Коник-остров. Тысяча дней после развода

Глава 12

Иван

июль 2022 года

Сука, этот кисель…

Я построил крепость — как мне казалось, совершенно неприступную извне. Да, говорил я себе, Ваня мудак, с этим не поспоришь. Но добила наш брак именно она. Последним смертельным ударом. Добила, когда переспала с Магничем, да еще и призналась в этом. С эдаким вызовом, задрав нос: на, мол, тебе, скотина, получи и распишись.

Блядь, ненавижу!

Я твердил это себе как мантру и в конце концов поверил. Стало легче? Пожалуй. А может, просто прошло время, и все уже было не так остро. Не так больно. Ведь к любой боли привыкаешь, если она не убивает сразу.

Ее неожиданное появление — это был как раз удар извне. Но у меня оставалось две недели — укрепить стены и спалить ко всем херам подъемный мост. Вот только не учел одного: чтобы крепость пала, чаще всего достаточно предательства изнутри.

Тело — вот слабое место в обороне. Оно ничего не забыло. Оно с радостью открыло бы ворота и сдалось на милость победителя. Победительницы…

Но я не собирался сдаваться вот так просто. Попасться в эту ловушку, поддаться означало обеспечить себе боль еще сильнее, еще дольше. Нет уж, с меня хватит. Поэтому говорил себе: это только желание, ничего больше. Ничего другого и не было, а этим я сыт по горло. Одной постелью брак не вывезешь, даже если с сексом все шикарно.

Доверие? Смешно. Доверие мы убили первым.

Уважение, поддержка, забота?

Я пытался вспомнить хоть что-то, но из глубин памяти лез исключительно мразотный вареный лук, который два года пришлось вылавливать из супа, хотя не раз говорил, что меня тошнит от него. Понадобился отвратительный скандал, когда я едва не надел тарелку Сашке на уши, только после этого лук из супа исчез.

Разумеется, хорошее было. Все-таки мы семь лет прожили вместе. Не могло не быть. Но сейчас лук заслонил все. То есть я его заслонил этим луком. И меня это вполне устраивало. Потому что ничего хорошего я вспоминать не хотел. Так было безопаснее. И проще.

Но этот сраный кисель… Как выстрел из пушки, который проломил стену, и в эту брешь хлынули потоком мелочи. Множество мелочей, сбивающих с ног и не дающих подняться.

«Вань, сильно болит? Таблетки выпил? Я тебе кисель сделала. Только подожди немного, еще горячий».

«Тридцать семь и две. Правда умираешь? Серьезно? Ну, пожалуйста, не умирай. Давай я тебе подушку на холодненькую сторону переверну. Морса клюквенного хочешь? А чего хочешь? Зефира? Нет зефира. Ладно, сейчас схожу».

«Я «Озон» заказываю, тебе что-то надо? Может, носки теплые? Или наушники?»

«Опять боевик? Вчера же боевик был. Ладно, смотри, я подремлю пока».

«Ванька, плюнь и разотри, они идиоты и ничего не понимают. Ты лучше всех. Я точно знаю».

Я отбивался от этого потока воспоминаний как мог.

Знала, да? Знала, что я лучше всех? Тогда на хера тебе понадобился этот беспозвоночный ушлепок? Мне назло? Но если я лучше всех — почему ты поверила, что я трахаю эту тупую шлюху? Значит, не лучше, если поверила. Для тебя — не лучше. А в голову не пришло, что все это как раз и было назло тебе? Вот только я с ней не спал, а ты…

Она возилась с киселем, размешивала его в кружке, стараясь не звенеть ложкой, а я лежал, отвернувшись, и слушал, как тикает где-то в бревне жучок-древоточец. Пробило так, что самому хотелось грызть стену.

Почему так вышло? Ведь все же было хорошо. Не просто хорошо — замечательно. И тем больнее из-за того, что все рухнуло. Ну да, бывало, что обижались друг на друга, злились, ссорились, но кто не ссорится? Тем более впахивали оба как проклятые, уставали, срывались друг на друге. Амбиции и болезненное самолюбие у нас были одинаковыми, упертость тоже. Мы вообще были во многом похожи, наверно, поэтому и потянуло навстречу так сильно, неудержимо.

