Кровь в его жилах

Глава двадцать первая Все идет не по плану

Екатерина Андреевна с кипой утренней почты в руках вошла в кабинет и замерла в дверях, громко ойнув. Зрелище, наверное, было крайне предосудительное с точки зрения приспешницы. Светлана, скинув мундир и оставаясь в одной шелковой блузке и юбке, полубоком сидела на диване, а Миша, такой же расхристанный, сидя за её спиной, бережно проходился пальцами по её голове и спине, залечивая ушибы. Хотя… Светлана с ног до головы была в змеевой крови, так что увидеть неподобающее в происходящем могла только приспешница.

— Доброе… Утро… — Екатерина Андреевна шумно кинула письма на свой стол и все же подошла к Светлане, удивленно ногой отпихивая в сторону валявшуюся на полу шинель, всю во влажных, темных пятнах. — И кого здесь сегодня убили, Светлана Алексеевна? Вас же совершенно нельзя оставлять без присмотра. Вчера змей, сегодня кто⁈

— Тоже змей, — мрачно сказала Светлана, закрывая глаза. Было легко и приятно: Мишин эфир теплой щекоткой проходился по коже, проникая вглубь и унимая боль. В сон клонило неумолимо. — Это змеева кровь. Он сам утек.

Екатерина Андреевна снова ойкнула:

— Змеева… И вы так легко это говорите⁈

Светлана приоткрыла один глаз:

— Я помню: его кровь ядовита. Скоро я покроюсь язвами, а секрет лечения Феврония унесла с собой в могилу. Так о чем горевать, по-вашему? Кому нужно — и с язвами возьмет меня замуж. Не так ли? — она не сдержала улыбки, помня матримониальные планы приспешницы на бриттов и германцев.

Мишка за её спиной закашлялся — кажется, Закон Божий не был его любимым предметом в гимназии, раз уж он такие подробности не помнит. Светлана горько улыбнулась: у Саши во время его учебы в опричнине такого предмета тоже не было. Иначе бы он знал историю Петра и Февронии… Он вообще некрещенный, а брак в России только церковный. Найдется ли во всей России хоть один священник, который согласится провести обряд крещения над кромешником? Наверное, проще добиться отмены запрета язычества. Шаманизм же разрешен… Только для этого надо венчаться на царство. Соколов, похоже, только этого и ждет, вместе с приспешницей. Лишь Волков против. «И я сама!» — добавила Светлана.

Побелевшая приспешница бросилась к своему столу, что-то быстро ища у себя в сумке. Универсальный антидот, наверное. Дрожащей рукой она протянула два флакончика: Светлане и Мише:

— До дна… Надеюсь, поможет. — Себе она тоже взяла какой-то флакон и глотнула оттуда чуть ли не половину зелья. Екатерина Андреевна поймала любопытный взгляд Светланы и пробормотала: — успокоительное… Иначе с вами не выживешь… Синекура, чтоб её!

Она скинула с себя шинель, бросив её на спинку стула и куда-то деловито помчалась, ничего не объясняя. Светлана понюхала Екатеринино зелье и все же залпом выпила его: вдруг поможет. Миша повертел флакончик в руках, лизнул краешек горлышка, задумчиво почмокал и вынес вердикт:

— Лишним не будет. А кровь точно… Ядовита?

Светлана улыбнулась — вот же неуч!

— По легенде — да.

— И ты знала?

Она повернулась к нему:

— Знала, конечно.

Миша скривился, забирая из её рук флакончик:

— Вы с Сашей два сапога пара. — Он поставил оба флакона на стол Екатерины Андреевны.

Светлана без сил откинулась на спинку дивана, с трудом подавляя зевок:

— Какие глубокие познания народных пословиц. Не ожидала от тебя.

— Свет моей души, не издевайся надо мной. — Он прислонился к столу и, сложив руки на груди, пристально рассматривал Светлану.

— Миша… У меня выбора не было — змей несся на меня, мне пришлось вступить с ним в схватку. Кровь в таком случае неизбежна.

