав, а это Иван, мой муж.

Хорошо хоть сначала его мне представила, а не наоборот, а то совсем был бы отстой. И я почему-то сцен не устраивал, хотя мог.

Вот только попробуй мне еще раз такие предъявы выкатить, Саша. Задолбала уже. Отвечу так, что мало не покажется.