Первый год после свадьбы был одним сплошным медовым месяцем. Мы буквально облизывали друг друга, во всех смыслах. Хотя и жили до этого вместе почти год, но и правда что-то изменилось.

Жена, муж… совершенно другие оттенки чувств, отношений. Да и учеба сильно отличалась от студенческой. Хотя Саша была на год младше, в аспирантуру из-за различия в учебных программах мы поступили одновременно: она сразу после специалитета, мне после бакалавриата пришлось еще окончить магистратуру. Ритм — сверхнапряженный, график работы сверстан на три года вперед, буквально по неделям. Возможно, особой необходимости в этом не было, за нами никто не гнался, но мы поставили себе цель: к концу учебы защитить кандидатские, чтобы остаться в университете преподавать.

Это напоминало какую-то адскую карусель. Студенты, лекции, семинары, заседания кафедры. Статьи, публикации, опыты и статанализ, библиография, тексты и бесконечные правки. Ближе к концу стало еще страшнее. Доклады на семинарах диссертационного совета, предварительная экспертиза, автореферат, сбор целой кучи документов и отзывов, объявление о защите. После всего этого сама защита показалась уже чем-то совершенно пустяковым.

У нас все получилось! Мы смогли — хотя в себя потом приходили до конца лета. Апатия навалилась такая, что не хотелось ничего. Только лежать и не шевелиться. Уехали на три недели в Болгарию. Целыми днями валялись на пляже, а еще объедались блюдами местной кухни и в товарных количествах пили вино. Даже на экскурсии не ездили. А осенью вышли на работу уже как штатные преподаватели. Сашу оставили на кафедре ихтиологии и гидробиологии, меня — на кафедре гидрогеологии суши.

И это тоже был новый этап — совсем взрослая жизнь. Вот тогда-то и прозвенел первый звоночек, на который мы особо не обратили внимания. Нервы, конечно, потрепало, но все ведь выяснилось, правда?

А зря не обратили, зря…

октябрь 2016 года

Саша — просто мастер минета, хоть глубокого, хоть лайтового, в одно касание. Плюс это доставляет удовольствие ей самой. А ее кайф, в свою очередь, добавляет кайфа мне.

— Ты только не откуси случайно, — говорю, запустив пальцы в ее волосы и слегка оттягивая. — А то увлечешься и…

Она резко останавливается. Обиделась?

— Саш?

Губы отпускают член. Наклоняется, что-то разглядывает на нем.

— А это что за хрень?

— Где?

Смотрю тоже, ничего не вижу. Ну разве что стояк от разочарования сдулся.

— Да вот же!

Рядом с ее ногтем несколько крохотных, с маковое зернышко, приостренных наростов. Не сказала бы — точно бы не заметил.

— Не знаю. Не видел. И мылся — не почувствовал.

— Да и я, знаешь, только языком. Что-то мне это не нравится.

— Думаешь, какая-то зараза? А у тебя нет случайно?

Изучаем ее интересное место в четыре глаза, и я нахожу — несколько таких же.

— Прекрасно, — Саша делает «бороденку», добавив к ней раздутые, как у Сивки-бурки, ноздри. — С приплыздом!

Синхронно тянемся за телефонами. Скилл по поиску информации в сети у нас отточен до виртуозности, через полминуты уже сравниваем картинки с натурой.

— Остроконечные кондиломы, — читает Саша, — доброкачественные новообразования на коже и слизистых, вызываются разновидностью вируса папилломы человека. Передаются половым путем. Инкубационный период… — пауза и взгляд искоса, — от двух недель до шести месяцев.

А вот теперь точно приплыли!

— Саш… Не надо так на меня смотреть. У меня уже больше четырех лет никого, кроме тебя, не было.

— У меня тоже, — смотрит все так же искоса, покусывая губу.

— А может, какой-то еще путь передачи есть?

— Бытовой. Если пользоваться бельем или предметами гигиены больного.

— Один хрен. Я ничьи трусы не надевал и ничьим полотенцем не вытирался.

— Я тоже…

Красота. Венерические болячки — вот они. Подцепленные кем-то из нас двоих за последние полгода. Каждый уверяет, что не он. Кто-то один врет. И я точно знаю, что не вру. Вряд ли меня напоили, изнасиловали, а я и не заметил. Значит…

Саша сосредоточенно что-то ищет.