— То есть уйти кромежем тебе даже в голову не пришло?

Светлана устало улыбнулась — слабость волнами накатывала на неё, утягивая в сон:

— Пришло. На целый миг. Только я поняла, что гоняться по дну Идольменя за змеем так себе идея, проще принять бой здесь и сейчас. Он думал, что я легкая добыча. Оказалось, что это не так. Он ранен.

— А ты вся в ядовитой крови.

— Посмотри на это с другой стороны: теперь мы знаем, что мечом из тьмы змея не убить. Аксенов прав: нужен Агриков меч.

В кабинет, спиной открывая дверь и держа в руках таз с водой, зашла Екатерина Андреевна. Миша, как воспитанный мужчина, бросился к ней, забирая тяжесть. Завладеть полотенцем и смывать со Светланы кровь приспешница ему не позволила — сама принялась отмывать Светлане лицо и руки, словно та ребенок. Впрочем, она была не против: как всегда после встречи со змеем, на неё накатила слабость. Хорошо, что боль Миша снял. Светлана даже замерла, вновь про себя проговаривая: «Каждый раз после встречи со змеем накатывает слабость».

В больнице. Рука, скользящая по её лицу, и сразу тьма.

Дома, после больницы. Змей был за дверью, он даже не прикасался, но боль и слабость были. А после его поцелуев боль была невыносимой: и душевная, и телесная.

И сейчас. Можно списать на усталость после боя, но что, если это воздействие змея? Он раз за разом ослаблял её. Для чего?

Додумать не дали: приспешница стала командовать Михаилу привести в порядок мундир, шинель, шапку… Сама она принялась чистить эфиром юбку и ботинки Светланы.

— Там в письмах, Михаил Константинович, сверху видели — телеграмма лежит! Из Москвы. Молния, — разглядывая Светлану со всех сторон и оставаясь довольной, сказала Екатерина Андреевна.

Миша отвлекся от шинели, которую почистил на два раза, и взял со стола телеграмму. Светлана, надевая на себя чистый мундир, поглядывала на Мишу: у него сперва от удивления взлетели брови вверх, потом сошлись над переносицей, а потом внезапно потухла его улыбка.

— Однако… — Он вслух зачитал телеграмму: — «Восемнадцатого ноября 10:00 „Император Николай“ дирижабледроме Суходольска тчк встретить профессора Репнина студентами Московского магического университета тчк оказать содействие прохождения практики тчк».

Эти «тчк» так понравились Мише, что он их произносил особо громко.

— Забавно, — не удержалась Светлана, тут же зевая.

— Именно… — подтвердил Миша, кладя телеграмму на стол. — Насколько я помню, профессор Репнин с боевого факультета. Я бы еще понял, если бы проклятийщиков сюда прислали.

Светлана была с ним согласна — проклятье в Серых ручьях хоть и зачистили, но оно требует изучения: чтобы впредь не повторялось.

Екатерина Андреевна удивленно посмотрела сперва на Михаила, а потом на Светлану:

— А что в этом забавного? В губернских магуправах часто проходят зимние и летние практики для студентов.

Миша привычно засиял своей улыбкой:

— Но не в Суходольске. У нас тут нечего было делать.

— До последнего времени, — напомнила Екатерина Андреевна. — А сейчас…

Светлана выпрямилась, все понимая:

— Они нацелились на нашего огненного змея! — Вот почему приехали боевики. Они надеются в обход опричнины заняться им. Или даже сама опричнина их сюда послала. Им нельзя позволить убить змея — Светлане он нужен живым, чтобы вытащить Матвея из тюрьмы.

— И слава богу, что не вам его гонять по просторам Идольменя, — сурово посмотрела на неё приспешница. — Пусть боевики гоняют.

— Это мой змей! — Светлана осеклась под двумя недовольными взглядами.

— Ваша сейчас лишь подушка! — Екатерина Андреевна легко отправила Светлану как раз на неё, еще и пледом укрыла. Светлана решила не сопротивляться — до того отвратительно себя чувствовала. — Отдыхайте. Михаил Константинович сейчас поедет на дирижабледром, заберет наших практикантов, а я пока подежурю. На сегодня хватит приключений.

— Точно, — предательски согласился с ней Миша. — Отдыхай, свет моей души, пока душенька-Катюшенька подежурит.

Как передернуло при этом «душеньку-Катюшеньку» он не заметил, задирая голову вверх, чтобы спешно завязать галстук.

— Часа три у тебя на сон точно есть, потом тут из-за галдежа студентов будет не до того.

Светлана снова зевнула, в последний момент вспоминая слова змея — вдруг он не обманул?

— Михаил… Ты не брал у Громова конверты недели две так назад?

Надевая шинель, Миша замер — до того озадачился.

— Вроде бы. Точно не помню. А что?

Екатерина Андреевна осуждающе качнула головой, словно знала, что ничего княжич не запомнил: как же, не княжеское это дело — мелочи запоминать:

— На конверте марки были с каким изображением?

Миша пожал плечами:

— Обычные. Я не помню, честно. Я Тишку спрошу — он точно должен помнить, он письма у меня в почтовый ящик бросает. Что-то еще? — он робко улыбнулся как не выучивший урок школяр у доски, но еще надеющийся избежать наказания.

Светлана смилостивилась над ним:

— Беги! И удачи тебе!

Он не удержался — лихо вытянулся во фрунт и стукнул сапогами, как офицер:

— Так точно!

Когда дверь за ним закрылась, Екатерина Андреевна вздохнула:

— Фигляр. Такого на трон никак нельзя. И куда Волковская порода в нем делась?

Светлана прикрыла глаза, уютно устраиваясь под пледом:

— Не знаю. — Она знала, но сообщать об этом приспешнице не будет ни за что. Характер у него был в отца — в того, которого считали Светланиным отцом. Павел был харизматичным мужчиной, преданным семье и супруге, мягким и отвратительно безвольным. Хорошо, что последнее точно не про Мишу — Волков научил его упорству и даже упрямству. За одно это надо быть благодарным князю.

— Слышали, что в городе говорят? — Екатерина Андреевна взяла в руки таз с грязной водой и направилась к дверям.

— Что? — Светлана даже глаза открыла — речь могла идти о ней и её репутации. — О змее?

Екатерина Андреевна мрачно сказала:

— О змее как раз молчат — урановый прииск и его новости все перекрыли. Там сегодня заявлена запрещенная властями демонстрация. Все первые полосы газет только об этом. Там же Рогозин сейчас — что-то будет. Причем нехорошее… Я о Громове и Лапшиных сейчас. Говорят, что старшая Дарья сама убила младшую сестру за то, что та спуталась с Громовым. Он же аккурат пару дней назад всему городу продемонстрировал, что кромешник. Все знают — кромешники не женятся. И эта версия произошедшего куда как лучше другой.

— Какой? — насторожилась Светлана.

— По другой версии Громов лично убил сестер за отказ разорвать обручение. Он якобы увлекся другой барышней, а младшая Лапшина не давала ему свободы.

Екатерина Андреевна вышла, а от Светланы сон убежал: только этого не хватало! Рука машинально полезла в карман за кристальником, а потом Светлана вспомнила, что артефакт ей Саша так и не вернул. Она встала и решительно направилась к телефону — ей нужно переговорить с Сашей. Только в Сыске трубку взял Владимир, который не знал, куда пропал Громов — со вчерашнего дня тот не появлялся в Сыске и на звонки кристальника не отвечал. Получается, что как Соколов его утащил с собой в опричнину, так Саша и пропал.

Светлана положила трубку на рычаг и замерла. Куда теперь нестись и что делать? Телефонировать Аксенову? Вдруг он что знает? Расспросить про расследование пожара — он обещал его забрать себе, хоть это и не дело жандармерии, вообще-то.

Телефон сам ожил, заставляя Светлану вздрагивать от неожиданности. Она подняла трубку — та даже остыть еще не успела, храня тепло её рук.

— Титулярный советник Богомилова, магуправа, слушаю!