— Вот, — озвучивает результаты своих изысканий. — Завтра в девять утра. Клиника на Марата, я туда к окулисту ходила. Записываю. Нас обоих.

— Куда? — опешил я.

— К дерматовенерологу. А ты предлагаешь забить? Будет вот так, — у меня под носом оказывается малоаппетитная фотография члена с выросшей на нем цветной капустой. — Или, может, хочешь в КВД?

— Ладно, пойдем, — морщусь, как от кислятины. — Врач хоть нормальный?

— Откуда я знаю? — огрызается Саша. — Первый раз… в первый класс. Мужик, молодой, — она показывает фотографию мужчины лет тридцати с подписью «Чумак Т.Г.» — Все, давай спать, завтра вставать рано.

— Уснешь тут, — бормочу себе под нос, отворачиваясь.

Настроение — гаже некуда. Но устраивать сейчас разборки нет смысла. Все равно не признается, будет доказывать, что невинна, аки младенец, а как так получилось — ну, наверно, инопланетяне ее незаметно похитили для опытов, а потом обратно вернули. С бородавками.

Утром в клинике мы заходим в кабинет с табличкой «Дерматовенеролог» и застываем на пороге, потому что за столом сидит молодая симпатичная женщина в белом халате.

— Вы ко мне? — уточняет она, видя наше замешательство.

— Мы… к венерологу, — отвечает Саша. — К Чумаку.

— Проходите.

— Мы, вообще-то, к мужчине записывались, — от одной мысли, что эта красотка будет изучать болячки на моем члене, да еще в Сашкином присутствии, яйца сжимаются в горох.

— Ну так смотреть надо было внимательнее, когда записывались, — усмехается она. — Я тоже Чумак и тоже Т.Г*. А Чумак-мужчина дальше по коридору. Но он по желудкам и прочим печенкам. Гастроэнтеролог. Ну так что? Остаетесь? Или к мужчине пойдете? Хотя его все равно нет сегодня.

— Остаемся, — сдаюсь я, потому что деваться некуда.

— Тогда рассказывайте, в чем проблема.

Саша говорит за нас обоих, я сижу и разглядываю свои колени.

— Нагуглили, что это кондиломы, — заканчивает она.

— Продвинутые пациенты, — хмыкает Чумак. — Сами диагнозы себе ставят по интернету. Ладно, сейчас проверим.

Осмотрев сначала Сашу, потом меня, она просит медсестру взять какие-то мазки, и это оказывается здорово неприятно.

— Значит, так, — говорит, когда мы снова садимся у ее стола. — Это действительно кондиломы, но масштаб бедствия небольшой, за один сеанс все можно подчистить лазером. Сможете в понедельник с утра подойти?

Лазер лазером, но…

— Извините, — на Сашу стараюсь не смотреть, — мы прочитали, что инкубационный период до шести месяцев, а у нас… четыре года никого не было. Других. Партнеров.

— Вы кто по профессии, Иван Федорович? — спрашивает врач со снисходительной улыбкой.

— Гидролог.

— Если я за пять минут в сети что-нибудь гидрологическое нагуглю и вам расскажу, наверно, это тоже смешновато будет. Нет, все так, от двух недель до шести месяцев обычно. Но бывает, что вирус попадает в организм и засыпает. Надолго. До пяти лет может проспать. А потом стресс, болезнь, перемена климата — и здрасьте, вот он я. Спорим, об этом вы не читали? Если никто из вас не врет, то вполне может быть подарок от прежних отношений. Тут уж вам виднее. Так записывать вас на понедельник? Потом только конец недели свободен.

Мы выходим на улицу, и Саша ловит мою руку.

— Вань… прости, пожалуйста.

Уточнять нет необходимости, я думаю о том же. О том, что мысленно уже успел обвинить ее и вынести приговор. Мы оба успели.

Нет, ну а что, жалко скулит кто-то внутри, написано же было.

И тут же из обороны в нападение: а ты уверен, что это правда, как врачиха сказала, подарок из прежних отношений? Уверен, что Сашка все-таки не врет? Что не свежачок?

Уверен!

Все, проехали!

Уже потом, не через год и не через два, я пойму, что именно тогда вирус сомнения пробрался в нас обоих и уснул… на время.

________________

*Тамара Чумак — героиня книги «Чума вашему дому»