Она надеялась услышать Сашин голос.

— Вы-то мне и нужны! — раздался в трубке голос Авдеева. — Это Гордей Иванович Авдеев из Губернской больницы вас беспокоит.

— Да, я вас узнала. Слушаю внимательно. Что-то случилось? — она машинально бросила взгляд на магдетектор на стене — он терпеливо показывал первый уровень эфирного напряжения — в храмах начались службы.

— Да, случилось. В селе Муратово произошло нападение волка на детей, идущих в школу…

— Волк? Не волкодлак? — Если просто волк, то с ним легко справятся охотники. Её помощь в Муратово не нужна.

Авдеев кашлянул:

— Говорят, волк, но дело не в этом. Там много пострадавших, многие тяжелые. Я собираю группу хирургов и медицинских сестер для оказания помощи, но до Муратово ехать час… Я хотел обратиться к статскому советнику Громову за помощью, но его нигде нет. Князь Волков посоветовал обратиться к вам.

Светлана в первый момент не поняла, о чем это Авдеев — сказалась бессонная ночь:

— Гордей Иванович, я…

— Пожалуйста! — горячечно сказал мужчина. — Там пострадали дети. Сейчас каждая минута на счету. Нам надо как можно быстрее добраться до Муратово.

Светлана наконец-то поняла:

— Простите… Конечно, я помогу вам. Сколько вам требуется времени на сборы?

Странно, что именно князь посоветовал её. Что-то она перестала его понимать. Или никогда не понимала его. Что за игру затеял он? Словно Лапшиных и змея было мало для Светланы.

— Нам хватит четверти часа на сборы. Вы успеете добраться до больницы за это время?

— Успею, — улыбнулась Светлана. Вот же маловер — просит помощи добраться до Муратово, а в её возможность быстро добраться до больницы не верит. — Скоро буду.

Она нажала на телефонный рычаг. Телефонировать Аксенову, узнавая новости или нет? Куда, в какие дебри и за какие стены мог спрятать Сашку Соколов? И, главное, зачем…

Дверь открылась, и в кабинет впорхнула довольная собой Екатерина Андреевна с кувшином со свежей водой для букетов — после вчера в управе было слишком цветочно. Светлана не стала забирать домой ни один из букетов.

«Может, приспешница нажаловалась Соколову на Громова? Или тот сам видел в Серых ручьях объятья с Сашей?» — мелькнула в голове Светланы паническая мысль. Оба варианта так себе. У Соколова свои планы на Светлану, точнее на Великую княжну, и в них Саша может не входить. Холера! Тут только и остается верить во всепролазность огненного змея. Только он так себе источник сведений. Про конверты пока ничего неясно, как и про Матвея. Чтобы не сказать Екатерине Андреевне, доливающей воду в вазы, чего-нибудь колкого, Светлана принялась набирать номер жандармерии. Через пару минут поисков и новых звонков, ей все же удалось поймать Аксенова.

— Доброе утро, Максим Яковлевич, вас беспокоит Светлана Алексеевна из магуправы.

Аксенов растерял бархатные нотки в голосе, с которыми он поздоровался и собрался:

— Что-то случилось, Светлана Алексеевна?

— С чего вы так решили?

Он пояснил:

— С того, что вы бегаете от меня уже второй день. Вы обещали обсудить со мной пожар в доме Лапшиных…

Она его резко оборвала:

— Не обещала. — Светлана не любила, когда её слова переиначивали. — Вы говорили, что обсудим это позже.

Аксенов жестко напомнил:

— Но это позже так и не наступило. Вы готовы сейчас встретиться со мной?

— Сейчас не готова. У меня вызов… — начала было Светлана, но Максим Яковлевич перебил её:

— В городе и губернии не зафиксировано ни единой вспышки эфирного поля. Вы зачем-то обманываете меня.

Он вел себя крайне странно — обычно он был вежлив. Да, притворно вежлив, но все же… Стараясь не думать, какая муха укусила его, она сухо сказала — вот не Аксенову делать ей замечания:

— Мне не за чем вас обманывать. Помощь запросила губернская больница. Как только я освобожусь, я встречусь с вами.

— Хорошо. Так что вы хотели?

— Вы не знаете, где Громов?

— Сам бы хотел это знать. Его невозможно найти со вчера. Уже ходят слухи, что он подался в бега, знаете ли.

— Вы ничего не знаете о Громове, если так думаете. — Она заставила себя успокоиться. Она же не только о Громове хотела сообщить. — У меня появились новые сведения, точнее догадки… Вы не думали, что Рокотова мог заказать какой-нибудь род в качестве собственного оракула?

— Для этого не нужно городить запутанных историй со светочем. Для этого было достаточно накинуть ночью на Рокотова мешок и вывезти из города. Не играйте в сыщика, Светлана Алексеевна. Это немного не ваше.

— Но вы не можете отрицать, что такая причина для ареста Рокотова может быть. — Светлана замерла, понимая очевидное: сейчас она настаивает на версии… змея! Не на Сашиной — на змеиной. Вот же… Змей!

— Я могу вам сотню правдоподобных версий накидать с подставой Рокотова, если та имела место быть. Например, разрешение на брак для вас. Рокотов слишком предан вам — он подписал бы любые бумаги на ваш брак. Пока он под следствием, снять с должности его не могут — он пока по законам Российской империи невиновен, пока это не признает суд. Его же заместитель, надворный советник Волков слишком неровно к вам дышит, чтобы подписать разрешение на брак с любым мужчиной, кроме его самого. Как вам такая версия? Тоже правдоподобно. Но мы же не будем рассматривать это всерьез?

— Максим Яковлевич… — ей хотелось возмутиться, высказать все, что она думает о такой версии, и об идиотах, думающих такое. Только она вовремя вспомнила правило: сперва думать, а потом говорить. — У вас что-то случилось?

Он сам на себя не походил.

— У меня ничего не случилось.

— Неправда, — старательно мягко сказала она. — Я же слышу.

Приспешница замерла, перестав поправлять розы в букете, подаренном Волковым — он стоял на подоконнике окна, которое разбил вчера змей и которое уже починил Ивашка. Все же Аксенов Екатерине Андреевне не безразличен. Она явно подслушивала разговор.

Максим Яковлевич сумел вернуть в голос бархатистые нотки:

— Вы бегаете от меня, Громов тоже. Про княжича я могу уже не говорить… Светлана Алексеевна, когда речь шла о чести человека, важного лично вам, я пошел вам навстречу. Когда речь зашла о дорогом и важном для меня человеке, мне заявили, что это не мое дело.

Дело в Екатерине… Точнее в чувствах, которым и фальшиво-улыбчивые жандармы оказались подвластны.

— Максим Яковлевич, я сейчас помогу докторам и приду к вам. Честное слово. И простите великодушно, что так все получилось.

— Я подумаю о ваших словах, Светлана Алексеевна. Я постараюсь проверить Рокотова, хоть даже меня не допускают до него. И, простите, был неправ — не сдержался.

— Мы все люди, Максим Яковлевич. — Она положила трубку, понимая, что возможно и Аксенов сегодня не спал и волновался. Предмет его волнения сердито смотрел на Светлану своими огромными карими глазами:

— Учтите, Максим Яковлевич умеет красиво лгать. В глаза говорит одно, а за глаза обзывает фальшивкой, которую пытаются сбагрить с рук.

— Может, все не так…

— Мне дед говорил. Ему я верю бесконечно.

Светлана вздохнула и сказала то, что, наверное, не стоило, хотя бы ради памяти императорской семьи не стоило:

— Ваш дед был готов вас отдать замуж за упыря — только потому, что упырь был когда-то рожден цесаревичем. Подумайте об этом. Я бы такому человеку не доверяла бесконечно, как вы.

— Вы не понимаете…

Светлана устало согласилась — хотелось спать, а не спорить:

— Конечно, я не понимаю. Я знаю одно — вы сами мне говорили: поговорите с Аксеновым.

— Я такого не говорила.

— Вы советовали мне поговорить с Громовым. — И пока приспешница собиралась с мыслями, чтобы возразить, Светлана ошарашила её вопросом: — Кстати, это вы сказали Соколову о моих чувствах к Александру Еремеевичу?

Екатерина Андреевна чуть воду в кувшине не расплескала от возмущения:

— Вот еще! Зачем мне это? Я приспешница, а не предательница.

— Это в ваших интересах — избавиться от Громова.

— Вы думаете: от него избавились? Может, черный кафтан и будет выгоднее смотреться, чем мундир, на Громове, но что-то мне подсказывает, что Громов не будет смотреться в нем. — И приспешница поменяла тему, показывая, что не только Светлана так умеет: — Кстати, о каком вызове вы говорили Аксенову? Сегодня мое дежурство! Если кто-то из управы и требуется в больнице, то сегодня мое дежурство и все вызовы — мои.

— Вы умеете ходить кромежем? — только и спросила Светлана, быстро одеваясь — как-то четверть часа пронеслась абсолютно незаметно и столь же бестолково. Она только и умудрилась поругаться с Аксеновым и Дальногорской.

Екатерина Андреевна мрачно напутствовала, смиряясь с Муратово и больницей:

— Ваша взяла… Постарайтесь там не найти приключений. Очень постарайтесь, хорошо? Змей уже сегодня был.

— Постараюсь, — улыбнулась Светлана, шагая в кромеж. Она заметила, как в магуправу зашел мальчишка-посыльный с букетом белых астр в руках. Сегодня это был какой-то кустовой сорт. С Сашей все в порядке, поняла она. Он просто заметался по своим делам. А ей нужно заняться своими.

Кромеж легко принял команду из четырех медсестер и двух докторов: вместе с Авдеевым в Муратово отправился и Лицын, заставляя Светлану вспоминать, что и Голицыны могут следить за ней — ведь еще в сентябре при знакомстве с хирургом она удивилась, что бастардам Голицыных делать так далеко от столицы? Удивилась и не придала этому никакого значения. Вот же наивная растяпа! Верила, что надежно спряталась. Ничего, впредь наука быть внимательнее.

Муратово встретило бабьим плачем, детскими криками и стонами боли, запашком дыма от печей и соленым, густым ароматом крови, морозом, кусающим за щеки, рдяными каплями крови, прожигающими сугробы до пожухлой травы, кислым привкусом страха — волки без причин не нападают на людей. Тут прошелся в дикой жатве смерти или бешеный волк, или волкодлак. Проверить последнее не получилось — магдетектор, обязательный в селе, был сломан слишком давно, чтобы что-то фиксировать.

Искалеченные, искусанные дети, мечась без сил от боли, лежали прямо на полу в школьном классе — парты бестолково кто-то сдвинул к стенам. Весь пол был в крови. Медсестры и хирурги спешно носились между детьми, кладя на грудь какие-то разноцветные листки. Деревенских баб оттеснили к двери, чтобы не мешали. Те только тихо молились — Авдеев бывает несдержан на язык.

Светлана отошла к подслеповатому из-за сплошной наледи окну, чтобы не мешать — ни в лечении, ни в десмургии она ничего не понимала. Оставалось только ждать, когда сформируются группы и детям окажут хоть какую-то помощь. Тащить через кромеж истекающих кровью — не самая лучшая затея. В Нави кто только не бродит…

Рядом на полу застонал парень — страда закончилась, и в школу отпустили даже тех, кого считали почти взрослыми. Светлана присела возле него, тьмой затягивая страшную рану на животе — почему-то доктора, положив ему красный листок на грудь, больше к нему не спешили, занимаясь другими.

— Я его ножом… Проткнул… Убил? Я его убил? — пробормотал парень.

— Шшш! Молчи. Береги силы. Ты молодец, что дал волку отпор.

Он окровавленными пальцами попытался вцепиться в руку Светланы:

— Я не хочу умирать от водобоязни…

Она поправила на лбу потные волосы совсем еще мальчишки — лет пятнадцать, шестнадцать от силы:

— Не умрешь. Сейчас бешенство лечится. Потерпи чуть-чуть.

Парень моргнул глазами и, кажется, потерял сознание. В который раз Светлана пожалела о своем глупом даре: убивать умеет любой, лечить сложнее и нужнее. От стонов и плача хотелось заткнуть уши или бежать прочь, делая то, что точно умеет. Только бежать нельзя. Надо дождаться команды Авдеева…

Переправив раненых детей в Суходольск, нужно будет вернуться сюда, чтобы убедиться, что тут не поохотился волкодлак. Может даже этого неведомого профессора Репнина с его практикантами сюда захватить — пусть сходу и займутся практикой. Светлана ходила как-то на волкодлака — его сложно вычислить среди людей. Только по свежим следам и вылавливают… Тех же Волковых сколько столетий в подобном подозревают, но ни разу не заловили. А не пойман — не волкодлак, во всяком случае когда ты княжеского рода.

Светлана прикоснулась к ледяному окну, оттаивая в снежной наледи кружок, через который была видна улица. Мужчины, жившие в селе, судя по лыжне вдоль уходящих в лес волчьих следов, уже вышли на охоту. Светлана нахмурилась и выскочила из жара класса. У неё есть несколько минут, и она использует их правильно. Она присела перед одним из волчьих следов и подсветила его эфиром, как когда-то делала для Саши в Сосновском парке. Тогда это далось тяжело, чуть не отправив её в небытие, сейчас… Светлана, покачнувшись встала. Сейчас это тоже было трудно: следы вытянули из неё слишком много сил — это был след колдуна, а не волка.

— Где вас носит⁈ — вылетел на улицу Авдеев. — Мы перевязали самые тяжелые раны, рассортировали по срочности переправки в больницу и ждем только вас!

К хорошему быстро привыкают. Еще полчаса назад Авдеев поди гадал, сколько из раненых доживет до их приезда в Муратово, а сейчас и минуты не мог подождать.

— Уже иду… — она мысленно одернула себя: Авдеев имел право орать на неё — речь идет о детских жизнях!

Она вернулась в класс и принялась самых тяжелых, в том числе и парня с разорванным животом, утягивать в кромеж. Кромеж не отзывался. Его словно не было. Саша говорил, что кромеж своеволен, но не сегодня и не так!

Она закрыла глаза и снова, как в первый раз пыталась нащупать кромеж. Она представляла пальцы Саши в своей руке. Саша тянул её за собой, как когда-то в лесу леший. Шаг за шагом. Домой.

Кромеж не отзывался. Больно стукнувшись ногой об стену — дальше шагать было некуда, она выругалась:

— Холера!

Авдеев все понял:

— Работаем по первоначальному плану. Инесса Витольдовна, давайте разворачивать операционную… Семен Семеныч, мыться!

И на оперстол взяли отнюдь не мальчишек, которых Светлана должна была переправить в больницу первыми. Их не взяли даже вторыми, когда Светлана закрыла глаза одного из не дождавшихся помощи. Авдеев лишь рыкнул в ответ на замечание Светланы, велев не лезть туда, где она ничего не понимает.

— Это агонирующие, — тихо пояснила Светлане одна из медсестер, буквально пойманная за рукав белого халата, чтобы не убежала без ответа. — Их будут оперировать последними — если выживут. Правила сортировки.

Что-то эти правила Светлане не понравились. Только что делать с этим, она не знала.

Кромеж так и не отзывался. Может, потому что она устала. Может, потому что змей выпил из неё все силы. Может, потому что живший тут колдун и волкодлак считал, что это его земли, и не Светлане тут командовать.

Чтобы не мешать хирургам бессмысленным шаганием из угла в угол в поисках кромежа, Светлана вырвалась на улицу. Волчьи следы продолжали светиться.

— Думаешь, это твоя земля? Думаешь, ты тут все контролируешь? Что ж. Жди — я иду. Убивать — это все, что я умею хорошо!